Обжигаясь о платину

Покой, что создавал мелодию атмосферы и возносил обстановку до сакральных образов, подчеркивал сейчас уют вперемешку с чем-то далеким и неведомым нам.

За окнами восхитительным градиентом рисовался закат - вдохновение изнывающего художника и отчаянного писателя. Солнце рубиновой сияющей каплей катилось к горизонту, утягивая за собой остатки светлого дня. Длинные тени деревьев будто бы соревновались друг с другом в гонках и ползли подальше от своих обладателей.

Окно было открыто, и сквозь него в комнату проникали запахи отцветшей сирени и спелой насыщенной малины, которая жила в саду.

В романтику атмосферы врезался голос горничной, которая бранила охранника Михалыча за то, что он скормил птицам ее бутерброд (что у них там вообще происходит?).

- Алис, не отвлекайся, - Мирон Львович постучал карандашом по столу, требуя внимания.

Девочка отпрянула от окна и выжидательно взглянула на гувернера.

- Присядь, - учитель взмахнул карандашом в сторону стула.

Алиса в который раз уселась и нетерпеливо поерзала. Ну вот, уже закат наступает, так никогда они с Федькой не встретятся!

- Прекрасно. Алис, скажи мне, пожалуйста, свое личное, непременно честное впечатление от романа "Анна Каренина".

Девочка подперла щеки руками и торопливо выдала:

- Если честно... мне не очень понравилось. Скучный какой-то. Всякие слова там замудренные, по правде если, тоска берет. Ну ее лесом!

Раздался кроткий стук в дверь, после чего в комнату, сгорбившись над подносом, вошла клювоносая горничная (видимо, уже отчитавшая Михалыча). Дядя Леша, похоже, взял отпуск, потому как обычно еду приносил и уносил он.

Горничная, отчего-то перед учебным столом выпрямившаяся, стала сгружать на поднос чашки с остатками черного напитка, в движениях пытаясь продемонстрировать свою грациозность, то и дело кокетливо поглядывая на Мирона Львовича. Сказать, что получалось у нее плохо - не сказать ровным счетом ничего.

- Благодарю вас, Евгения Петровна, - сдержанно произнес гувернер.

- Очень рада услужить, - губы домработницы изогнулись в противной улыбке. - Желаете что-нибудь еще? Может, ужин подать?

- Спасибо, нет.

- Точно? Вам бы питаться стоит побольше, а то вон вы какой тощий.

Мирон Львович поперхнулся и взглянул на горничную с таким гневом, что та осознала свою бестактность без слов и моментально исчезла.

Алиса вновь поерзала на стуле и тревожно посмотрела на часы. Учитель, еще не пришедший в себя от возмутительной наглости, яростно смотрел на закрывшуюся дверь, словно ожидал, что горничная вновь появится. С другой стороны - ну а что в этом плохого? Не толстым же она его назвала, в самом деле! Вероятно, любое касательство собственной личности (хоть физическое, хоть словесное) гувернер не допускал, и мужчину шокировало, что некая посторонняя дамочка его столь открыто критикует и смеет давать ему какую-либо оценку.

- Мирон Львович? - осторожно позвала Алиса, отчего-то опасаясь, что гувернер сейчас кинется на девочку, как делала это мать, если что-то шло не так.

Гувернер не кинулся. Он лишь взглянул на Алису, и ненависть в его глазах сменилась добродушием.

- О чем мы говорили? - уточнил Мирон Львович, слегка нахмурив лоб.

- О Карениной, - подсказала девочка, перестав ерзать и с большим любопытством взирая на учителя.

- Ах, да... Прости, сегодня я рассеян... Да, конечно, Анна Каренина. Я подумал... В общем, мне кажется, что тебе в своем возрасте еще рано изучать такие произведения. Ты теряешь смысл, строки видятся тебе скучными, о раскрытии духовного мира персонажей не может быть и речи. Твоя мать, которая диктовала мне программу... она очень странная, ну да кто не без греха? Я предлагаю начать с Александра Пушкина.

Алиса восхищенно вскочила со стула.

- О, а я его знаю! Я знаю Пушкина, мне Танечка его сказки читала! Про Балду и про султана.

- Про султана? - изогнул бровь Мирон Львович. - Не припомню такой...

- Да как же? Там как принц в комара превратился и бабушку в глаз укусил. Там еще принцесса была, которая лебедь.

На лице учителя вдруг возникла легкая полуулыбка, а в глазах сверкнул добрый огонек.

- Да, нам действительно нужно начать с Пушкина, - задумчиво сказал он, но в его голосе совершенно не было строгости. - Забавно, что ты читала "Каренину", но даже не знаешь точное название сказки о царе Салтане. Сейчас, думаю, уже поздно начинать читать, да мы и так с тобой уже часа два сидим. Приступим завтра, я как раз купил тебе нужные книги. Скажи, Алис, а ты еще о каких-нибудь произведениях слышала?

Девочка опять бросила взгляд на настенные часы и произнесла:

- Из пушкинских нет, а вообще... "Горе от ума" знаю, "Война и мир". Про этого, как его там... Мастера с маргаритками.

Глаза Мирона Львовича сверкнули. Он прищурился, едва ли не с остервенением глядя на девочку.

Алиса застыла. Что такого она сказала?

- Произведение носит название "Мастер и Маргарита", - металлом прозвучал голос учителя.

- Да какая разница?! - вскипела девочка, всплеснув руками. - Вы же ничего не сказали, когда я с султаном оплошала, а тут...

- Ты не имеешь права коверкать имя литературного героя, - сжав кулаки, отчеканил Мирон Львович.

- Я не коверкала! Я ошиблась!

- Если ты не уверена в правильности произношения, то лучше помалкивать, чем вносить свои правки в название.

- Да разве есть разница - Маргарита или маргаритки? Похожие ведь слова!

Алиса не понимала такое странное возмущение учителя. Он буквально весь побелел и затрясся от гнева. Девочка не предполагала, что именно вызвало у него такую реакцию. Может быть, это его любимый роман?

Гувернер вздрогнул и с ненавистью поджал губы. Глаза его вновь полыхнули яростным пламенем.

- Маргарита - не слово, - свысока глядя на девочку, отрубил учитель.

- Да? - усмехнулась Алиса. - А что же это?

- Имя. Красивое женское имя. Не столь редкое, чтобы его не знать. Я прошу впредь не забывать этого и произносить имя героя как положено.

Гувернер резко поднялся и направился к выходу. В дверях он остановился и бросил через плечо:

- Этот диван стар и слишком жесток, я уже которую ночь не могу на нем нормально выспаться. Комната твоей бывшей няни отныне послужит мне спальней, я думаю, после того, что я разрешил тебе, ты не станешь устраивать ночные побеги. В любом случае, если я узнаю, что после восьми вечера ты находишься вне дома, наказание будет суровым.

Мирон Львович, вынеся речь, резко захлопнул за собой дверь так, что настенные часы едва ли не упали со своего места.

Вот тебе и смена характеров! Как барышня-истеричка, честное слово! То добрый, понимающий, отпускает на улицу, освобождает от "Карениной"... А то психует без причины, заводится из-за какой-то книжки, вопит, что Алиса ужасна, раз не может нормально озвучить название. Да он сам же улыбнулся, когда девочка Салтана султаном назвала, а тут прям что ты, непростительный грех! Сам не знает, чего хочет! И на горничную бедную взъелся, а она что? Она просто сказала, что гувернер худой!

Алиса фыркнула, вышла из комнаты и сбежала по лестнице на первый этаж.

Черный цилиндр все еще покоился на часах, и девочка бережно взяла его, чувствуя, как что-то теплое наполняет ее сердце.

Главное, чтобы Федька оказался дома...