Универсамовские девчонки ||Турбо

— Туркин, на выход.

Злой оскал, рычащий голос. Это было первое, что ему довелось услышать, когда он проснулся после беспокойных сновидений. Всё тело затекло от неудобной позы, а виски неприятно пульсировали. Валера чувствовал себя ослабленным, практически овощем. До ужаса беспомощным и жалким.

Он даже не соизволил подняться с ржавой лавки, подумав, что неизвестный голос не более чем остатки больного воображения, которое любило подкидывать ему чертовы картинки то ли прошлого, то ли поддельного будущего. За одну тяжелую ночь кудрявый смог пройти все этапы принятия своего положения: от яростного отрицания до мучительного смирения, которое лишь доказывало его беспомощность. Если бы пацаны сейчас увидели его, то непременно засмеяли бы, а то глядишь и  отшили.

— Слышь, ты чё, глухой? Или тебе тут понравилось? — в сознание снова проник чей-то злобный, мерзкий голосочек, а через мгновение, он услышал громкий лязг открытой камеры.

Не успев открыть заспанные глаза, Валера едва не согнулся от сильного удара дубинкой в печень, шумно выдыхая. Он молниеносно выпрямился, теперь имея преимущество над чертовым ментом, который почувствовал себя подобием чего-то божественного, раз позволил ударить безоружного человека. Кудрявый навис над низким, пузатым мужиком, который боязливо оборачивался по сторонам, пятясь назад. Ему даже не нужно было говорить о чем-то, дабы заставить кого-то бояться.

— Ещё раз ты ударишь меня своей палкой, я запихну тебе ее в задницу. Я понятно говорю? — он бесцеремонно пихнул того локтем, проходя на негнущихся ногах к выходу из клятого обезьянника.

Мужчина, на чьих плечах сияли намытые до блеска погоны, совсем притих, идя позади него в нескольких шагах. Валера, едва успевший проснуться после тяжелого денёчка, на автомате шагал вперед, даже не зная, что его там ждёт. Он старался не думать о плохом, но гнусавые мысли вырывались сами по себе, нагоняя ему миллион вариаций того, что сейчас произойдет. Его расстреляют? Пихнут в зал суда, где дадут десять лет строгача без возможности на отсрочку? А может, к нему пришли пацаны, которые отошьют его прямо посреди ментовки?

Но, как ни странно, убивать его никто не собирался, ведь идущий позади милиционер практически пихал парня в сторону выхода из участка. Валера чувствовал себя до невозможности напряженным, ведь ему никто ничего не объяснил, не сказал, с каких таких побуждений его решили выпустить на свободу, если ещё вчера Ильдар угрожал долгим сроком. Происходила какая-то чертовщина, и он совсем не понимал, как ему стоит относится к некому «подарку» судьбы.

— Давай, вали отсюда, пока никто не передумал. Хотя, чувствую, твоя свобода ненадолго. — противный мент напоследок всё же решил отыграться, теперь с силой пихая парня к грузным дверям.

— Чё происходит, ты объяснишь? — кудрявый неожиданно для себя обернулся на него, не спеша выходить за дверь, которая казалась ему довольно опасной, словно неизвестный портал в никуда.

— Дружки твои всё тебе расскажут, не волнуйся...

Валера таки подошел к двери и, задержав дыхание, толкнул ее вперед, чувствуя, как в лицо ударил морозный воздух. На улице царствовало раннее утро, солнце совсем не спешило подниматься ввысь, оставляя мир в темноте. Крепкое тело хорошенечко продрогло, ведь потертая куртка больше не грела, будто намекая ему на то, что он уже давно являлся воплощением холода.

Кудрявый осмотрелся по сторонам, замечая в десяти метрах от себя чужой силуэт, который едва освещался закуренной сигаретой, чей дым особенно ярко забивал ноздри. Повинуясь собственным ощущениям, он сделал несколько тихих шагов навстречу, пытаясь разглядеть сквозь утреннюю темень загадочного человека, который даже не дернулся от звука чужой ходьбы. Валера по инерции сжал руки в кулаки, даже не задумываясь о том, что находился в считанных метрах от милиции, с которой только-только выбрался.

— Ну наконец-то. Я тебя уже заждался, Турбо.

Услышав знакомый голос, он сразу понял, что перед ним стоит Петя. Тот самый хороший мужик, с которым ему совсем недавно удалось познакомиться в небольшой деревушке. От шока у него подкосились ноги, а руки автоматически сжались в кулаки так, когда он чувствовал злость или напряжение. Но сейчас, кроме всепоглощающего чувства облегчения и радости, в нем не осталось ровным счетом ничего. Будто бы из него выбили всё чертовыми милиционерскими дубинками, которые, видит Бог, Валера был готов сломать об все те мерзкие рожи.

Петр, одетый в симпатичное строгое пальто, обернулся на него с важным выражением лица, явно довольствуясь тем, что смог помочь хоть кому-то. В своем роде, отдал совсем незнакомому, но уже приятному парню долг. Широкая улыбка непроизвольно сорвалась с пухлых в меру губ, когда мужчина с громким хлопком пожал знакомому ладонь в приветствии. Валера же, не веря собственным глазам, будто погрузился в транс, с глупой ухмылкой оборачиваясь по сторонам. Кудрявый уже давно перестал верить в понятие удачи, но сегодня ему действительно повезло.

— Как ты это сделал? Я... Я просто в шоке. — наконец отпустив вспотевшую ладонь, он по инерции потянулся к карманам куртки за пачкой сигарет, которую стащили милиционеры.

— Держи.

Петя чересчур быстро подал ему сигареты, чуть нервно переминаясь с ноги на ногу. Видимо, мужчина не очень хотел разговаривать о подобных вещах около участка, но и заставлять юношу ждать рассказа тоже не хотел.

— Я и сам толком не понял, как так. Ко мне ночью Машка прибежала, начала реветь, говорить, мол, тебя посадили. Я не поверил сначала, но потом уже и Вова пришел.

Валера внимательно его слушал, с наслаждением вдыхая крепкий табак в просевшие легкие, которые, казалось бы, за столько лет стали черными. На его лице расцвела умилительная улыбка, когда он услышал, насколько сильно за него переживали самые близкие люди, которые были не то чтобы друзьями, а настоящими родными. Никому в жизни не признается, но ему было приятно до глубины души.

— В общем, я давно с Ильдаром знаком. И в армии вместе служили, и учились тоже в одном технаре. В каком-то роде даже друзьями были, но после моего увольнения пути разошлись. Я как узнал, где и за что тебя закрыли, сразу напрямую с ним связался. Он мне всё рассказал, про Вову тоже спрашивал, но я молчал как рыба.

Петя разговаривал быстро, немного сбивался от нехватки воздуха, но останавливаться не хотел. Валера в знак поддержки похлопал его по плечу, искренне удивляясь, как такой здоровый мужик, от вида которого мурашки по телу бегут, может вот так переживать из-за обыкновенного рассказа. Докурив сигарету, они одновременно выбросили опаленные бычки на грязный асфальт, медленно шагая в неизвестном направлении.

— По связям своим пробил, хоть и сложновато было после прошлых событий. Короче, отмазали тебя. Я им пригрозил, что если не отпустят, дельце им подкину тяжелое. Правда, за всё это мне пришлось кое-что отдать. — его взгляд в миг потух, а губы крепко сжались.

— Что ты им отдал? Я всё отдам тебе, не люблю в долгу оставаться. — кудрявый посерьезнел, останавливаясь прямо посреди темной улицы, которая ещё немного и заполниться спешившими на работу людьми.

— Дом. Я отдал им свой дом, но это пустяки. Свобода человека в разы дороже, правда ведь?

— Петя, ты шутишь? Какой нахрен дом, я...

— Я предполагал, что тебе это не понравится, но... Брата родного от тюрьмы не уберег, так хоть тебя смог...

Валера замер, не сумев ступить и шага вперед. Всё тело в миг потяжелело, а на душе осел пепел с примесью горечи и губительной вины. Он не хотел, не любил, когда кто-то жертвовал чем-то воистину важным ради него, а уж тем более, когда это делали малознакомые люди, которые даже не осознавали, каким идиотом он иногда был. Кудрявый не хотел верить в то, что услышал мгновением назад, ведь это звучало до ужаса нереальным, будто тот крепко спал и видел сон извращенной фантазии.

Петя, увидев реакцию парня, подошел к нему поближе, положив тяжелую ладонь ему на плечо. Он со смирением отнесся к тому, что ему пора распрощаться с родным домом, который строился собственными руками через кровь и пот. От него мало что осталось после пожара, так что потеря не очень-то велика, а ради хорошего человека — совсем и не жалко. Мужиком он хорошим был, а к нынешней молодежи относился с пониманием.

— Я... Я построю тебе новый дом. Спасибо тебе, брат.

Сумерки раннего утра смогли надежно скрыть мужские слёзы, которые горячим ручьем стекли по щекам. Петя долгие годы ждал, когда его вновь назовут «братом».

***

Спустя 3 дня.

Яна едва не выронила с дрожащих рук хрустальные бокалы, которые достала с пыльного серванта. Она с особым усердием накрывала праздничный стол, ожидая друзей, которые вот-вот должны были вернуться с деревни, дабы собраться и отметить «освобождение» парней. Ей до сих пор мало верилось, что всё наконец-то решилось и им больше не нужно прятаться по углам, словно загнанным мышам.

Находясь посреди родительского дома, мыслями она всё ещё оставалась в том заброшенном кафе, с дрожью вспоминая выведенные на листке бумаги слова. После того случая, Яна поклялась, что больше никогда в жизни не обратится к бывшему однокласснику за помощью, а при лучшем раскладе, больше не увидит. Сжимая в руках бокалы, она с извращенным удовольствием представляла, как разобьет хрупкий хрусталь о его чертову голову, да так, чтоб тот истек собственной кровью.

Еще она много думала о Валере, которого по-прежнему не видела после той гадкой ссоры в его доме. Яна всё ещё злилась на него, но простить была готова, ведь любила этого невыносимого, плохого и злого парня, который покорил ее своими чертовыми кудрями и забавной ухмылкой. Сердце сжимали тиски, когда в голову влезали гнусные мысли о том, что это была последняя их ссора. Что они больше не будут одним целым, что отношения порвались, словно тряпичная кукла, не выдержав внешнего напряжения.

Было довольно странно рассуждать о них вот так: с ноткой неуверенности, сомнения, которое разъедало все внутренности. Яна и представить себя не могла без него, вот настолько сильно помешалась. Кто-то бы точно назвал ее безумной и сумасшедшей, ведь ни один адекватный человек не будет готов кинуться в пекло ради фактически преступника. А она готова, причем всегда. Если бы ей велели умереть за него в адских муках — девушка без раздумий кивнула бы в согласии, отдавая всю себя. Она любила, до ужаса любила.

Яна вздрогнула, таки выронив с влажной ладони хрустальный бокал, который с громким лязгом разбился о мраморный, с золотистым вкраплением пол, когда услышала тонкий скрип входной двери. У нее не было никаких сомнений, что пришедшие — ее друзья, но паранойя чересчур сильно смешалась с кровью, заставляя девушку всё время задумываться о том, что на пути снова засеменила опасность. Но, все страхи разбились об заливистый смех, который она мечтала услышать уже очень давно.

Первой, кого Яна смогла отчетливо расслышать — была Наташа. Старшая сестра стягивала с себя белоснежную шубку, небрежно закинув вещь на металлическую вешалку, на которой в прошлом всегда висело черное отцовское пальто. Она совсем не выглядела как человек, который продолжительное время всячески избегал этого места, боясь подойти к дому на лишний метр. Словно что-то могло взорваться, ранить, изглодать по самые кости.

Вслед за старшей сестрой дом стал наполняться целой вереницей развеселых голосов. Абсолютно все были поистине счастливы своему возвращению в родной город, окончательно сбрасывая с плеч тяжелый груз под названием «бегство». Яна поспешила убрать с их глаз разбитый хрусталь, валяющийся под ногами, будто он мог изменить всеобщий настрой в худшую сторону.

— Янка, ну ты где там? Некультурно оставлять дражайших гостей на пороге! — издалека послышался заливистый смех старшей сестры, которая, судя по всему, ступить шагу вглубь дома не решалась.

Яна не осуждала ее за это, ведь как никто другой понимала, насколько тяжело возвращаться в родной дом, где былое счастье сменилось тяжестью скорби и горечи. Как бы Наташа не старалась держать себя в ежовых рукавицах, храбрясь перед остальными, ей по-прежнему было трудно доставать билет в прошлое. Боль по сей день не отпускала.

Наконец убрав все следы своей маленькой неудачи в виде разбитого бокала, блондинка поспешила стянуть с себя слегка глуповатый фартук, дабы встретить друзей. Ее движения от нервов казались немного смазанными и рассеянными, но стоило только увидеть близких людей в здравии, всё волнение тут же сошло на нет. Она буквально вылетела в коридор, сразу же расставив обе руки в стороны, чтобы побыстрее обнять каждого пришедшего.

Маша, по-прежнему выглядевшая до ужаса замученной, прямо таки засияла, когда почувствовала всем телом тепло от крепких объятий подруги. Они никогда подолгу не расставались, и каждый такой случай отдавал неприятной болью в районе висков. Брюнетка была счастлива наслаждаться обществом близких ей людей, а особенно, если за спиной не семенила подруга-опасность.

Следующими на очереди за приветственными объятиями стояли Марат и Андрей, которые, казалось бы, скучали по блондинке больше всех вместе взятых. Они стиснули Яну со всех сторон, что-то приговаривая ей на ухо о том, как сильно им не хватало этой несносной чертовки, которая занимала в их сердцах особое местечко. Девушка едва не обронила с голубых глаз слезу, ведь это не могло не умилять.

Простояв в коридоре целых пять минут, она едва смогла пересилить себя и взглянуть на кудрявого парня, который стоял позади всех, неловко переминаясь с ноги на ногу. На несчастное мгновение ей показалось, будто они вернулись на самое начало, где не теряли шанса хорошенечко друг друга поддеть колкостями, дабы после зажиматься в темном, скрытом ото всех уголке. Ее щеки вспыхнули алым пламенем, стоило ей только на секунду вспомнить о том самом дне, когда они впервые вышли за предел, растворившись в друг друге окончательно.

Все присутствующие замерли в немом ожидании, переводя скептические взгляды то на растерянную блондинку, то на хмурого брюнета. Яне стало не по себе от такого пристального внимания и, судя по выражению лица парня, он чувствовал себя ровно как же. Она была той, кто сделал первый шаг на встречу, неловко положив обе ладони на его плечи, чтобы через секунду встать на носочки, оставляя на пухлых губах невесомый поцелуй. Валера даже не дернулся, заставляя ее смутиться. Блондинка уже не знала, что ей оставалось делать: любить или ненавидеть.

Осознав, насколько комичной являлась ситуация, компания друзей быстренько взяла всё в свои руки, чересчур резко переводя тему. Наташа с нездоровым интересом принялась расспрашивать сестру о количестве блюд сегодняшнего вечера, а после, дабы наверняка замять всю неловкость, даже стала на ходу придумывать разные рецепты. Яна с раздражением закатила глаза, уходя обратно на кухню, где в воздухе витал ароматный запах свежего ужина.

Парни, как и ожидалось, решили начать свою «экскурсию» по дому с внушительных размеров балкона. Маша недовольно цыкнула языком, когда заметила, насколько сильно Вахит интересовался внутренней отделкой колонн, поддерживающих потолок. Будто его это действительно интересовало. Будто он не пытался попросту отвлечь друга от гнетущих мыслей, когда наоборот должен был подтолкнуть того к действиям.

И всё таки, душа расцветала. Всё внешнее казалось до чертиков неважным, когда они вот так вот собирались посреди вечера, дабы просто отужинать в приятной атмосфере.

— Даже не верится, что я снова здесь. Мне казалось, что сил прийти сюда больше никогда не хватит... — подкравшись сзади, Наташа едва не перепугала младшую сестру, которая начинала нервничать всё больше.

— Мне и самой тяжко верится. Но, как бы странно это не звучало, я думаю, нам стоило вернуться домой намного раньше.

Сколько бы квартир, общежитий, домов они не меняли — родительский всегда оставался настоящим. Только здесь, посреди уютного, но слегка холодного интерьера, обе девушки могли почувствовать себя воистину счастливыми. Маша стояла чуть поодаль, не смея нарушать их внутреннее воссоединение с чем-то до боли родным, с чем-то, чего так сильно не хватало многие года. Она и сама прекрасно понимала, насколько тяжелым может быть груз прошлого.

Спустя около пятнадцати минут, компания друзей наконец-таки уселась за один стол, что казалось до ужаса нереальным, словно вокруг весь мир погрузила иллюзия. Яне пришлось сделать несколько размеренных вдохов и выдохов прежде чем взять в руки столовые приборы и стакан, наполненный до краёв красным вином. Валера не сводил с нее серьезного взгляда, чем ещё больше усугублял и без того тяжеловатую ситуацию, даже не задумываясь, какой диссонанс происходил внутри девушки. Она была и счастлива, и напряжена одновременно.

Никто даже не удивился, когда со стула поднялся слегка рассеянный Вова, дабы озвучить тост. Уж слишком сильно ему понравилась роль некоего «тамады», ведь ни одна их посиделка больше не проходила без его фирменного монолога.

— Друзья... Нет, родные мои. Я хочу сказать, что я безумно рад нашей встречи, а в особенности тому, что нам больше не нужно скрываться. Хоть судьба и остается злодейкой, я всё ещё верю, что наш с вами рок будет счастливым. Давайте же выпьем за то, чтобы будущее таким и было.

С глаз непроизвольно ринули горячие слёзы, а рот исказился в облегченной улыбке. Яна едва могла держать себя в руках, ведь ее плач значил куда многое. Ее слёзы были о том, что она сломалась. О том, что пришлось пережить каждому из них. О том, насколько сильно она молила о хорошем конце их общей истории.

Спустя полчаса и ещё нескольких рюмок, настрой присутствующих заметно вырос, и теперь весь дом был наполнен смехом как в старые добрые времена. Маша заваливала Наташу вопросами о детях, о том, готова ли подруга к родам и всему прочему, а та лишь отмахивалась, скрывая за смехом животный страх перед будущим. Вова, как и обычно, пытался поучать двух остолопов, пока те в очередной раз ныли о том, насколько сильно им не хватает уличной суеты. Вахит поддакивал им, не скрывая того факта, что и сам заскучал по пацанским делам.

А Валера просто молча прожигал взглядом блондинку, вдумчиво рассматривающую полупустой бокал с красными разводами от вина, которое привыкла сравнивать с кровью.

Решив для самой себя, что так дальше продолжаться не может, она решительно поднялась со стула, отодвинув его с громким звуком. Валера слегка дернулся, но быстро поняв ее намерения, так же поднялся и почти что бегом пошел в сторону выхода к коридору. Яна мысленно отсчитывала секунды до величайшего взрыва, ведь разговор с таким же невыносимым человеком предвещал либо неумолимую страсть, либо катастрофу вселенского масштаба.

— Тебе ещё не надоело? — повинуясь неясному порыву, девушка с силой толкнула стоящего напротив парня в грудь, пристально наблюдая за его недопонимающим взглядом.

— Ты о чем, дорогая моя? — желчь в его голосе искрилась, слепя голубые глаза.

— Я всего лишь попыталась наладить отношения с твоей матерью, а ты устроил такую истерику, будто я ее побила!

— Ты не имела права вмешиваться в мою семью без моего согласия! — его голос был больше похож на рычание дикого животного.

— Что? Мы столько всего прошли, мать твою, а ты решил испоганить всё из-за такой мелочи? Знаешь, я больше не намерена терпеть всё это дерьмо. Когда я узнала, что с тобой случилось, я была готова на всё. Ясно тебе? А ты... Ты просто полный идиот!

Яна даже не пыталась сдерживать гневного крика, который был прерван резким рывком к теплому телу и горячим поцелуем. Валера со всей силой дернул ее на себя, жадно впиваясь в ее рот, да так, словно они не видели друг друга лет сто. Он любил, когда она была истеричкой. Ценил ее за то, что та не скрывала своих эмоций, за которыми хотелось наблюдать всю оставшуюся жизнь. Любил, потому что она была живой. Не такой, как все остальные.

Она же, в свою очередь, обхватила его лицо обеими руками, впиваясь в родные губы до цокота зубов. Ей чертовски не хватало его, и весь ее гнев нашел своё освобождение в страсти, которая могла сжечь всё вокруг дотла. Яна и думать не хотела о том, что ещё мгновением назад с ее губ слетали горькие слова о разлуке, ведь целовать любимого было вдвойне приятнее, чем ругать. Ей хотелось никогда больше не отпускать его, хотелось видеть каждый день по утрам и вечерам, хотелось трогать его теплое тело, целуя.

Они многое прошли, определенно заслуживая хотя бы секунду бездумного счастья. Могли себе позволить не думать о дальнейшем, просто вот так утопая в друг друге.

***

Весна вступала в свои права, слепя лучами солнца глаза каждого прохожего. Яна весело улыбалась, поправляя на переносице затемненные очки, которые ей когда-то давно подарили родители после очередной поездки заграницу. Она крепко держала под руку Наташу, которая с интересом разглядывала каждую вывеску магазинчиков, находящихся прямо у них под носом. Маша же, наконец-то получившая подобие отпуска, шла впереди них, что-то щебеча о хорошей погоде и удачных выходных.

После трехдневного отдыха в компании родных, девушки приняли общее решение вырваться за одеждой, ибо всем уже давно пора обновиться. Наташа больше всех была «за», ведь с каждым днём влезать в старые вещи становилось всё сложнее из-за стремительно выросшего живота. Яна с придыханием наблюдала за старшей сестрой, мысленно представляя, как будет нянчиться с племянником или племянницей.

Цокая каблучком, трио подруг уверенно шагали вперед, заглядывая в привлекательные витрины с красивыми, но чуть скромными платьицами и яркими кожаными куртками.

— Господи, какое же тут всё красивое. Были бы лишние деньги, я бы скупила здесь все вещи! — идущая впереди всех Маша с восторгом рассматривала в витрине юбку цвета фуксии, которая была в новом фасоне.

— Эх, а мне ещё не скоро такие вещи можно будет надеть. Не влезу ведь ни во что... — блондинка отпустила грустную улыбку, но быстро смахнула ее с себя, положив теплую ладонь на живот.

— Ну, по крайней мере, ты сэкономишь денег. Да и вообще, мода на месте не стоит. Когда родишь, накупишь себе самых свежих новинок.

Они всё быстрее шли вперед, пока перед их лицами не засеменила низенькая, полноватая женщина в весьма модном одеянии. Она выглядела довольно импозантно: на ее лице сияли яркие синие тени, алая помада слепила глаза, а на руках виднелись громоздкие перстни с золотой отделкой. На нее невозможно было не обратить внимания, уж чересчур заметной та была.

Женщина обернулась прямо на них, в зазывающем жесте помахав девушкам рукой. Яна с недопониманием приподняла бровь, пока остальные заулыбались, подходя прямо к ней. Блондинка тут же напряглась, почувствовав внутри необъяснимую тревогу, которую быстро смахнула, приняв ее за надоедливую паранойю. Нельзя ведь бояться абсолютно всего, постоянно напоминая самому себе о чертовых пережитках прошлого, которые покорёжили душу?

Женщина продолжала широко им улыбаться, то и дело щелкая двумя пальцами, заставляя золотую пробу громко звенеть. Кем бы она ни была — сразу становилось понятно, что та поистине мастер зазывания, своего рода, успешный продавец. Смотря на нее, несомненно хотелось подойти поближе, отдать себя в объятия неизвестного и скупить абсолютно всё, будто под гипнозом. Не зря эта женщина отдаленно напоминала им цыганку: смуглая кожа, темные волосы и лоск.

— Девушки, красавицы, подходите ближе! Не бойтесь, не кусаюсь, дорогие мои! — бархатный голос, больше похожий на кошачье мурлыканье, становился всё ближе.

— Здравствуйте, это ваш магазинчик? — старшая сестра с интересом стала разглядывать ярчайшую витрину, где собрались, казалось бы, все последние писки нынешней моды.

— Мой, дорогая, мой. Проходите, у меня для всех вещички найдутся! — женщина взяла ее под руку, в непонятной спешке заводя внутрь, попутно нервно  оборачиваясь по сторонам.

У Яны начинала кружиться голова от накатившего волнения, а чувство тревожности разрасталось до вселенских масштабов. Она чересчур поздно поняла, что это было плохое предчувствие, а не чертова паранойя. Но, деваться уже было некуда, ведь импозантная цыганка успела завести сестру внутрь магазина, которого раньше здесь и вовсе не существовало. Маша прошла вслед за Наташей, словно зачарованная, не видя перед собой ничего и совсем не реагируя на слова подруги, которая являлась единственной, кого не брал гипноз.

Внутри оказалось в разы темнее, чем она ожидала. Вокруг витал непонятный запах, похожий на неизвестные благовония, которые дурманили разум. Яна тут же прикрыла нос вспотевшей рукой, реально боясь потерять рассудок из-за въедливого запаха, который провонял каждую стену. Она едва могла видеть что-либо перед собой, начиная крупно паниковать, пытаясь вслепую нащупать подругу или старшую сестру, которая шла впереди всех.

— Тише, тише. Не бойтесь, дорогие мои, и не серчайте уж...

Некогда уверенный и зазывающий голос местной цыганки в одно мгновение превратился в запуганный полушепот, который не предвещал ничего хорошего. Яна мысленно взвыла ко всем богам, пытаясь вымолить спасение от непонятно чего, ведь так глупо попасться в чужие сети — нужно было постараться. Она ненавидела себя и всё, что ее окружали в данный момент. Где-то со стороны, кажется, с самого темного угла послышался громкий скрип, а уже через пару секунд, ее с глухим звуком повалили на пол. Девушка зашипела от резкой боли в районе бедра, по инерции пытаясь растереть ушиб руками, которые оказались прижатыми к холодному паркету.

С другого угла послышался испуганный всхлип, в котором блондинка смогла узнать Наташу, явно находящуюся в неведении как и все остальные. Яна попыталась вырваться, но все попытки оказались тщетными, ведь тот, кто так старательно удерживал ее, был явно сильнее девушки в раз десять. Из-за кромешной тьмы она толком не могла разглядеть, где находилась Маша, которая за всё это время не обронила ни единого словечка.

Были слышны лишь чужие, тяжелые, словно мешки с цементом шаги, которые навевали ужас. Яне на секунду показалось, что она уже слышала эти шаги, знала походку. Она хотела думать, что ей показалось. Но...

— Ну, здравствуй. Принцесса...