Айс Латте с карамелью

Сообщения от Эвы горели на экране, словно сигнал тревоги. Я почувствовала, как кровь прилила к лицу, а пульс застучал в ушах. На мгновение я просто уставилась на экран, не в силах пошевелиться. Затем, собравшись с мыслями, резко встряхнула головой, сунула телефон в карман и подняла глаза на парней.

— Мне пора, — выпалила я, уже отступая назад. — То есть прямо сейчас.  

Таллэк моргнул, словно не понял.  

— Но сейчас же награждение...  

— Поздравляю с победой, — перебила я, делая ещё шаг к выходу. 

— Лин, подожди!

Таллэк вдруг сделал стремительный рывок и схватил меня за локоть, когда я уже почти выскользнула из их поля зрения. Его пальцы обхватили мою руку с неожиданной силой.  

— Останься хотя бы на награждение, — попросил он, и в его голосе была такая искренняя мольба, что я на секунду заколебалась. Неужели ему настолько это важно?

Боковым зрением я заметила, как Вильям скрестил руки на груди. Его тёмные брови были сведены к переносице, но он молчал, только нервно постукивал пальцем по локтю. Я потянула руку, но Таллэк не отпускал.  

— Не могу, — прошептала я. — Своей подруге я нужна сильнее. Награждение может пройти и без меня, а она без меня сейчас не может.

Его лицо омрачилось, но он всё же ослабил хватку. Воспользовавшись моментом, выдергиваю свою руку. Таллэк сделал шаг вперёд, словно собираясь обнять меня на прощание, но я ловко увернулась, отпрыгнув, как котёнок от внезапного шума.

— Правда, мне пора бежать, — пробормотав, начинаю двигаться в сторону выхода.  

За спиной раздался короткий, едкий смешок Вильяма, заставивший меня перевести свой взгляд обратно в их сторону.

— Ну что, герой, — услышала я его язвительный шёпот, — похоже, твой грандиозный план дал трещину.  

Таллэк ничего не ответил, только грустно вздохнул:  

— Ладно... Иди.  

Он что, думал, мне нужно его разрешение? Поборов желание высказать ему пару фраз, решаю оставить это на потом. Есть дела и поважнее. И этого достаточно. Разворачиваюсь и почти что бегу по проходу между рядами. Телефон в кармане снова завибрировал — Эва, я постараюсь добраться поскорее. Пока весь этот безумный день не превратился в нечто совершенно непоправимое, нужно сделать хоть что-то, чтобы это исправить.

Хлопнув тяжелой стеклянной дверью спорткомплекса, я вдохнула полной грудью прохладный вечерний воздух. Над Осло сгущались сумерки — небо окрасилось в глубокие сиреневые тона, а первые огни города замигали в наступающей темноте. Я застегнула куртку повыше и быстрым шагом направилась к станции метро.  

Огромная станция встретила меня грохотом прибывающего поезда и гулом сотен голосов. Я влилась в поток людей — усталые офисные работники с портфелями, студенты в наушниках, мамы с колясками. Запах свежеиспеченных вафель из киоска смешивался с металлическим духом подземки.

«Билет», — порывшись в кармане сумки, нащупываю телефон и открываю в спешке приложение для оплаты. Как только билет оказался у меня, я ринулась к платформе, едва успев в последний момент вскочить в вагон. Поезд рванул с места, и я схватилась за холодный металлический поручень. В окне мелькали огни тоннеля, отражаясь в стекле вместе с моим бледным отражением. 

Я вздохнула и прижалась лбом к прохладному стеклу. Поезд мчался через город, а в голове крутились обрывки сегодняшних событий: Таллэк, его слова, Вильям с его колкими замечаниями, Эва. Потом вовсе начала прокручивать все события последних дней.

Вынырнув на поверхность, я очутилась в тихом спальном районе. Здесь было совсем иначе, чем в центре: деревянные разноцветные дома, припорошенные первым осенним инеем, пустынные улочки. Улицы здесь были тихими, освещёнными мягким оранжевым светом фонарей, а в воздухе витал запах дыма из каминов — осень в Норвегии всегда пахла уютом и чем-то ностальгическим.

Я зашла в небольшой супермаркет «Rema 1000», где яркие лампы и стеллажи, заставленные товарами, создавали резкий контраст с вечерней темнотой за стеклянными дверями.

- Добрый вечер, - автоматически кивнула кассирше.  

Взяв корзинку, направляюсь к полкам с напитками — Эве нравился сладкий яблочный сидр. Проход между стеллажами был узким. Аккуратно протиснувшись между другими покупателями, начинаю разглядывать полки магазина. Остановив свой выбор на определенных полках, я набрала: две бутылки сидра, который любила именно Эва, пакетик соленых крендельков и шоколадный батончик, на всякий эмоциональный случай. 

Пока я выбирала, краем глаза заметила девушку у полки с печеньем. Она была одета в скромное длинное платье и светлый хиджаб, аккуратно подобранный под линию подбородка. Её тонкие пальцы тянулись к верхней полке, где стояли упаковки с имбирным печеньем, но дотянуться не получалось. Она слегка приподнялась на носочках, но безрезультатно.

Я уже собиралась предложить помощь, как она сама обернулась и встретилась со мной взглядом.

— Извините, — её голос был мягким. — Не могли бы вы помочь?

— Конечно, — я кивнула и сделала шаг в её сторону, но тут же замерла. В одной руке у меня была бутылка сидра, в другой — шоколад и пакет с крендельками.

«Чёрт»

Первой мыслью было попросить её подержать мои вещи, но я тут же вспомнила — алкоголь. Я не знала, насколько она религиозна, но точно не хотела ставить её в неловкое положение. Вместо этого я быстро опустилась на корточки и поставила всё на пол возле ног.

— Сейчас помогу, — улыбнулась я, поднимаясь.

Девушка слегка наклонила голову в знак благодарности. Я легко дотянулась до верхней полки и достала упаковку печенья. Как ни крути, каблуки прибавляли мне добротных восемь-девять санитиметров, сегодняшние сапоги были на каблуке повыше.

— Вам именно это? — перепроверила я, показывая на коробку.

— Да, спасибо, — она взяла печенье, и её карие глаза блеснули от искренней благодарности. — Вы очень любезны.

— Пустяки, — я пожала плечами, возвращаясь к своим покупкам.

Она задержалась на секунду, словно хотела что-то добавить, но потом лишь кивнула и направилась к кассе. Я подняла сидр и шоколад, вдруг осознав, как автоматически поступила — даже не задумываясь, просто поставила алкоголь на пол, чтобы не смущать её. Дружба с Калимой многому меня научила.

На кассе мы снова оказались рядом. Она расплачивалась наличными, аккуратно отсчитывая монеты, а я тем временем положила свои покупки на ленту, добавив еще пакетик жевательных мармеладок.

— Вы живёте рядом? — неожиданно спросила она, пока кассир сканировал ее товары.

— Нет, я к подруге, — ответила я. — А вы?

— Да, в паре кварталов отсюда.

Кассир протянула ей чек, и, сунув его в карман вместе с телефоном, она забрала пакет.

— Приятного вечера, — сказала девушка, прежде чем выйти.

— Вам тоже.

Дверь за ней закрылась, а я осталась стоять у кассы на секунду дольше, чем нужно. В голове мелькнула мысль, что в другой ситуации мы могли бы даже поболтать — она казалась приятной в общении. Но сейчас у меня были другие заботы.  

- Сто тридцать восемь крон, - улыбнулась кассирша, сканируя товары.

Я расплатилась картой, сунула покупки в пакет и вышла на улицу. Сумерки окончательно перешли в вечер, и в окнах домов зажглись теплые желтые огни. До Эвиного оставалось пять минут ходьбы.  

Прижав пакет с сидром к груди, ускоряю шаг. На мгновение я оглянулась — девушка в хиджабе уже скрылась за поворотом, лишь мелькнув светлым пятном в темноте. Я вздохнула и зашагала к Эвиному дому. Впереди ждал долгий вечер, а этот случайный разговор остался где-то позади — ещё одна крошечная деталь в череде сегодняшних событий.

«Как странно, что такие маленькие моменты иногда застревают в памяти»

Предстоял долгий, эмоциональный разговор, а судя по последним сообщениям, Эва уже успела разнести половину своей комнаты в порыве чувств. Но сначала — сидр, шоколад и долгие-долгие объяснения. И возможно, если повезет, этого будет вполне достаточно, чтобы она успокоилась, однако это было маловероятно.

Я поднялась по скрипучей лестнице старого дома, где жила Эва, и уже по звуку, доносящемуся из-за двери, поняла — ночь будет бурной. Не та весёлая, бесшабашная бурность наших обычных посиделок, а какая-то другая, нервная, на грани. Дверь была приоткрыта — Эва всегда оставляла её так для меня. Я толкнула её плечом, так как руки были заняты пакетом с сидром и едой.  

— Эва? — осторожно позвала я, входя.  

Ответом мне стал сдавленный всхлип.  

Ее комната выглядела так, будто через неё пронёсся ураган. Подушка валялась на полу, одежда была разбросана по спинке кресла, а на столе стояла полупустая кружка чая, давно остывшего. И посреди всего этого хаоса сидела Эва.

Моя лучшая подруга, обычно такая собранная и язвительная, сейчас выглядела совершенно разбитой. Её чёрные волосы, обычно собранные в идеальный хвост или красиво рассыпавшиеся по спине, растрепались и висели беспорядочными прядями вокруг лица. А её голубые глаза — те самые, которые парни нашего курса называли «ледяными озёрами» — были красными от слёз.  

— Лин... — её голос дрогнул, и она тут же прикусила губу, словно боялась расплакаться снова.  

Я молча поставила пакет на стол и, не говоря ни слова, обняла её. Эва вжалась в меня, её плечи дёргались от подавленных рыданий.  

— Всё, всё, — прошептала я, гладя её по спине. — Я здесь.  

Она всхлипнула мне в плечо:  

— Он... он такой мудак!

— Конечно, мудак, — автоматически согласилась я, хотя ещё даже не знала, о ком речь.  

Эва отстранилась и вытерла лицо рукавом свитера, оставив на ткани мокрый след.  

— Я ему всё! Всё отдала! А он... Лин, понимаешь, я впервые отдала все свои чувства кому-то, — её голос сорвался, и она сжала кулаки.  

Я молча достала из пакета бутылку сидра, открутила крышку и протянула ей. Эва взяла её дрожащими руками и сделала большой глоток, морщась от шипения.  

— Рассказывай, — сказала я, садясь рядом и открывая вторую бутылку. — С начала.  

Эва глубоко вдохнула, её голубые глаза блестели в свете настольной лампы. Мы сидим посередине комнаты на полу, а вокруг нас хаос из вещей подруги. 

— Он изменял мне. С Альвой. С Альвой, Лин! — её голос вновь дрогнул.  

Я чуть не поперхнулась сидром. Альва? Та самая зануда с экономического? Кто-кто, но она-то уж точно не похожа на разлучницу. Эта девушка способна сутками из библиотеки не выходить, а также я была свидетелем тому, как она отшивала парней, не раз говоря, что учеба важнее «этих недоумков».

— С самого начала? — уточнила я. Эва кивнула, и по её лицу снова потекли слёзы.  

— Я... Я нашла переписку.

Я протянула ей шоколадку, видя, что вот-вот ее захлестнет новая волна истерики.

— Съешь. Потом расскажешь.  

Эва развернула обёртку и откусила большой кусок, яростно жуя. Я откинулась на спинку дивана, потягивая сидр.  

Ночь действительно будет долгой. Я сделала ещё один глоток сидра, наблюдая, как Эва яростно крошит шоколадку в руках. Её пальцы дрожали, а голубые глаза, обычно такие насмешливые, сейчас казались беззащитными. Улыбка же пропала с ее лица надолго. 

— Так, давай по порядку, — осторожно начала я. — О ком вообще речь?  

Эва резко подняла на меня взгляд, словно я спросила нечто немыслимое.  

— О Эйрике! — выдохнула она, как будто это имя должно было всё объяснить.  

Я замерла с бутылкой на полпути ко рту. Эйрике?  

Прокрутила в голове список Эвиных парней за последние полгода, если не меньше. Ивар — тот самый, что был другом детства, встретились случайно снова, но ненадолго. Ларс — ботаник с очками, но хорошим телосложением, с ним расстались мирно. Йохан — тот самый, что пел под балконом, Эва бросила его после того, как он перепутал слова в серенаде. Только вот всех вспомнить мне не удалось. 

— Эйрик... — протянула я, пытаясь вспомнить. — Это тот, что с биологического? Высокий вроде?  

Эва яростно потрясла головой, чёрные волосы разлетелись по плечам.  

— Нет! Эйрик с экономического! Мы встречались три месяца! — Она замолчала, увидев моё непонимающее лицо. — Ты серьёзно не помнишь? Лин, у вас одно направление, только он на третьем курсе, а ты на втором. — Я виновато развела руками.  

— Эв, у тебя в прошлом семестре было четыре парня.  

Она фыркнула, но уголки её губ дёрнулись — первый намёк на улыбку за весь вечер. Хоть что-то.

— Эйрик, — начала она, обхватывая руками колени, — он не такой, как все.

И тут я поняла. Девчонка влипла. Конкретно. Фраза для оправдания того или иного действия или слов появилась в этом пространстве слишком молниеносно. Эва говорит о нём не своим обычным тоном — не тем насмешливым, слегка преувеличенным, каким она обычно рассказывала о своих романах. Её голос стал тише, глубже, и в нём не было ни капли её обычной показной дерзости.  

— Он был другим, — прошептала она, глядя куда-то мимо меня. — Когда он говорил со мной, это было так, будто кроме нас никого не существует. — Я медленно кивнула, осознавая масштаб трагедии.  

Эва — моя Эва, которая смеялась над «глупыми влюблёнными рожицами», которая всегда первой бросала парней, не позволяя себе привязаться, которая гордилась своей «лёгкостью» в отношениях. Она действительно влюбилась. И теперь сидела передо мной с мокрыми от слёз ресницами и разбитым сердцем — впервые за все годы нашей дружбы.  

Я осторожно придвинулась ближе и обняла её за плечи. Мои собственные раны, оставленные Магнусом, были еще слишком свежи, а потому как это больно, помню слишком хорошо.

— Расскажи мне о нём, — тихо сказала я. — Всё, что захочешь.

И Эва рассказала. Говорила о том, как они познакомились на каком-то спектакле, куда ее притащили родственники. Как он приносил ей горячий шоколад в библиотеку, когда она засиделась над конспектами. Как они гуляли по набережной в дождь, и он накрыл её своим пиджаком. С каждым словом её голос дрожал всё сильнее, а я сидела и слушала, впервые видя свою дерзкую, циничную подругу такой искренней по отношению к парню.  

Эва взяла мармелад, её пальцы всё ещё дрожали, но в глазах появилось что-то похожее на решимость.  

— Знаешь что? — она сделала глубокий выдох и, быстро съев пару кислых конфет, повернулась в мою сторону. — Чёрт с ним. Чёрт с ним со всеми.  

Я улыбнулась и приобняла ее за плечи.  

— Вот это наш дух.  

И хотя я знала, что завтра утром ей снова будет больно, что слёзы ещё вернутся — прямо сейчас, в этой маленькой комнате, залитой тёплым светом лампы, мы просто сидели и пили сидр. Две дурочки с разбитыми сердцами — каждая по-своему.

Эва, с размазанным по щекам чёрным карандашом для глаз и взъерошенными волосами, вдруг резко вскочила с дивана, едва не опрокинув пустую бутылку.

— Всё! — объявила она, размахивая руками. — Хватит! Я объявляю бойкот всем мужикам на планете!  

Я фыркнула, подперев щёку ладонью:  

— Ну, кроме моего брата, да?  

Эва задумалась на секунду, затем махнула рукой:  

— Визер не в счёт. Он будет как исключение.  

Мы обе захихикали. Визер действительно был тем редким видом мужчин, к которому Эва не испытывала ничего, кроме почтительного трепета. Возможно, это из-за того, что он мой брат. Хотя другие девчонки из нашей школы явно не согласятся с этим и назовут тысячу причин любить его.

— Но все остальные — в чёрный список! — Эва с размаху плюхнулась обратно на пол и схватила мой телефон. — Начинаем операцию «Развлечения без придурков».  

— Эй! — я потянулась за телефоном, но она уже листала мой инстаграм с видом полководца, разрабатывающего стратегию.

— Так, завтра в кинотеатре идёт тот самый ужастик, который ты хотела посмотреть. Берём билеты на вечерний сеанс. — Она тыкала в экран с такой яростью, будто это был Эйрик. — Потом идём в ту новую кафешку у ратуши — у них, кажется, бесплатные эклеры по средам.  

Я ухмыльнулась:  

— А потом нас вырвет от переедания сладкого. Давай без кино, лучше сразу в кафе.

— Идеально! — Эва сияла. — Главное — никаких парней. 

Она замолчала, заметив моё согласное выражение лица.  

— Лин. Ты что-то не договариваешь.  

Я вздохнула и потянулась за своим стаканом, но он оказался пуст.  

— Таллэк сегодня... — я замялась, — он вроде как признался мне в любви. Опять.  

Эва застыла с открытым ртом, затем медленно поставила телефон на стол.  

— Ты издеваешься.

— Я бы рада, — усмехнувшись, запрокидываю голову назад.

— Прямо так и сказал? «Лин, я люблю тебя»?  

— Ну, что-то вроде того. — Я покрутила пустую бутылку в руках. — А Вильям теперь зол на меня. Сегодня в очередной раз приказывала себе забыть о них, но вот опять говорю об этих двоих. 

Эва зажмурилась:  

— О боже. Это ведь...  

— Глупо? — перебиваю ее. 

— Романтично! — она ахнула. — Ну, в смысле, глупо, конечно, но, черт, Лин, это же Таллэк! Он же...  

— Придурок? — подсказала я.  

— Красивый придурок! — поправила Эва. Затем её лицо снова стало серьёзным. — Но если он тебя смутил или давит — мы его тоже в чёрный список. А Вильям? Он главный герой фантазий первокурсниц. Хотя этих двух надо тоже занести в список не медля.

Я рассмеялась. В этом и была прелесть Эвы — она могла рыдать над парнем вечером, а утром уже готова была идти в атаку за подругу. Также она единственная, кто в полной мере теперь может понять меня.

За окном уже совсем стемнело, а наша «антимужская» ночь только начиналась.

Примечание от автора:

«REMA 1000» — многонациональная сеть супермаркетов, основанная в 1979 году в Норвегии.