Глава 22.
Тристан
- Иди сюда, — мягко и нежно говорит он, как будто он мой долбаный спаситель. Но ведь так и есть, верно? Я так нуждаюсь в нем. Нуждаюсь, чтобы он залез на заднее сиденье, протянул руки и вытащил меня из салона «Ягуара». Нуждаюсь, чтобы он меня подхватил, а я застонал, задрожал и вцепился в него, когда пробка внутри меня сдвинется от движений.
Я даже не понимаю, где мы, пока не слышу голос Данте, обращенный к Кензи:
- Можешь забрать «Ягуар» и уехать на нем, если хочешь.
Значит, мы дома. На подземной парковке.
- Я поеду на метро, — отвечает она резким тоном и добавляет — это был пиздец, Данте, даже для тебя это уж слишком.
- Я о нем позабочусь.
- Надеюсь.
- Отъебись, Кензи.
- С превеликим удовольствием.
Данте ворчит и идёт со мной к лифту. Я знаю, что мне должно быть стыдно. Стыдно за то, что он несет меня вот так, как беспомощную куклу. Стыдно за то, что меня таким видела Кензи. И не только видела, но и слышала. Позже, может быть, мне и правда станет стыдно. Но сейчас? Прямо сейчас я испытываю охуенное облегчение и радость от присутствия Данте. О, я знаю, что это полный пиздец. Я прекрасно это осознаю.
Он же сам сделал это со мной, заставил меня провести весь день, безумно жаждая секса, жаждая его. Кензи потребовалось время, чтобы заметить, что со мной что-то не так. Потом ей потребовалось еще время, чтобы вытянуть из меня правду. Сначала она даже думала, что это смешно, и пыталась подшучивать. Видимо, ее инструкции по «выгулу» меня не включали такие подробности. Я мог бы запросто ускользнуть от нее в туалет в театре и подрочить.
Но дело в том, что это бы не помогло. А, черт, буду откровенным - даже не в этом была настоящая проблема.
Я сам этого хотел: и этой пытки, и последующего за ней облегчения. Я жажду этого момента, когда все мои мучения окупятся, когда Данте полностью овладеет мной, заберет меня, вытянет меня настоящего из меня же самого. Когда всё вокруг станет ослепительно, мучительно, безумно реальным.
Как я уже сказал, я знаю, что это пиздец.
Но, боже, как же приятно, когда Данте несет меня на руках в лифт. Как хорошо ощущать, что всё его внимание сосредоточено только на мне. В его офисе такого ощущения не было, это сразу чувствовалось.
Там он был отвлечен от реальности, раздражен, может и расстроен. Он умеет скрывать, прятать чувства под жгучей, леденящей агрессией. Но это не просто агрессия, всё гораздо сложнее.
Его щека прижата к моей голове. Он дышит так тяжело, что я понимаю – он тоже возбужден. Сейчас он хочет только меня.
Я никогда, никогда не был таким желанным ни для кого. Никто, кроме него, никогда не видел меня насквозь так ясно, так полно. Даже я сам. Я сам понятия не имел, чего же мне не хватает, пока Данте не дал мне это.
Он выносит меня из лифта и идет по коридору к своей двери. Вводит код и распахивает дверь, даже не ставя меня на ноги.
Я думал, что он отнесет меня в игровую комнату, но он идет наверх в спальню. Садится на кровать, держа меня на коленях. Из моего горла вырываются тихие стоны, которые должны бы меня смутить, но не смущают. Пробка давит глубоко внутри, но это не она делает меня таким голодным и нуждающимся. Меня сводит с ума Данте. Его тело, его твердый член под одеждой. Его яростная, всепоглощающая одержимость. Его невысказанное обещание, что скоро он позволит мне кончить. Я не хочу этого, пока нет. Я хочу всего, что будет ДО. Обычно я сражаюсь с ним за это. Отчасти это инстинкт, отчасти - освобождение. Но сейчас во мне нет ни капли сопротивления.
Может, это потому, что он поцеловал меня вчера.
Я никогда раньше не целовался. Даже во всех моих прошлых опытах не целовал я, не целовали меня. Я не знаю, почему. Просто никогда не испытывал желания. Но когда это случилось с Данте - мир взорвался. Или что-то внутри меня взорвалось.
Я даже не подозревал, что это может чувствоваться вот так.
Данте дразнит пальцами мой сосок через футболку. Я выгибаюсь навстречу его касаниям.
- Ты такой красивый, — шепчет он мне в волосы.
«Я люблю тебя» - чуть не срывается с моих губ. Люблю ли? Это правда любовь? Что вообще такое, черт возьми, эта любовь?
Я не говорю этого. Вместо этого шепчу:
- Я так нуждаюсь в тебе.
- Я знаю, - он дразнит мой второй сосок. - Я здесь. Я позабочусь о тебе.
Часть меня понимает, что он имеет в виду просто «я помогу тебе кончить», но другая часть слышит в этих словах что-то большее. Шестнадцать лет. С того момента, как исчез Эван, я учился заботиться о себе сам, учился не нуждаться ни в ком.
И для выживания мне никто не нужен. Я могу выжить без чьей-либо помощи, без привязанности к кому-либо. Но этого больше недостаточно. Недостаточно просто выживать. Недостаточно играть свою роль в этом мире, будто я сам в нем не существую.
Мне нужно больше.
Мне нужен он.
Он задирает мою футболку. Кожа такая чувствительная, что покрывается мурашками, когда его пальцы скользят по напряженному животу.
Когда он расстегивает мои джинсы, я запрокидываю голову и утыкаюсь носом в его шею. Его дыхание сбивается. Он медленно тянет молнию вниз, а я скулю от давления на мой ноющий член. Через расстегнутую ширинку он трёт меня прямо по влажной от предсемени ткани трусов.
- Ох, блядь, — выдыхает он, нащупывая пальцами влажное пятно.
Он двигает бедрами, трется о мою задницу. Мы оба стонем, когда его эрекция скользит между моих ягодиц.
- Я думал о тебе весь день, — говорит он. - Я представлял, как эта пробка внутри тебя упирается и давит в твое сладкое местечко, заставляя тебя течь для меня. Я представлял, как протекает твой член, пока ты ждешь меня. Ты представлял меня внутри себя?
- Да, — выдыхаю я ему в горло. - Я представлял, как ты растягиваешь меня. Трахаешь меня. И кончаешь в меня.
Его стон - громкий и хриплый, и вдруг я уже на спине лежу на кровати, а Данте в спешке стягивает с меня кеды и носки. Сбрасывает свою обувь, рвёт с себя рубашку. Рвёт на самом деле; я слышу, как трещит ткань.
Приподнимаюсь и стягиваю свою футболку. Данте тут же валит меня обратно и впивается в мой рот жестоким, властным, безумным поцелуем. Его зубы впиваются в мою нижнюю губу, он больно кусает, тянет, терзает ее. Я стону и раскрываюсь для него. Его язык врывается в мой рот – голодный, ненасытный, требовательный, он буквально пожирает меня, и мне это безумно нравится.
Я преследую его язык своим, и это делает его еще агрессивнее. Данте наклоняется, опять сжимает мой член через трусы. Его удовлетворенный, хищный рык смешивается с моим сдавленным стоном, когда по телу проходит судорожная дрожь.
Он отпускает мой член, но тыльная сторона его ладони все еще трётся об него, пока он возится с молнией своих брюк. Внезапно - резкое движение, мои бедра приподнимаются от матраса, джинсы и трусы рывком стягиваются вниз. Я отвлекаюсь на то, как ткань цепляет и оттягивает мой член, поэтому оказываюсь не готов к внезапному ощущению его голого члена, касающегося меня. Кожа к коже, его член скользит вдоль моего. Я вскрикиваю, выгибаюсь навстречу, а Данте переключается с поцелуев на шею – кусает, сосет, оставляя болезненные метки.
Это так чертовски эротично, что я почти кончаю. Его твердый, истекающий член трётся о мой. Его рука между нами сжимает и оттягивает мои яйца, затем его собственные. Но когда он обхватывает оба наших члена и толкается бедрами навстречу мне, я кричу от нарастающего наслаждения. А он больно щиплет мою головку, останавливая мой оргазм. Мой крик сменяется отчаянным всхлипом. Я хочу кончить. Мне нужно кончить.
Но он не позволяет. Он снова и снова, и снова подталкивает меня к краю и не даёт упасть. Я даже не помню, в какой момент он полностью снимает с нас обоих штаны. Не помню, как оказываюсь лежащим выше на кровати. Всё размыто в потоке накатывающих ощущений.
Он кусает мой сосок так сильно, что это даже больно. Я судорожно дергаюсь под ним от резкой боли, но эта судорога заставляет мою дырку сжаться вокруг пробки, и я опять стону.
Когда Данте отстраняется, я могу только хныкать. Мне плевать, как похабно это звучит. Я действительно хочу его. Нуждаюсь в нем. Он всего лишь тянется за смазкой, но я не могу вынести даже этой короткой разлуки с его телом. Я ползу за ним, заползаю прямо на колени.
Он тихо посмеивается, но, выглядит довольным. Позволяет мне оседлать его, как вчера в комнате отдыха в «Лаш». Я тогда не кончил. Он ушел и бросил меня. Но сейчас он меня не оставит. Я не позволю.
Впервые я полностью обнимаю его. Сначала его дыхание сбивается. Он замирает, напрягается, но потом расслабляется и прижимает меня к себе. Я качаю бедрами, трусь членом о его. От движения дырка опять сжимается на пробке.
Так хорошо, что я раскачиваюсь сильнее. Данте замирает, но его дыхание становится прерывистым и резким. А я настолько потерян в своем желании и потребности, что не обращаю внимания на это. Я просто хочу больше. Просто хочу его.
- Я люблю тебя, — вырывается из меня с выдохом, и я не успеваю остановить эти слова.
Данте замирает.
- Я люблю тебя, — повторяю я увереннее.
И на этот раз из него вырывается странный, искаженный крик. Теперь, когда я двигаюсь всё быстрее и сильнее, он начинает заваливаться назад. Теперь я сверху, трусь о него, отчаянно нуждаясь. Он задыхается, почти захлебывается воздухом, стонет – рвано, а потом резко замолкает.
Мои руки зажаты под его спиной, ногти впиваются в его спину, пока я продолжаю тереться о его член. Я чувствую, как дрожат от напряжения мышцы моей выгнутой спины, как набухают и пульсируют яйца, как чертовски хорошо ощущается его член рядом с моим.
Я кусаю его за горло – и оргазм уносит меня. Данте вскрикивает, кончая подо мной. Наши члены дергаются, пульсируют и выплескиваются одновременно, перепачкивая нас общей смешанной спермой, пока наши тела трясёт от оргазма. Моя дырка всё так же туго сжимает пробку, и она буквально выдаивает меня, пока я обессиленно валюсь на Данте, дрожа от отголосков разрядки.
Я слышу, как он тяжело дышит, как пытается выбраться из-под меня, будто хочет сбежать. Я скулю в знак протеста.
- Не уходи, — бормочу я, едва связно.
Он, кажется, колеблется, но потом переворачивает меня на бок и притягивает к себе. Я устраиваюсь, прижимая зад к его телу, чувствуя, как его руки обхватывают меня. Он зарывается лицом зарывается мне в затылок. Я смутно осознаю, что он странно мелко дрожит, но он ничего не говорит и не уходит, поэтому я позволяю себе утонуть в этом моменте.
Я проваливаюсь в сон и отключаюсь.
*******************************
Просыпаюсь совершенно сбитым с толку. Член такой твердый, что мне больно. Я лежу на боку и чувствую нарастающее давление у своего входа. Спросонья дергаюсь, пытаюсь отстраниться, но меня крепко держат, и проникновение продолжается. Страх превращается в жадное ожидание, когда я понимаю, что это Данте вталкивается в меня.
- О боже, — задыхаюсь я в подушку. - Ох, блядь. Данте, да, да.
Он по-прежнему молчит. Просто вгрызается сзади в шею и начинает трахать. Грубо и первобытно, как самец в гоне. Спросонья я не до конца осознаю, что происходит. Всё, что я могу - это стонать и чувствовать как мой изнемогающий член трется о простыни с каждым резким толчком.
Он обхватывает меня спереди, сжимает мне член, и я кончаю. Не знаю, кончает ли он, потому мир опять кружится вокруг меня, и моё сознание уплывает.
В следующий раз я просыпаюсь, лежа на животе, от того, что Данте опять прикасается ко меня. Он грубым рывком задирает мою задницу вверх и вбивается в меня одним резким толчком.
Я расслаблен после сна, растянут пробкой и прошлым проникновением, и теперь уверен, что в прошлый раз он кончил, потому что его член входит в меня с мокрым, похабным звуком, погружаясь в мою наполненную спермой задницу.
Он издает какие-то странные звуки, мне они не нравятся, но при этом трахает меня так жестко, что я стону, выгибаюсь и сам яростно подаюсь ему навстречу. Толчки становятся хаотичными, отчаянными, он вбивается в меня с дикой одержимостью, и это так ярко, что на этот раз я кончаю с криком, пачкая простыни и себя.
Его бедра резко двигаются вперед, член набухает и толкается внутри, наполняя меня новой порцией горячего семени. Я скулю и всхлипываю, пока его пульсирующий член выдаивает из меня остатки оргазма.
Я настолько вымотан и разбит, что судорожно вздыхаю в подушку, и меня уносит в странное, вязкое забытье.
В следующий раз, когда я просыпаюсь - что-то вокруг вообще не так. Данте не касается меня, он лежит, даже отодвинувшись. Он кричит во сне. Я слышу резкие, страдальческие крики, потом невнятное бормотание. Не могу разобрать слов, но понимаю – это не просто плохой сон.
Я опираюсь на локоть, сонно замечая липкий беспорядок на себе и на простынях. Это странно. Данте всегда вытирает меня после секса.
- Данте, — тихо зову я.
А он снова издает еще один неприятный звук. Тяжело дышит. В комнате темно, но мои глаза привыкли к мраку, и я вижу, как его трясёт.
Протягиваю руку и сжимаю его плечо. Он не просыпается, тогда я трясу его. Он вырывается из сна с каким-то надломленным криком, поворачивает ко мне голову. И прежде, чем я успеваю что-то сказать - он в ужасе шарахается от меня.
-Данте! — кричу я, когда он валится с кровати, с грохотом падая на пол. Я бросаюсь помочь, но он вскакивает сам, бросается в ванную и захлопывает дверь.
С бешено колотящимся сердцем, я откидываю простыни и выскакиваю из кровати вслед за ним. Но когда добегаю до закрытой двери, слышу, как его тошнит.
Охренеть. Что, блядь, только что произошло?
Очевидно, ночной кошмар... но... Блин.
Я не знаю, что делать. Я прижимаю ладони к двери. Слышу, как он отплевывается. Слышу звуки, которые мне совсем не нравится.
- Данте, — зову я через дверь.
Он не отвечает. В ванной все еще темно. Я не слышу его шагов. Но потом шумит вода в унитазе, слышу движение внутри, вижу, как внутри зажигается свет. Вот включился кран, вот долго течет вода, вот опять тишина.
- Данте, — снова пытаюсь позвать, когда за дверью уж слишком долго подозрительно тихо.
Осторожно приоткрываю дверь., Данте стоит голый у раковины спиной ко мне. Его руки судорожно сжимают край умывальника, и он опирается на них. Голова опущена так низко, что даже в зеркале я не вижу его лица.
- Данте... блин, ты в порядке?
Он резко вскидывает голову и смотрит на мое отражение в зеркале.
- Вон отсюда.
Мое сердце пропускает удар.
- Мне просто нужно знать, что с тобой.
Он поворачивается ко мне. В этом движении есть что-то… что-то слишком неконтролируемое, что-то, от чего по моей коже бегут мурашки. Я инстинктивно отшатываюсь назад, но остаюсь на месте и смотрю, как он идет ко мне. Медленно. Хищно.
Синяки на лице и животе, пропитанная кровью повязка – всё это должно было добавить уязвимости в его облик, но нет. Он кажется еще более опасным. Даже старые шрамы и те, что остались от моих ран, добавляют угрозу. Ничто его не сломит. Ничто его не остановит.
Всё предшествующие этому события исчезают из моего сознания. Окружающий мир исчезает, остается только он. Опасный. Хищный. И я напротив.
Я всё же делаю шаг назад. Потом еще один. Теперь я в спальне, в темноте.
Данте хватает меня за горло и разворачивает, швыряя в стену рядом с дверью в ванную. Свет из-за его спины очерчивает резкую линию его подбородка, я вижу контуры каждой мышцы, каждой линии его тела. Кроме его руки, потому что она на моем горле.
- Данте, — я хриплю, пытаясь оторвать его пальцы от своего горла. Он сжимает слишком сильно. Больно. Я не могу дышать.
Его губы кривятся, зубы обнажаются в зверином оскале, и он рычит:
- Я не хочу, чтобы ты был здесь. Я не хочу этого. Я, блядь, ненавижу это!
- Данте...
Он отрывает меня от стены и швыряет через всю комнату. Я падаю, пытаюсь подняться на четвереньки, а его вопли разрезают воздух, как раскаты грома.
- Убирайся нахер! Убирайся к чертям сейчас же!
У меня комок в горле, будто его пальцы всё еще там, душат меня. Встаю, хватаю одежду, и дрожащими руками пытаюсь натянуть ее на себя.
Данте все еще орёт.
- Убирайся! Я не хочу этого, отвали! Я НЕ ХОЧУ ТЕБЯ! УБИРАЙСЯ, БЛЯДЬ, ОТ МЕНЯ!
Рыдания вырываются из меня, когда я выбегаю из комнаты, прижимая к груди одежду и обувь. Я спотыкаюсь, несусь вниз по лестнице, пролетаю мимо кухни, мимо гостиной.
Останавливаюсь в прихожей, задыхаясь, слезы текут по лицу, сердце бешено колотится. Я слышу, как наверху что-то гремит, ломается. Значит, он не преследует меня. Судорожно натягиваю одежду и даже не завязываю шнурки. Рывком распахиваю дверь и бегу к лифту.