9 глава «Посмотрим, кого ты ещё выберешь!»
Казань Возле подъезда
1992 год
Туркин вышел из подъезда весь запыханный, будто торопился догнать Машу. Он никак не ожидал увидеть её здесь, в морозном дворе, укутанном тишиной и снегом. Была зима, второе января 1992 года, глубокое утро — час где-то между четырьмя и пятью. Ветер гнал мелкие снежинки, и редкие фонари отбрасывали на снег длинные жёлтые полосы, в которых виднелись их дыхание и шаги.
Он постоял, растерянно опершись на дверь, словно не знал, идти ли вперёд или вернуться обратно. Снял с кармана мятую пачку, достал сигарету, чиркнул зажигалкой. Огонёк на секунду озарил его лицо, подчеркнув усталость и раздражение.
— Почему домой не идёшь? — хрипло сказал он, выпуская дым в холод.
Маша медленно повернула голову. Её глаза в полумраке блеснули холодно и отчуждённо.
— Тебе-то какое дело? — отрезала она. — Иди лучше свою подружку дальше грей.
Она снова уставилась на тёмный сугроб, будто его слова не имели никакого веса.
— Зачем ты пришла? — голос Туркина дрогнул, но он попытался скрыть это усмешкой.
— На тебя, идиота, посмотреть, — спокойно, почти равнодушно сказала Маша.
— Посмотрела? — Туркин скривил губы.
Она качнула головой.
— Уже насмотрелась, — сказала девушка и медленно поднялась с лавочки. Снег под её ногами скрипнул, и тишина снова захлопнулась вокруг. Она развернулась, собираясь уйти. Но, словно что-то невидимое дёрнуло её назад, Маша остановилась, повернулась к нему и подошла так близко, что он невольно выпрямился.
Он пытался оставаться спокойным, но напряжение в его взгляде было заметно.
— Илью больше не трогай. И ко мне не подходи, — сказала она, и в этот момент её рука ловко вытащила из его кармана пачку сигарет. — Ты мне никто. Ты мне противен.
Валера стиснул зубы.
— Омерзительный, — продолжала Маша, не мигая, глядя ему в глаза. — Ты упал в моих глазах ещё тогда, когда я впервые узнала, кто ты есть на самом деле.
Она опустила взгляд лишь для того, чтобы достать сигарету и чиркнуть спичкой. На миг её лицо осветилось тёплым огоньком, и на фоне ночного двора оно казалось и красивым, и пугающим.
— Ты — полное чмо, — холодно добавила она и затянулась.
Эти слова ударили Туркина сильнее, чем любой кулак. Он сорвался. Резко схватил её за шею, прижал к ледяной железной двери. Он не душил её, но хватка была крепкой, и Маше стало больно.
— Не смей со мной так разговаривать! — прошипел он сквозь зубы.
Сигарета выскользнула из её пальцев и погасла в снегу.
— Ну же, убей меня! — резко бросила Маша, вцепившись в его взгляд. — Ты ведь смог меня ударить... а теперь убей!
Её слова прорезали тишину, как нож. Туркин замер. Его хватка ослабла, но глаза продолжали прожигать её. Несколько долгих секунд они стояли так, будто на грани безумия. И вдруг он не выдержал.
Он наклонился и жадно впился в её губы. Поцелуй был грубым, жёстким, полным злости и страсти, и всё же в нём было то, что заставило Машу на миг забыть обо всём. Хотелось, чтобы эта секунда длилась вечность. Мороз, ночь, снег — всё исчезло. Остался лишь он.
Но гордость взяла верх. Маша оттолкнула его. Туркин отпрянул, засмеялся хриплым смехом. Она резко развернулась и быстрым шагом пошла прочь, оставляя за собой следы на свежем снегу.
— Посмотрим, кого ты ещё выберешь! — крикнул он ей вдогонку.
Она остановилась на секунду, оглянулась, но ничего не сказала. Тогда он свистнул ей вслед.
— Не свисти! Людям спать не даёшь! — донёсся чей-то раздражённый голос из окна второго этажа.
Туркин метнул взгляд вверх, но тут же снова перевёл его на Машу. Её фигура таяла с каждым шагом в белой мгле. И чем дальше она уходила, тем сильнее в нём закипала пустота.
Снег продолжал падать, хрустел под её ногами, и это был единственный звук в предрассветной зимней тишине.