Пролог
—Джорджия, ты уверена в том, что в этот раз все действительно пройдет как надо? Все мы прекрасно помним, чем закончился этот эксперимент одинадцать лет назад, и повторение подобного может обернуться для нас еще более плачевно, чем тогда. — речь мужчины резко оборвалась, когда позади послышался тихий скрип открывающейся двери и в помещение нерешительно заглянула молоденькая служанка с большим накрытым серебряной крышкой подносом в руках.
Посреди просторного, погруженного в полутьму зала стоял длинный стол, освещаемый лишь дрожащим мерцанием свечей. Выполненный в средневековом стиле интерьер при слабом освещении выглядел ещё более мрачно, нежели днем. Трепещущее пламя свечей отбрасывало слабые блики на стены, вступая в причудливый танец с тенями, сгустившимися в углах. Создавалось впечатление, словно окутавший помещение мрак медленно шевелился, оживал, наблюдал… И трепетал этот мрак лишь перед четырьмя фигурами в черных плащах, сидящих за столом.
— Прошу прощения, что беспокою вас, господа, мне велели принести…
— Поставь на стол, дорогая, — взволнованную речь горничной прервал мягкий женский голос и одна из фигур повернула голову к двери, от чего из-под капюшона выбилась белокурая прядь, — И передай, чтобы больше никто сюда не заходил, пока я лично не отдам приказ. Всё поняла?
— Д-да, госпожа!
— Хорошо. А теперь оставь поднос, и можешь быть свободна, — ласково произнесла женщина и отвернулась от двери, заправив выбившуюся прядь за ухо.
Мечтая как можно скорее покинуть мрачное помещение, горничная поспешила выполнять приказ, не желая сердить хозяйку промедлением. Несмотря на ласковый тон владелицы дома, девушка ни на секунду не позволила себе поверить этому томному, чарующему голосу. Каждый из обитателей поместья не понаслышке знал, как быстро дружелюбие хозяйки сменяется недовольством, и тогда… Да поможет Бог человеку, который вызовет в ней раздражение.
Быстро поставив на стол поднос, девушка торопливо направилась к выходу, чувствуя на себе выжидающие взгляды оставшихся в зале людей.
Едва за девушкой закрылась дверь, как прервавший свою речь мужчина снова обратился к хозяйке дома:
— И все-таки, Джорджия, не сочти за грубость, но откуда у тебя такая уверенность в том, что эта попытка будет удачнее предыдущей?
— У меня есть для этого все основания, дорогой, — женщина привстала, чтобы дотянуться до принесенного служанкой блюда с фруктами, и аккуратно сорвала с веточки несколько ягод винограда, —На сей раз всё пройдет даже лучше, чем планировалось.
— Уильям прав, Джорджия, — грудной женский голос вмешался в диалог, и к блюду, с другой стороны, потянулась ещё одна женская рука, забирая с собой дольку яблока, — Не лучше ли будет не рисковать всем, что мы с таким трудом возрождали ради таких сомнительных целей?
— А кто сказал, что нам придется чем-то рисковать, Мэри? — владелица дома неспешно положила в рот виноградину, смакуя этот момент, когда все собравшиеся теряются в догадках о том, что же известно ей, Джорджии. Насладившись сладостью ягоды и недоумением собеседников, женщина поднялась со своего места, и достала из-под плаща конверт. Подняв конверт повыше, демонстрируя его всем присутствующим, женщина победно улыбнулась и, возбужденно повысив голос, произнесла:
— Друзья, в этом году наши ряды пополнятся новыми детьми. Спустя столько лет Гриффорд наконец вступает в игру! — С этими словами она разжала пальцы, и конверт изящно спикировал на стол, под озадаченными взглядами присутствующих.