Послесловие
Появление Аллы в белом холле с лифтами в основании Башни Федерального Управления, как обычно, парализовало всех. Люди, прибывшие из Крыльев Стихий, расступились, и Алла в одиночестве зашла в лифт, ведущий в Башню. Она кивнула толпе, и к ней вернулось несколько заискивающих улыбок.
Зайдя в кабинет министра Задолина, как обычно, без стука, она уселась перед его столом. В министерский офис вернулись картины и нелепые статуи, от которых успел избавиться Ибрагимов. Глядя в выпадающие от испуга большие глаза Задолина, Алла спросила:
– Какие новости?
– Ой, сейчас... – Задолин суетливо перебирал бумажки, ища новые приказы от дяди. – Вот, завтра в первом чтении будет принят закон об усугублении наказания за сокрытие своего Знака Зодиака. Это уже статья Уголовного Кодекса, но там будет новый параграф для лиц, которые знают Знак Зодиака обманщика, но не сообщают нам или в полицию.
– Отлично. Ещё?
– Дядя утром сказал, что нужно тщательнее следить за распространением И-метода и не допускать утечки данных из Министерства. Утром задержали нашего сотрудника, который слил часть кода программы Ибрагимова в сеть...
– А за что задержали?
– За раскрытие гостайны. И-метод теперь гостайна.
– Кошмар... Я не для этого рассказывала твоему дяде и прочим идиотам про И-метод, чтобы скрывать его от людей! Это должно быть всеобщее достояние!
– Алла, осторожно... – озирался Задолин, будто опасаясь камер и жучков в собственном кабинете.
– Не хочу лезть в вашу политику... Ещё хорошие новости?
– Приоритетность пациентов хотят сделать публичной. О ней так много слухов, что нет смысла скрывать... Все замечают, что Овен или Дева всегда выживают в больницах, а Скорпион или Близнецы могут и не вернуться... Ой, прости, ты же...
Алла почувствовала, как земля уходит из-под ног. Кто посылает Задолину все эти ежедневные новости? Кто рождает эти гениальные нечеловеческие идеи?
– Ещё?
– Из Московского зоопарка нужно перевезти какую-то тигрицу в Новосибирск по, как тут говорится, зодиакальным причинам. Пометка: окончательное решение. Я хотел попросить твоё Управление, если тебе не сложно, проконтролировать это в течение месяца или...
– Вот как... Окончательное решение, значит. Сделаем. Ещё?
– Ещё нужны лицензии для двух новых казино Лебедева. Одно в Москве и Подмосковье. Я не знаю, ты отвечаешь за Подмосковье?..
– Проверим. Два казино?.. Как? Откуда?
– Не знаю, наверное, доходы растут. – серьёзно ответил Задолин. – Мне ещё прислали новости из Калужской Области почему-то.
– Дай сюда! – резко протянула руку Алла.
Задолин испугано отшатнулся, чуть не упав с кресла и закричал:
– Нет-нет, я не могу! Не имею права! Не могу!
– Тогда читай, – Алла опёрлась ладонями о стол и нависла над министром.
– Распределение стипендий в Калуге остаётся без изменений, тут сказано. Не знаю, что это значит...
– Это значит, что только Девы их получают. Дальше?
– Эм... В посёлок городского типа Полотняный Завод... Это, значит, в Калужской области... Туда посылают комиссию от Министерства Астрологии для оценки релевантности существования монопоселения по И-методу... «Монопоселение?»..
– В смысле «оценка релевантности»?
– В бухгалтерии, когда мы оцениваем релевантность статьи расходов, мы думаем, нужна нам эта статья или можно обойтись и без неё... Может и здесь так.
Алла села обратно на стул, ничего не понимая.
– Ещё здесь про посёлок Кольцово... – продолжил Задолин.
– Никола-Ленивец, значит.
– Не, тут сказано, Кольцово. Там тринадцать особняков, ранее переданных в собственность арт-парка Никола-Ленивец... А, смотри, ты права была... Тринадцать особняков выкуплены нефте-газовым добывающим комплексом «ГазТоргТранспорт» из Тюменской области. Часть сделки была спонсирована федеральным бюджетом землеустройства в качестве поддержки межрегиональных инвестиций.
– Инвестиций... – шёпотом повторила Алла. – Кто тебе присылает эти новости? Почему именно такой набор? Почему сегодня?
– Да я сам этого... Мне дядя просто присылает... Как сказать...
На ватных ногах и ничего не слыша, будто после контузии, Алла возвращалась в свой кабинет, и вспомнив по дороге, что голодна, почти нажала на кнопку этажа столовой Башни Федерального Управления. Но руку свела воображаемая судорога от неприятного воспоминания, как в столовой за одним узким, как стрела, столом сидели Лёня, Максим, Надя, как-то попавшая в Министерства, и новенькая Анна. Бывшие друзья и Аллу не раз звали на обед, но она никогда не отвечала, и те перестали звать.
В кабинете на столе её ждала большая коробка барахла. Кто-то подписал маркером «из московского кабинета Ибрагимова». Получается, ей принесли хлам, который Ибрагимов не успел перенести из своего старого кабинета Директора Управления по Москве, пока был министром.
Алла слышала, что Ибрагимов не растворился в воздухе, а залёг на дно, сидя дома с теперь уже единственным сыном. Он вроде бы вёл совершенно непопулярный блог на совершенно непопулярном ЖЖ, где писал об уходе за детьми вперемешку с разбором публикаций в научных журналах по математике. Говорили, что он оставлял в постах намёки на И-метод, но они были тончайшими и легчайшими, так что за ним пока не никто не пришёл.
В коробке нашлось собрание старых и не очень пластинок. Большая часть обложек были совершенно не знакомы Алле. The Clash, Gang of Four, Idles, The Cure, Sonic youth, My Bloody Valentine. Наткнувшись на знакомых Pink Floyd, Алла перевернула пластинку, ища знакомые песни, но вместо этого нашла размашистую надпись от руки:
Нельзя страдалицу отвлечься
От благовония миров.
Приходит дым, приходит время,
И слышит тот страдалец зов.
Алла не знала почерка Ибрагимова, но, возможно, это был он. На следующей пластинке от группы «Кино» нашлось неправильное а-ля хокку:
Хамаль и Шератан мне ближе Солнца.
Девятки лет летит свет с них,
А здесь минуты.
Затем на заднике «Гражданской Обороны» тот же почерк писал:
Если мне некому помочь – помогу ли я? Если никто не поможет мне – помогу ли я?
И на пластинке «Ploho» та же рука оставила:
Делай что должен – и не будет что не должно быть (держаться!!!)
На других пластинках тоже были надписи, но неразборчивые, будто написанные в бреду.
Алла представляла, как Ибрагимов сидел в старом кабинете по вечерам, выжимал новые и новые формулы для И-метода и не шёл домой к жене и тогда ещё двум сыновьям, лишь бы они не прознали про опасные фракталы и матрицы. Он слушал панк и не очень панк музыку и в моменты, когда чувствовал одиночество и обрушившуюся ответственность особенно остро, хватал обложку пластинки, крутящейся в проигрывателе в углу, и припадочно выплёскивал боль в уродливо-неправильных стихах.
У Аллы не было проигрывателя. Она достала угольно-чёрную пластинку «Joy as an Act of Resistance» от Idles и покрутила её в руках по кругу, как странный руль от несуществующей машины, в которой Алла хотела въехать в несуществующее будущее. Абсолютная чернота винила поглощала белый свет ламп, и лишь тонкий блик полукругом переливался на пластинке, как тягучий Молочный Путь в мрачном небе ночи.
***
Тёмный зимний вечер был просто тёмным, а не чёрным из-за высоких сугробов снега, отражающих оранжевый свет фонарей.
Алла сидела на скамейке и наблюдала за потоком машин на Проспекте Мира. Когда машины наскучивали, она вглядывалась в низкое небо, затянутое облаками, и представляла, какие звёзды над ними сейчас. Над метро Алексеевская должна была всходить Кассиопея. Параллельно Проспекту Мира должен был тянуться Зодиакальный Круг, бесстыдно и отвратительно разглядывающий Землю и то, во что он её превратил. Она попыталась представить, где именно какое Зодиакальное Созвездие сейчас, но почувствовала такую злость на глупого Стрельца, маячившего за тучами, а ещё большую – на себя, что больно стукнула пяткой о лавочку.
– Вот ты же специально, да?
В свете фонаря появилась Надя под детским розовым зонтом. Смотрела на Аллу недовольно.
– Ты же специально сидишь на этой скамейке, потому что её видно из моего окна. Манипулятивная ты дрянь! Драматическая актриса, блин!
Алла посмотрела в раздражённое лицо Нади. Она хотела спросить, зачем Надя тогда вышла, но получилось:
– Да, специально.
Надя открыла рот, приготовившись к незаданному вопросу, но опешила и закрыла рот. Она завязала шарф покрепче и села на скамейку. Посмотрели на Проспект Мира, потом – на небо. Потом Надя сказала:
– Холодно, пошли внутрь.