Я солдат?...

Жаркое летнее солнце пробивается сквозь решетку и освещает белую больничную палату с четырьмя койками. Три койки уже заняты обездвиженными телами людей, которые все еще спят, под воздействием сильных транквилизаторов. Вот открывается дверь и в нее проходит медсестра, которая громким голосом говорит:

- Подъем, подъем, товарищи. Пора вставать и мерить температуру.

Женщина спокойно проходит между мычащими после сна телами и каждому вставляет градусник подмышку. Для нее это ежедневная рутина и она уже не боится их реакции как в первые дни своей работы. Пациенты медленно приходят в себя и с крайней койки слышится:

- Воды...

Медицинский работник подходит ближе и подносит к губам лежащего стакан с водой осторожно помогая больному утолить жажду. Она знает что его сильно мучает сушняк, после галоперидола внутривенно и голова наверняка все еще тяжелая. Когда мужчина допивает воду, та ставит стакан на тумбу и слегка задерживает ладонь на его плече.

- Что, Сеня, совсем плохо?

Арсений кивает ей и на миг прикрывает глаза, стараясь не дергаться лишний раз, ведь ремни неприятно тянут кожу на теле.

- Угу... Олесь, а что сегодня на завтрак?

Он здесь не первый и наверное не последний раз, его родственники часто сдают его сюда в приступах галлюцинаций. И эту медсестру он знает уже порядком нескольких лет. Названная Олесей тихо хмыкает и отходит к дальней кровати,  дабы проверить температуру у одного из лежащих пациентов.

- Каша манная, чай, хлеб с маслом и сыр. И да, к вам после завтрака новенького привезут. Мальчишку после военного госпиталя.

Мужчина шокировано на женщину и качает головой, нет ну такого не бывает, где это видано чтобы в их стране дети служили и воевали.

- Да ты брешешь, дорогая, а еще говорят я психопат, хаха - добродушно смеется пациент, но медсестра лишь качает головой, не поддерживая его.

- Нет, Сень. Это так. Вчера вечером привезли перевязанного всего, а глаза пустые совершенно. Это с того училища в лесополосе на пути к райцентру. Они часто таких привозят.

Разговор дальше не клеится и в палате зависает густая пелена тишины, разбавляемая лишь шагами женщины, что проверяет их температуру а после отвязывает, чтобы те совершили утренние процедуры и пошли на завтрак.

Пациенты медленно приходят в себя, после долгого медикаментозного сна, а у кого-то и ночных кошмаров. Эта палата была самой спокойной в отделении и ее обитатели попадали в это место ни раз и не два, а потому уже привычно относились ко всему происходящему, но вот о таких пациентах как этот мальчишка они слышат впервые. Нет, многие жители района слышали о том военном закрытом учреждении, но вот детей оттуда очень редко кто видел. В основном они были скрыты ото всех и учились и жили уединенно в лесу. Что же там происходит если столь молодого пацана доставляют в отделение для тяжело больных?

После завтрака, когда жители палаты возвращаются назад, кровать для новичка уже подготовлена и новые прочные ремни тоже закреплены к кровати. На тумбочке лежат все необходимые приспособления для дополнительной фиксации и мужчины переглядываются, новый пациент что ли такой буйный раз ремней будет мало?

И их мысли вскоре подтверждаются диким мальчишеским криком из коридора:

- Пустите меня!! Выпустите меня отсюда сволочи!! Верните меня назад в пустыню! Я не хочу оставаться здесь один! Не хочу!! Пустите блять!! Я ветеран военных действий!!

Надрывно орал подросток, когда двое санитаров буквально втащили его в палату и третий что шел позади всех, накинул на голову парня полотенце, позволяя коллегам завалить того на койку. На оголенном торсе и предплечьях были видны свежие рваные раны из которых все еще сочилась алая жидкость. Одна из ладоней мальчишки также сочилась кровью и с нее даже были видны небольшие кусочки кожи. Искаженное яростью лицо подростка было также окроплено кровью, да и сами санитары были заметно потрепаны. На одном из них был заметен огромный рваный укус, который также мелко кровоточил.

- Я вас всех захуярю бляди! Снимите с меня мешок сволочи нерусские! - Продолжал бешено орать буйный пациент, начиная метаться по постели, дабы вырваться из крепкой хватки двух здоровых мужчин.

- Черт возьми Лёха давай быстрее, его держать тяжело! - гаркнул один держащих санитаров на того, что стоял рядом и оперативно затягивал ремни на худых покалеченных руках.

- А ты возьми и сам попробуй! - Ответили ему в ответ и когда обе руки были скованы кожаными ремнями, то санитары резко дернули пацана за ноги и зафиксировали перевязанные грязными бинтами ноги к кровати чтобы тот уж точно не вырвался. - Пиздец он бешеный.. Зовите медсестру, пусть колит ему двойную дозу фенки, а то страшно его так оставлять же. - Фыркает названный Алексеем санитар и его коллеги жмут кнопку вызова медсестры, под не стихающие юношеские крики.

Молодая медсестричка прибегает через пару минут с маленьким чемоданчиком и быстрыми движениями набирает лекарство, смотря на дико орущего пациента под фиксацией. Та собирается с духом и наклоняется к парню, чтобы ввести ему лекарство, но полотенце слетает с окровавленного лица и тот в одно мгновение вгрызается в худую ручку девушки, не собираясь даже разжимать зубы. Шприц с лекарством так и остается в венах дикаря, девушка начинает кричать от резкой боли и пытается свободной рукой убрать от себя звереныша. Санитары грязно ругаются и пока двое снова пытаются завалить того на постель, третий с трудом разжимает ему пасть, словно псу.

- Маленький сучонок совсем с ума выжил блять. Беги дура, руку перевяжи, здесь полно психопатов же. - рычит Алексей и крепко держа дурного за плечи вдавливает того в прохудившийся матрас, даже не смотря на то как убегает девчушка.

Трое взрослых мужчин наконец-то полностью фиксируют новичка и санитар сам вводит ему транквилизатор,сразу же отходя от того подальше.

Черноволосый мальчишка все еще продолжает биться в припадке, но его сила постепенно стихает. Черные глаза перестают бешено бегать из стороны в сторону а брань перестает срываться с потрескавшихся окровавленных губ. Мужчины устало вздыхают и покидают  палату, а остальные жители палаты в шоке смотрят на лежащего ничком пацаненка. Это же сколько дури надо иметь чтобы сопротивляться трем здоровым мужикам, а он не выглядит таким уж сильным. Да и все тело его выглядит изможденным плюс эти множественные раны.

Арсений тяжело вздыхает и потирает лицо, он не может понять что надо сделать с ребенком чтобы он в конце концов оказался связанным и обколотым, да у него дома свой такой же распиздяй растет и для него смотреть на это оказывается еще более тяжелым чем на раскуроченные тела людей которые обитают здесь. Трогать он его не решается, да и понятно почему, он только что чуть не отгрыз руку медсестре. Ладно, пусть лучше лежит спокойно.

Ближе к вечеру связанный мальчишка просыпается и осоловелым взглядом смотрит в потолок. Где он? И зачем его связали? Он почти ничего не помнит да и голова его кружится так сильно, словно после алкоголя. Последние четкие воспоминания в его голове очень несуразные, словно и не он это был.

Саша четко помнит как шел со столовой в палату, а по щелчку пальцев он уже сидит в душевой и его предплечья покрыты рваными ранами, что истекают кровью так, словно спелый плод кто-то сжал в кулаке. Он видит как мягкие ткани руки разошлись под его силой, как торчат маленькие лоскутки порезанной кожи и в тусклом свете проблескивает небольшой участок лучевой кости. Его рука не двигается и это не удивительно, она до плеча покрыта такими глубокими ранами и обильно истекает кровью. Алая жидкость манит его словно доза наркомана и два дрожащих пальца оказываются погруженными в одну из более сильных ран и это заставляет негромко вскрикнуть, откинув голову назад из-за резко появившихся белых мушек. Его пальцы еще какое-то время копаются в горячей окровавленной плоти, а после как в замедленной съемке они покидают рану и проводят от уха до уха, рисуя улыбку, оставаясь во рту и заставляя ощутить знакомый солоноватый металлический привкус, который был знаком Саше с самого детства. После он слышит чужой крик и через мгновение вокруг него так много людей и он не понимает почему они так шумят и почему медсестра нащупывает ему вену словно собираясь сделать инъекцию. А затем наступила тягучая словно смола темнота и вот он здесь.

- Ыаа...

Хрипит мальчишка и неуклюже роняет голову на подушку. Ему так хочется пить что наверное за каплю воды он бы душу продал, но способов вызвать медсестру у него нет, да и что он может? Язык почему то не слушается да и все тело такое тяжелое словно камнем придавили, плюс эти ремни зачем-то...

К удачи мальчишки, его слышит все еще не спящий Арсений, который поворачивает голову в сторону звука и через некоторое время подходит к нему со стаканом.

- Ну что, волчонок, очнулся?

Саша старается сосредоточиться на его силуэте, но это не особо то и получается, а потому мальчишка вновь выдается утробное мычание и глупо моргает, словно совенок.

- Ага, значит очнулся. Пить наверное хочешь да?

Шульц снова издает согласный звук, а потом вопросительно мычит пытаясь спросить почему он так паршиво себя ощущает.

Мужчина тихо усмехается и наливает с пластиковой бутылки воду в стакан. Ну конечно мальчишка будет себя хреново ощущать после тех лекарств которые ему тут за день накололи чтобы проспал как можно дольше. Поставив сосуд, Арсений придерживает голову подростка и поит его водой, чувствуя под пальцам рану, которая еще не успела толком зарубцеваться.

- Плохо тебе еще да? Не слушается ничего? Ну ничего волчонок, это нормально, после того коктейля что тебе сегодня наши санитары накололи. Испугал ты всех знатно своими криками и действиями. Ты хоть помнишь что было?

Названный волчонком жадно пьет воду и то и дело мычит, явно не осознавая произошедшего. В его голове лишь оглушительная пустота, впрочем она хорошо сочетается с той пустотой что живет внутри него самого. А потом на него обрушается осознание всего произошедшего как снег упавший с крыши. Они все умерли, а он тут живой и более менее невредимый. Все его друзья погибли там, в этих чертовых песках, а кто-то вообще в плену или у него на руках. Саша снова остался один, у него снова никого нет, ни друзей, ни семьи, совершенно никого. И как же паршиво от этого чувства.

Сидевший рядом мужчина более не говорит и напоив нового жителя палаты уходит к себе в кровать. Сам же мальчик отворачивается в сторону от всех и ему на мгновение становится тяжело дышать. Боже, ну зачем же он выжил?... Зачем? Умер бы вместе со всеми и не было бы ничего этого. Не было бы этих ран и ему бы не пришлось стоять напротив их могил с ебаной медалью, которая никак не заменит парню его обретенную семью. А что так и будет, он точно знает, так со всеми кто выжил в войне. Смотришь на могилы друзей, а в груди растет огромная дыра и вина за то что ты не умер вместе с ними.

Ему так больно и он не знает что делать дальше а потому принимает единственное верное по его мнению решение... Шульц изо всех сил сжимает зубы на щеке и во рту разливается горячая жидкость, которая из-за своего обилия вытекает на подушку и простыни алыми струйками, словно краска на белой бумаге. Боль из груди сосредотачивается на щеке, но подросток даже не обращает на нее внимания. тяжело хватая воздух носом ртом и продолжая сжимать зубы. Как же больно... Больно и мерзко знать что сражались вы вместе, знать что твоих парней ждали дома близкие и родные, а вернулся лишь ты, брошенный миром щенок, которого то и не ждет особо никто и ничего, кроме длинного поводка твоего училища, ведь псы должны служить до конца своей жизни, а таких как Саша как раз таки и растили для этого. Растили верных псов страны которых можно бросить в самое пекло и даже если погибнут, то и жалеть не нужно будет, каждый из них буквально живая машина для убийств, которая после окончания срока годности будет отправлена утиль, а точнее в могилу. Каждый из них после окажется либо в могиле, либо в инвалидном кресле, другого выхода из этой системы и нет. Вечная круговая порука.

Зубы постепенно разжимаются и искусанные губы приоткрываются, выпуская еще не проглоченную кровь наружу, чтобы та стекла по губам, щеке и осталась на постельном белье. Что ж, рано или поздно он оказался бы на этой кровати, раньше или позже смысла нет, но он надеется что после лечения станет лишь овощем который не сможет соображать, а самое главное помнить. Плевать что сейчас на его руках кровь медицинского персонала , это неизвестные ему люди и вины за них он не почувствует а вот его сослуживцы... Они за столь короткое время стали ему как семья и ощущать фантомные следы их крови на свои было до ужаса больно и стыдно... Они были прекрасными людьми, а такое чудовище как он выжил, хотя и не должен был.

С его губ срывается очередное отчаянное мычание, но оно тонет в тишине палаты, где уже все давно спят. Саша вновь поворачивает голову  и в этот раз в сторону окна. Луна так ярко светит сейчас, что мальчишка завороженно замирает на ней, не замечая как его сознание постепенно плывет и он засыпает, пуская кровавые слюни на подушку. В своих снах он наконец-то спокоен, наконец-то свободен от этих мирских оков и его ничто больше не держит.

Это был лишь его первый из ста дней прибывания в закрытом лечебном учреждении на окраине города...