Обжигаясь о платину

Голос Фридриха лился какой-то небесной, упоительной и до касания потайных закоулков сердца сладкой сказкой.

Алиса отправляла замоченный в молоке хлеб в рот и не сводила пораженного взгляда со снежного знакомого.

Ну неужели, глядя на этого неописуемой внешности человека, можно сказать, что у него была столь трудная жизнь? Неужели можно сказать, что он очень несчастлив и ненавидит себя за любовь, испытывая которую длительное время, он может погибнуть, потому что она прожжет его изнутри?

А как же часто мы видим людей (даже иногда думаем, что хорошо с ними знакомы), но совершенно ни капли не знаем об их судьбе! Мы не знаем, какой силы водопад трудностей обрушился на их спины, и сколько их слез впиталось в сырую землю?

Ведь у вашей коллеги по работе, радостной с виду женщины, мог погибнуть от неизлечимой болезни ребенок, разбиться на машине муж, быть парализованы родители.

Насколько хорошо мы знаем сущности окружающих нас людей?

Алиса вдруг с содроганием сердца вспомнила Мирона Львовича, его болезненное бледное лицо с черными кругами под глазами, его дрожащие руки и уходы в себя. Да с чего это вдруг Алисе взбрело в голову, что ее учитель - абсолютная сволочь, которой чужды всякого рода чувства?

Ей ведь надо было просто поговорить с ним, а не насильно докапываться до его души! Скорее всего, по доброй воле гувернер бы ей открылся, потому что было отчетливо видно - ему необходим человек, который его выслушает и поймет.

Так же, как он был необходим и Фридриху...

Алиса вдруг почувствовала, что ее щеки стали мокрыми. Ей было неистово жаль Фридриха, жаль разочаровавшуюся в людях Белую Графиню, жаль одинокого Мирона Львовича, которому не с кем даже поговорить...

- Вот с тех пор наш мир и стал ледяным, - завершил свою речь Фридрих и прислонился к морозному стеклу. - Графиня заморозила всех людей, что жили на этой планете, а вместо них из льда стала создавать других, которые потом тоже научились делать себе подобных.

- Но ведь они плохие! - закричала Алиса, сильно закутавшись в пыльное одеяло. - Злые какие-то, не то, что ты. Ты другой, по правде если! Ты добрый!

Фридрих ласково рассмеялся.

- Создав меня, Невада отдала в мою душу часть своей. Думаю, и с остальными было точно так же. Только к моменту их создания она была уже достаточно... серьезнее и суровее.

Алиса вздохнула.

Она, как ни старалась, не могла принять слова Фридриха всерьез. Ей они казались странной безумной сказкой. Но тем не менее, мужчина выражал такой силы тоску, что в любом случае с ним произошло нечто ужасное.

- Ты очень хороший человек! - твердо сказала Алиса.

Девочке так хотелось подбежать к нему и крепко-крепко обнять, но ведь от этого ему станет очень больно.

То же самое чувство она испытывала к Мирону Львовичу. Алисе всегда хотелось сковать его в объятия, но учитель никогда этого не терпел.

Поэтому сходство между Фридрихом и гувернером усилилось.

- Я не человек, - улыбнулся мужчина, нежно поглаживая муху.

- Нет, не ври! Ты самый настоящий человек, а вот тот... как его там... Крысьям, вот он - натуральный крыс, он и в сравнение тебе не годится, потому что до имени человека таким, как он, стоит долго расти!

Фридрих опустил голову, и его блестящие белоснежные волосы скрыли очередную улыбку.

Он встал и, легонько покачиваясь, добрел до пыльной тощей тумбочки, по видимому, пережившей не одно столетие.

Алиса неуверенно подошла к мужчине, стараясь выбрать такое расстояние, чтобы ему не было тяжело от исходившого тепла девочки.

Фридрих, недолго порывшись, вынул из тумбочки ветхую потрепанную тетрадь. Встряхнул ею, и тетрадка вмиг взорвалась полупрозрачным облаком пыли.

Алиса чихнула.

На хрустящих желтых страницах жили рисунки. Не совершенные, нет - было видно, что их автор - отнюдь не профессиональный художник, но искра уюта и доброты пылала в этих забавных кривых зарисовках, согревая ничем не хуже горячего чая.

Алиса восхищенно глядела на забавные линии. Глаза девочки блестели.

Как же они были похожи на те, что девочка создала в толстой зеленой книжке! И совершенно не по стилю рисования, а по очевидной старательности и количеству вложенных чувств. В сердце Алисы даже приятно защемило от осознаваемого восторга.

В тетради была изображена сказка. В картинках. Прямо как история про Танечку и ее мужа-железоеда!

Только здесь тема была совершенно иная, не комическая, а скорее драматическая.

О прекрасной снежной девушке и ее верном ледяном слуге. О их странных запретных чувствах друг к другу и жажде быть рядом. О любви Графини к отвратительному человеку и предательстве с его стороны. О хрустальных слезах Фридриха и его одиночестве.

О ледяном чае. О звездах. О вечерах, наполненных мыслями о единственной любимой.

Это был дневник в картинках, наполненный чувствами, несущий смысл и пахнущий пылью и старыми чернилами.

- Это твоя история? - прошептала Алиса, дивясь ранимости и хрупкости этого снежного человека.

- Это наша история, - Фридрих сделал большую паузу. - С ней...

- Поговори с Невадой! Я знаю, она вспомнит все дни, которые...

- Я пробовал. Она ослепла от гнева, она не видит больше хорошее в людях. Я не хочу своим видом напоминать ей о случившемся. Графиня назначила меня главным в городе - что же еще мне нужно для счастья?

Алиса фыркнула.

Она не понимала - ну неужели нельзя пойти к Графине и просто сказать ей о своих чувствах? Ну неужели она бы не вспомнила своего верного друга? Неужели прогнала б его прочь?

- Да ты только представь, - Алиса вновь прыгнула на кровать и занырнула под одеяло, - ты придешь к ней и все расскажешь. И она такая: "О! Какое совпадение! А я тоже все ночи напролет о тебе думаю, жить без тебя не могу! Как хорошо, что ты пришел, мой любимый Фридди, теперь мы поженимся и...".

Фридрих вдруг расхохотался настолько сильно, что чуть не упал со стула. Для его мухи, видимо, такая реакция хозяина была уникальна и удивительна, поскольку она просто пожирала мужчину пораженными глазами.

- Тебе смешно? - вскинулась Алиса, вздернув нос. - Я его поддерживаю, истории добрые рассказываю, а он хохочет!

Чтобы замолчать, Фридриху пришлось схватить муху и прижать ее к лицу, но даже это не стерло улыбку снежного человека.

- Господи, слушай... как тебя там...

- Алиса.

- Алиса, твои рассуждения... они настолько жалки, что мне стало весело. Ты уж прости, если...

Он оборвал фразу на половине. Нахмурился и крепко прижал к себе муху.

Алиса тоже замолчала.

Странное шипение раздавалось где-то из-под пола. Такие звуки возникают обычно, когда на сковороде поджаривают жирное мясо, но Фридрих явно не стал бы этого делать.

Комнату обволокло непроглядным плотным туманом.

Запахло гарью.

Алиса сильно закашлялась. Легкие сжались от нехватки воздуха, горький запах буквально сдавливал горло девочки.

Она опрокинула голову, задыхаясь от странного дыма. Фридриху, видимо, было все равно - мужчина не издал ни звука.

"Пожар, - твердо решила Алиса, - горим! Нужно скорее выбираться!".

В ошибке своих суждений она убедилась спустя полминуты, когда дым рассеялся.

Зато перед ней стоял незнакомый человек.

Вот уже он, в отличие от Фридриха, на человека походил мало, или даже вообще не походил. Скорее его можно было сравнить с йети, которых принято рисовать на картинках.

Никакой красоты у него не было и в помине, а имелись лишь косматые грязно-белые волосы, руки, обросшие светлым густым волосяным покровом, и огромный отвратительный горб.

Алиса сжалась в комок, полагая, что одеяло сможет ее защитить.

Кто этот страшила?! Как он вообще здесь оказался?! А главное - зачем? Не сделает ли этот гаргантюа им ничего плохого?

Реакция Фридриха, впрочем, тоже не была равнодушной. Представьте, как побледнел человек, созданный из снега - и вы поймете состояние Фридриха.

- Яс, - выдохнул он и обреченно запрокинул назад голову.

- Закон. Нарушен, - голос у гиганта походил, скорее, на рев мотоцикла. - Муху. Отнять. Фридриха. Под арест.

Алиса возмутилась.

Мало того, что этот злобный уродец вламывается в чужую хижину как к себе домой, так еще и обвиняет других непонятно в чем!

- Под арест?! Вот сам туда и иди, - вспыхнула Алиса, гневно глядя на человека.

Яс медленно повернул гигантскую голову в сторону девочки. Он испытал такое недоумение, какое вообще может испытать человек, сделанный из снега.

- Девочка? - прошипел йети, стреляя глазами. - Теплая девочка?! Откуда?! Кто привел?

- Ты не на меня пялься! - закричала Алиса, выпрыгнув из одеяла. - А объясни нормально, чего ты к Фридриху прикопался! Он тебе ничего плохого не делал!

Происходящее вокруг девочка принимала за сказку. Ей почему-то казалось, что это всего лишь красивый сон, а поэтому Яса совершенно не боялась.

- Улыбка и смех здесь запрещены, - шепотом произнес Фридрих, слегка наклонившись к Алисе. - Яс отвечает за все это. Он чувствует проявление всяких теплых чувств и является всегда в том месте, где это происходит. Это конец...

Руки Фридриха судорожно сковали ничего не понимающую муху.

Яс прищурился.

- Уже много раз такое было. Фридрих. Я знал. Я всегда это знал. Ты был близок. Близок к аресту. Ты всегда был таким. Фридрих. Это случилось. Я ждал. Отдай. Муху.

Губы Фридриха тряслись. Он зажмурился и отвернулся, дожидаясь, наверное, когда йети начнет выхватывать животное силой.

- Ты мямля! - выдохнула Алиса и кинулась к Ясу.

Тот оторопел.

- Такой большой, да?! - вопила девочка. - Все можно?! Иди отсюда, упырь! Изыди!

Схватившись за его толстенные пальцы, Алиса сдавила кулаками их до невозможности, сжимая губы, чтобы наружу не вырвался вопль боли, потому что кожа Яса была до ожогов ледяной.

Такого действия урод явно не ожидал. Он взвыл, а его пальцы слабо зашипели и начали дымиться. Как выяснилось, в его кожаной сумке тоже имелась маленькая муха, поэтому прикосновение не вышло столь горячим, как рассчитывала Алиса.

- Чего ты встал, как вкопанный?! - рявкнула девочка шокированному Фридриху. - Беги отсюда быстро!

То ли от неожиданности, то ли от осознания правильности решения Алисы, но Фридрих сорвался с места и вынырнул в распахнутую дверь.