11 Глава
what did I do that was so bad to deserve this?
everything could have been so perfect
but life ain't a fairy tale
Кассандра
–Проваливайте! – жёсткая массивная дверь из тёмного дуба захлопнулась передо мной и Уолтером, а лицо директора, старой худощавой и грубой женщины с ярко нарисованными бровями, скрылось из поля зрения.
Тут же рядом послышался звук падающих сумок. То упали наши с Уолти портфели. Их, смеясь, скинули с третьего этажа наши бывшие соседи. Друг подошёл к валяющимся в грязи рюкзакам, оттряхнул их и протянул мой, бледно-синий и пошарпанный. Внутри были только ветровка, носки от разных пар, чья-то водолазка и шорты. Последнее сочли слишком уместным в моём багаже, когда собирали его на скорую руку, ведь на дворе октябрь – самое то для прогулок в лёгких шортах. Багаж Уолтера был примерно таким же, только носки были одного цвета – чёрные, и не было водолазки. Ею его обделили. Ребята кричали нам в окно «Лузеры!» и «Бездомные!», хихикая словно стая гиен, пока мы, потерянные, пытались отыскать план на будущее в глазах друг друга. Уолтер сообразил быстрее, он всегда соображал быстрее, когда какая-нибудь из детдомовских девчонок пыталась меня оскорбить, а парни над этим лишь смеялись, иногда внося и свой вклад. Он же сообразил научить меня паре приёмов, чтобы давать им отпор. Мой ангел хранитель.
Друг протёр голову, проводя рукой по коротким волоскам. Ещё два дня назад у него были шикарные, густые вьющиеся локоны до плеч, но местные задиры вновь решили проявить себя и отрезали ему выборочно несколько прядей под корень, отчего пришлось состригать и остальные.
Уолтер взял меня за руку, крепко сжав её, и повёл к выходу на главную улицу сырого Детройта. В тот день я возненавидела осень здесь. Той ночью было холодно, мы спали вместе с другими бездомными в районе, где кончаются жилые дома и остаются заброшенные, ожидающие своего часа на снос. Костёр в бочке из подручных средств давал мало тепла. Мы обнимали друг друга, греясь под пледом любезной женщины по имени Люси, и лежали на старом вонючем матрасе. Нас выгнали, потому что нам обоим стукнуло по шестнадцать, мы были попросту лишними ртами. Так делали и с другими. Нас никто не искал, мы были точно призраки – исчезли, никто и не шелохнулся. Было холодно, страшно и, казалось, не было будущего.
Тёплый ветерок развивает мои упрямые волосы и приятно обвивает лицо. Лужайки возле Уэйна вовсю зеленели, а деревья становились пышнее. На их фоне здание казалось совершенно неподходящим этому городу – эдакий уголок интеллигенции, где можно укрыться от выстрелов и гари покрышек на задворках города. В обеденный перерыв я выбежала к магазинчику неподалёку от университета, чтобы купить любимый энергетик. К сожалению, его не дают в нашем учебном заведении. В другом случае я бы любила учёбу ещё больше. Несмотря на хорошую погоду, обилия солнца не наблюдалось, оттого тело слегка продрогло в одном топе. Всё-таки надо было накинуть пальто. Мой телефон зазвонил, и я потянулась к заднему карману скинни-джинсов. Собираюсь скинуть незнакомый номер, но не успеваю этого сделать, как гаджет валится прямиком на асфальт ближе к дороге, а я сама отлетаю в сторону, потому что вот-вот меня бы настиг велосипедист.
– Что за чёрт? – кричу парню в серой толстовке с капюшоном и объёмными наушниками на голове. – Тут не проезжая часть, – но тот меня не слышал, обернувшись на пару секунд, парень поехал дальше как ни в чём не бывало.
Тянусь к телефону, что лежал экраном вниз, с замиранием сердца. Ведь лишние траты на новый мне сейчас ни к чему. Протягиваю руку и в момент вскакиваю, пятясь от визга шин пронёсшегося мимо джипа. Злость, нервозность и страх за свою жизнь накрывали меня с головой. Водитель не остановился, подобно парню на двухколёсном монстре, и со скрипом поехал дальше, оставляя меня напуганную и обозлившуюся на обочине возле валяющегося мобильника.
– Уроды, – бурчу себе под нос. – Здесь вам не Лос-Анджелес, чтобы гонять, как сумасшедшим.
Телефон, к счастью, оказался цел, а номер незнакомым. Осмотрев в последний раз вмиг опустевшую улицу, я направилась в столовую, где меня ждала подруга. Всё ещё странно и непривычно называть Полистер именно так. Друг для меня это нечто важное, даже тайное и сокровенное. Я давно поняла, что за людей держаться нельзя – мои собственные родители от меня отказались, это был первый урок. Каждый из них преследует свою личную цель – деньги, секс, одолжения. При знакомстве с кем-то я никогда не рассчитывала на совместное будущее, потому что знала – рано или поздно этот человек уйдёт из моей жизни. Но когда в ней появляется тот, кто свернёт для тебя горы и вытащит из любой передряги, как на протяжении многих лет делал Уолтер, трудно отпустить ту ниточку, за которую уже успел схватиться. И если этот человек уйдёт, то ниточка, за которую ты держался, порвётся, позволив провалиться в громадную пропасть отчаяния и одиночества. Наверное, поэтому, чтобы не чувствовать ещё большей боли внутри, ещё большей ненужности, я стараюсь ни с кем не сближаться. Конечно, нельзя забывать и про мои «две личности». А Фифи... Я часто была груба с ней и пренебрегала ею, и в ответ я получала лишь защиту от заносчивых куриц Уэйна, мили конспектов и моральную поддержку, даже если не просила. Эта рыжая бестия озаряла мои три года обучения с самого первого дня, а я отталкивала её, пытаясь защитить и уберечь от себя и дружбы со мной, которая явно не могла (и, наверное, не может) дать ей ничего хорошего.
Тут я буду учиться у моего любимого Уолти – просто буду рядом. Всегда, когда это возможно. Если я хочу изменить свою жизнь и выбраться из дна, в котором сижу с рождения, то, видимо, придётся начать работать над этим прямо сейчас, а не в момент, когда на моих руках будет диплом о полученном образовании.
Фифи что-то печатала в телефоне, хмуря брови. Перед ней стояли подносы с нашей нетронутой едой. Столовая была пуста наполовину, в тёплую погоду учащиеся предпочитают сходить в ближайшее кафе на открытом воздухе. Весной оно явно пользуется популярностью и живёт за счёт голодных студентов.
– Меня дважды чуть не сбили, – сходу вырывается моё негодование.
Усаживаюсь напротив рыжей и открываю энергетик. Фифи откладывает телефон и ещё больше хмурится, на веснушчатом лице отражались эмоции, подобные моим.
– Сначала какой-то малолетний гонщик на велосипеде, потом сумасшедший на джипе.
– Ты в порядке? – поинтересовалась Полистер и оглядела моё лицо на наличие видимых повреждений.
– Да, всё обошлось, – подруга кивнула и принялась за обед. – А ты? Что-то случилось? Выглядишь печальной.
– Просто мама решила проявить свои материнские чувства, – девушка печально усмехнулась и пожала плечами. Она пару раз рассказывала мне о своих взаимоотношениях с родителями в общих чертах и не углубляясь в проблемы, но даже так их можно было со спокойной душой назвать натянутыми.
– Ей ещё даже не известно моё место практики, но она уже полностью уверена, что это будет какой-нибудь сувенирный магазинчик, ведь на большее я не способна, – мне стало больно от таких слов, будто их сказали мне лично.
– Ты одна из лучших на курсе, что за бред? – мои брови взлетели вверх от негодования и непонимания. Будь я на месте матери Фифи, точно не раскидывалась такими словами, ибо человек напротив меня – один из добрейших и трудолюбивых на этом свете. Она может тусоваться неделю, но даже, если накануне у неё будет защита итогового проекта или экзамен, она придёт к нему подготовленной на все сто. Ей всегда удаётся найти выход из любой ситуации.
– Я знаю, просто она отыгрывается на мне за свои неудачи. Поэтому я и живу отдельно, –Фифи махнула рукой, сказав пару ласковых в адрес непутёвых родителей, и перевела тему, выглядя значительно лучше.
– И, кстати, – вновь оживилась Полистер. – Мы просто обязаны сходить куда-нибудь ещё. Тем более ты держатель золотой карты, а я узнаю это спустя три года. И я слегка злюсь на тебя, Кассандра Маршалл! – в её тоне звучали нотки настоящей учительницы, отчего мне хотелось смеяться.
– Я подумаю над твоим предложением, – улыбаясь, я отпила энергетик: чуть кислый и чуть сладкий – идеальное сочетание.
– Можем даже позвать твоего симпатичного ухажёра, с которым ты тогда уехала, – Фифи хитро поиграла бровями, за что получила укоризненный взгляд от меня.
– Не напоминай об этом, я хочу забыть ту ночь как можно скорее, – отчасти это была неправда. Мне бы хотелось сохранить довольно странно проведённое время в клубе и после него, но также я бы была более спокойна, если бы мои провалы в памяти были не частичными, так хотя бы можно было оценить весь масштаб последствий. А находясь в неведении можно только догадываться, что ещё я могла наговорить в нетрезвом состоянии парню, что относится ко мне как к неуклюжему ребёнку, над которым можно потешаться, когда он падает.
– Он что, настолько плох в постели? По нему и не скажешь, – слегка разочарованно произнесла Фифи.
– Что? Нет, ничего не было. Я просто переночевала у него.
– И?.. – протянула рыжая, прищурившись. Она явно смогла заметить мой поникший вид. Эта бестия одна из немногих, кто способен это сделать.
– И я не могу перестать это вспоминать! – фраза громче чем планировалось вылетела изо рта, отчего рядом сидящие студенты косо поглядывали на наш столик, но встречали только две пары сжигающих за любопытство глаз. – Господи... Он вёл себя так, как будто я каждое утро просыпаюсь у него дома, так непринуждённо. Завтрак приготовил, одежду выдал, до университета довёз, был чересчур... заботливым. Сказал, что кто-то ко мне приставал, а он оказался рядом.
После небольшой речи тяжёлый груз из бесконечных мыслей стал на пару тонн меньше. Это утро я уже выучила наизусть, как любимое произведение, фильм или песню. И от этого становилось чертовски тяжело. Тяжело от осознания, что, похоже, дурацкий маскарадник засел мне в душу, разбил там лагерь в знак протеста моим принципам и обетам и не собирался уходить вплоть до моей капитуляции.
– Но ты рассчитывала на большее?
– Я не помню, как потеряла тебя из виду. Вообще мало, что помню. Так что ни на что я не рассчитывала, – я поднялась с подносом в руках, стараясь закончить на этом тему, однако похоже мою подругу такой расклад не устраивал.
– Значит, рассчитываешь сейчас, – не унималась Полистер.
– Фифи, он самый странный человек из всех, кого я встречала, – она плелась за мной со своим подносом. – Сначала он может сказать что-то слишком личное, а в следующий момент метать в тебя ножи. Буквально.
Остатки еды и пустые коробочки полетели в мусор, хотелось сделать и с мыслями точно так же, чтобы не усложнять себе жизнь. Просто избавиться в один миг и продолжить прежнее рутинное существование и следование идее фикс – сбежать отсюда.
– Возможно, твой таинственный ухажёр из тех мужчин, которые попросту боятся проявлять свои настоящие чувства. Это всё стереотипы: мужчина должен быть сильным, храбрым, отважным и не должен давать слабину. Но это глупо. У всех могут быть плохие дни, все могут впадать в отчаяние и не пытаться это скрыть. И мужчины не должны считать, что демонстрация своих эмоций – это неприемлемо. Глупо считать чувства слабостью, разве нет?
Я взглянула Фифи в глаза, что напоминали сейчас густой лес в середине лета, где плескалась надежда. Благодаря таким, как она, нечто хорошее и доброе будет процветать на планете, это точно. У Себастьяна было тяжёлое детство, тяжёлая жизнь, такая, что моя собственная кажется пятизвёздочным отелем на берегу моря. Наивно было полагать, что его поведение будет другим. И в то же время мне хочется слушать Фифи – я уверена, глубоко внутри ещё осталась часть души того маленького мальчика, полного амбиций и целей, светлая часть души, которая может показать остальной, что и она не очень-то тёмная, что не следует скрываться за колкостями и выстраивать вокруг неё огромные стены, ограждая от внешнего мира. Себастьян был моментами внимателен ко мне – это явно что-то значит.
– Да, это глупо, – мы вышли из столовой и направились к кабинету ректора. Хопкинс вызвал Фифи для подписания нескольких бумаг, а я решила составить ей компанию.
На лестнице на второй этаж мы пересеклись с однокурсницей, которая передала мне мои результаты по недавней работе у мисс Рассел. Я не спешила их узнавать. Очевидно, что от этого зависела моя практика, поэтому руки всё никак не раскрывали папку с работой и результатом. Я невинно надеялась надышаться перед смертью. Фи зашла в кабинет ректора, а я подошла ближе к окну, выходящему на внутренний двор, стараясь избежать общения с болтливой секретаршей, нервно покусывая губу и перебирая в руках конверт. В один момент я решалась его открыть, а в другой намеревалась выбросить и остаться в неведении вплоть до собрания. Маленький мальчик в окне, схватившийся за руку матери, привлёк моё внимание. Они переходили дорогу, а паренёк радостно подпрыгивал, и его родитель выглядела счастливой. Какого это, когда получаешь тепло, заботу и ласку от той, кто тебя родил? Неужели некоторым и вправду настолько повезло, что их воспитывали и растили в семейном кругу, а не в старой комнате, наполненной влажным и кисловатым воздухом с улицы и чёрной плесенью по стенам? Мне в этом не повезло. И не думаю, что может повезти в этот раз, ведь будь я на месте Рассел, сделала бы всё, чтобы насолить такой, как мне.
Плюю на всё и отрываю язычок, чтобы вытащить содержимое конверта. Просматриваю работу – ни одного комментария на полях, и меня охватывает приятная паника, которая появляется вместе с хорошим предчувствием. Но это всё разлетается в пух и прах, когда я вижу решение об оценивании. «Лучше бы вы направили свой острый язык на точные и компетентные ответы...» И ещё несколько фраз личного характера, нелепые замечания, которые запросто можно опровергнуть запросом в Google, и оценка – плохо.
– Чёрт, – шепчу самой себе, потирая переносицу.
Дверь кабинета директора щёлкает, и я оборачиваюсь, сминая со всей злости дурацкий конверт и придирки Рассел красного цвета.
– Всё, Фифи, – смотрю на своё помятое строго написанное имя на конверте и ещё больше кусаю нижнюю губу. – Я точно буду чистить вольеры, как Саймон. Она снова придралась ко мне, высосала все ошибки из пальца. Мне конец.
Вскидываю руки и протираю лицо, мыча на всю приёмную. Секретарша на этот жест явно не обратила внимания, в этой приёмной происходили вещи и похуже, она просто продолжала заниматься своими делами, ведь ничего сверхинтересного для её воображения здесь не было.
– Ничего, – услышав грубый голос, я подняла глаза, оторвав руки от лица. Себастьян стоял здесь, в деловом обличье, выделяющийся на фоне стен Уэйна слишком сильно. – Говорят, Илон Маск тоже с чего-то начинал.
– Я не все вещи отправила? – спросила после минутного тугого молчания.
– Все, – непринуждённо, только с каплей холодности, всегда ему присущей, ответил Себастьян.
– Тогда что ты тут делаешь?
Себ откровенно пялился на меня, рассматривая каждый миллиметр, держа суровый вид, и не старался отвечать на мой вопрос. А я не старалась прервать его. Воздух странно сжался, а кончики пальцев рук стало покалывать, у меня появилось желание снова дотронуться до его идеально гладкой щеки. Сердце рвануло куда-то далеко, заставив кровь прилить к щекам. Его серые глаза потемнели на тон, а скулы слегка дрогнули. Дверь щёлкнула во второй раз, и появилась Фифи.
– Точно, – звонко произнесла она, отрывав нас от взаимного изучения. – Это же тот...
– Тот, кто по неведомым причинам терпит её выходки, – на одном дыхании, смотря на меня, произнёс Себастьян. Теперь мы молчали втроём.
– Ага-а, – неуверенно протянула Фифи, и я отвлеклась от серых глаз Себастьяна, манивших словно самый сильный магнит, только сейчас услышав, что он сказал, и покраснев от этого. Видимо, и он не ожидал своих слов. Кашлянув, он распрощался и пошёл к выходу, провожаемый нами и болтливой секретаршей-сплетницей.
– Без комментариев, – я выставила руку, опережая возгласы и вопросы подруги, и потащила её к аудитории, где нас распределят на практику. Полистер хихикала и что-то лепетала о Себастьяне, пока я на автопилоте шагала к знакомому кабинету, вспоминая заинтересованный и расслабленный вид парня, когда должна была думать о моей недавней плохой работе, что скажется на решении куратора.
В аудитории собирались все третьекурсники в ожидании оглашения «приговора». Однако для меня это была не шутка, а действительно приговор. Поднимаясь по лестнице, я успела разочароваться в себе, принять факт плохой практики и ехидства мисс Рассел насчёт этого в перерывах между мыслями о человеке, пару минут стоявшем напротив меня в каком-то забвении и завлёкшем меня в него. Мы с Фифи заняли места в самом верхнем ряду, где можно удобно откинуться на спинку скамеечек. Она продолжала подшучивать надо мной и Себастьяном, строить фантастические теории и сценарии вплоть до того, как в аудиторию не зашёл Тревис. Сейчас я готова была расцеловать его за то, что взял всё внимание на себя, и Фифи наконец угомонилась, начав застенчиво отводить взгляд и чиркать в тетради, чтобы не смотреть на него. Я же полностью погрузилась в себя. И что подумает мой будущий работодатель, когда увидит в рекомендации зоопарк Уэйна или компанию, которая закроется из-за воровства его же начальства? И всему виной мой конвейер грубостей в голове, не способный умолкнуть в нужный момент. Жизнь на улице научила не уступать кому-либо, в это «кому-либо» автоматом вошла наша преподаватель по мировой экономике.
– Итак, дорогие друзья, – мисс Рассел вошла в аудиторию с широкой ноги на низком каблуке, виляя бёдрами и улыбаясь своей фирменной неприятной улыбкой. Она с грохотом поставила сумочку на стол и оглядела присутствующих, не переставая скалиться. – Сегодня важный день, не так ли?
Голоса ребят смешались в одно непонятное и неразборчивое мычание, от которого Наоми скуксилась.
– Ладно, перейдём сразу к делу. Меня назначили вашим куратором, – на этих словах надежда на хорошую практику рухнула вместе с настроением. – С данной процедурой вы уже знакомы, поэтому не вижу смысла вам объяснять всё ещё раз, потому просто оглашу списки, и вы по одному подойдёте ко мне за дальнейшими указаниями.
Пока преподаватель читала списки студентов, я рассматривала парту. Мне казались чересчур интересными выемки на деревянной поверхности и паттерн дерева. Когда список дошёл до моей буквы, сердце замерло в ожидании с примесью страха и отчаяния. Меня вот-вот должны были огласить, но этого так и не случилось. Мы с Фифи переглянулись от непонимания. Возможно, Наоми пропустила меня по ошибке.
– А теперь, – снова заговорила мисс Рассел после того, как захлопнула журнал и обошла стол, встав с правой стороны и оперевшись на него бедром. Но учитель не успела договорить, дверь в аудиторию открылась, а вместе с ней моё сердце снова замерло на секунду, во вторую оно уже бежало по всем полям Америки далеко отсюда.
Себастьян в том же строгом костюме, шедшим вразрез с растрёпанными смольными волосами, деловой походкой вошёл в кабинет и повлёк за собой гробовую тишину. По правде, при нём всегда хотелось замолчать от той дикой, сильной энергетики, что шла от него. Но для меня он был ещё и тем, кто казался самым надёжным в плане секретов – как будто ему можно было рассказать всё, и это останется между вами.
– А теперь я передаю своё слово нашему гостю, господину Себастьяну, – Рассел оглядела его с ног до головы хищным взглядом, пытаясь на глазах у всех присвоить этого парня себе. – Нашему новому молодому спонсору университета Уэйна.
– Спасибо, мисс Рассел, – сухо ответил Себ и перевёл взгляд на аудиторию, тщательно осматривая каждого.
Тут его взгляд нашёл меня, и уголок его губ слегка приподнялся, хотя лицо оставалось хмурым и строгим. Не зная, как расценивать этот жест, я отвернулась к окну.
– Добрый день, уважаемые студенты. Я представляю холдинг «Reckonin' Inter Group», точнее являюсь его соучредителем, – Себастьян говорил слаженно и уверенно, так бы я не подумала о нашей маленькой разнице в возрасте. – Наши дочерние компании расположены по всему миру, во многих ведущих странах и крупных городах вроде Нью-Йорка, а материнская, как ни странно, именно здесь, только не сильно афишируется. Который год мы показываем потрясающие показатели качества во многих сферах производства, высокие темпы развития в сфере услуг и улучшаем условия труда для наших сотрудников. С этого года мы решили открыть фонд для вас, студентов, чтобы помочь добиться вам поставленных целей. Мы предоставляем места практики для лучших из вас, а также, начиная с этого года, разыгрываем гранты на обучение, где каждый может попытать свои силы и получить обучение в любом вузе США и Европы за наш счёт, а затем и работу в одной из наших компаний. Сегодня я здесь, чтобы объявить счастливчиков, кто будет удостоен звания первенцев в наших рядах.
Все слушали его речь заворожённо, в аудитории впервые было настолько тихо. Все развесили уши и не отвлекались от того, что говорил Себастьян. Я же мало обращала внимания на его слова, сколько на приглушённую интонацию, лившуюся в мои уши словно мёд, и на привлекательную внешность вместе с уверенной походкой и жестикуляцией, в которой не было ничего необычного, но она была настолько плавной и непринуждённой, что гипнотизировала. Уверена, многие девчонки с потока мечтали, чтобы Себастьян обратил на них внимание и заметил, чтобы улыбнулся им и посмеялся над их шуткой, чего никогда не делал при мне.
– Итак, – он продолжал свою речь, пока я украдкой рассматривала издалека каждый сантиметр его фигуры. – Компания «Reckonin' Inter Group» предоставляет практику в одном из своих офисов, как лучшему ученику курса, – Себ сделал паузу, в момент которой продолжала стоять тишина. Даже те, кто уже узнал своего работодателя надеялся попасть в компанию Себастьяна, ведь некоторые её филиалы были известны почти каждому. – Кассандре Маршалл.
Мои расширенные глаза встретились с его спокойными и хладнокровными. Любопытные головы обернулись в мою сторону, но между мной и Себастьяном снова никого не было, как в приёмной ректора. Уголок его губ дёрнулся вновь, и он вновь ухмылялся надо мной и моими неожиданно покрасневшими от внимания щеками. Вот что он делает со мной! Заставляет краснеть, нести чушь, злиться и испытывать непонятные эмоции.
– Спасибо за внимание и до встречи! – Себастьян кивнул мисс Рассел и вышел из аудитории, оставляя после себя у всех то знакомое мне заинтригованное послевкусие.
Студенты по одному начали подходить к куратору, чтобы взять дополнительную информацию по практике.
– Кажется, намечается любовное родео, – проворковала Полистер и, хлопая густыми ресницами и надув губы, вскочила из-за парты, чтобы последовать примеру других.
– Боже, не начинай, – я упала лицом в подушку из рук в надежде скрыться от заинтересованных мною глаз и собственных разбросанных по всем уголкам сознания мыслей.
С одной стороны, работа в компании Себастьяна – это неплохая возможность, даже замечательная, мне не придётся каждое утро на протяжении двух месяцев ходить в зоопарк. С другой стороны – это компания Себастьяна. Возможные ежедневные встречи с ним и его завораживающими глазами, перспектива слышать его гипнотизирующий голос и просто осознавать, что он может быть где-то поблизости вгоняет меня в ужас. Боюсь, что снова перестану себя контролировать при нём. Боюсь, что буду ощущать нечто большее, чем его привлекательность в физическом и ментальном плане.
Мне нельзя этого допускать.
– Мисс Маршалл, вы и тут ждёте особого приглашения? – услышала строгий тон Наоми и подняла голову.
Я осталась одна в аудитории, а значит – пришла моя очередь брать контакты, правда, того, кого я уже знаю.
– Просто задумалась, – я поднялась с места и уверенно подошла к преподавателю.
Несмотря ни на что не собираюсь давать слабину перед ней или уступать. Такой уж характер.
– Если вы будете позволять себе так задумываться на месте практики, то вас вышвырнут оттуда в тот же день, – мисс Рассел скрестила руки на груди и встала напротив меня.
– Думаю, я не прислушаюсь к вашим словам, – лениво ухмыльнулась, разворачиваясь и направляясь к выходу. Всё равно я знаю, где найти этого странного парня, контакты мне ни к чему.
– А стоило бы, Кассандра, – продолжала преподаватель, неприятно выделяя моё имя. – Уверена, ты там не задержишься, никаких шансов. И у тебя ничего не получится. С ним.
Я обернулась, чтобы взглянуть в слишком самоуверенное лицо учителя. Она выгнула бровь, ехидно улыбаясь, и прожигала меня стальным взглядом. Меня не столько удивило её обращение ко мне, её грубости, сколько то, как она говорила, очевидно, про Себастьяна. Так, словно он принадлежит ей одной. Как вещь. Эгоистичное присвоение человека против его воли сквозило и напитало собой воздух вокруг, и мне стало тошно.
– Ты ему не нужна, запомни это. Ему никто не нужен, кроме меня, – я чуть нахмурилась от её речи, резонирующей с тем, что я видела – квартира и образ жизни холостяка.
Развернувшись, покинула аудиторию, не оставив после себя и слова. Мне впервые нечего было сказать, хотя хотелось. Впервые конвейер грубостей затормозился без помощи Уолтера. Будто где-то глубоко внутри слабая надежда на то, что мне незнакомо, умерла. Её только что убила Наоми – взглядом и собственническими словами. Внутри стало по-новому пусто, совсем пусто. Так, как не было ещё никогда. Во мне действительно потухло нечто неизведанное.
Себастьян.
Не помню, как я оказалась на дворе возле университета, не помню, как села под древнее дерево с огромными ветками и уже зелёной копной листьев. Оно было моим щитом на данный момент, который укрывал от поганых мыслей и звучащих в голове слов преподавателя.
Ты ему не нужна...
И вправду, я надумала то, чего нет и не может быть. Всё это – неловкие паузы между нами, заинтересованные взгляды и подобие заботы – игра фантазии. «Ему никто не нужен, кроме меня». И ты ему не нужна, Кэсси. С каких пор я стала жить розовыми мечтами и отвлеклась от реальности? Мне нужно уехать отсюда как можно дальше, скинуть бремя прошлого и жить спокойной жизнью вдали от чёртового ненавистного запаха горелых покрышек, что впитался в мою кожу за время жизни на улице. Привлекательных парней много, и Себастьян не последний из них. Просто надо выкинуть из головы дурь, которая зарождает симпатию к нему, его серым холодным глазам, не улыбающимся алым губам, пьянящему запаху и даже венкам на кистях рук, просящим прикоснуться и провести по ним пальцем...
– Пикник в одиночестве? – насмешливый голос спас меня в очередной раз от очередной вереницы нарушения своих клятв.
Массивные носки чёрных гриндерсов вошли в моё поле зрения. Жмурясь от солнечных лучей, я поднялась глазами по тёмно-синим джинсам, кожаной куртке, пока не дошла до головы стоящего передо мной. Волнистые волосы Уолти подсвечивало солнце, делая ореол вокруг них, сейчас он как никогда был похож на ангела. Кожанка висела на нём, делая силуэт шире и больше. С лица не сходила обворожительная улыбка, ослеплявшая всех продавщиц, у кого мы таскали еду, и простых девчонок.
– И без сэндвичей, – грустно усмехнулась я.
– Прилив грусти? – насмешливый тон сменился обеспокоенным, братским, тем, который сходил за тёплое одеяло.
Ничего не ответив, кивнула. Он протянул свою тёплую ладонь, помогая подняться, и бережно укутал в объятия. Запах Уолтера, ни на что не похожий и не поддающийся описанию, захватил меня с головой, заставляя тоску отступать. В этих объятиях мне становилось легче. Уолти впитывал моё настроение, пропускал через себя и выпускал наружу. Не могу даже сосчитать, сколько раз его бедные футболки терпели мои слёзы и сопли, но он ни разу не упрекнул меня за это. А когда была нужна помощь ему, когда ему были необходимы такие же объятия и забота – я всегда была рядом. Я забочусь о нём, он заботится обо мне. Ведь только мы всегда были у друг друга.
– Господи, Уолтер, я так тебя обожаю, – измученно промычала прямо в широкую и крепкую грудь друга.
– Кошечка стала такой ласковой, – он попытался скопировать мой тон, отчего я закатила глаза.
– Ненавижу это прозвище.
– Зато я так обожаю, – Уолти улыбнулся, и мне захотелось улыбнуться в ответ.
Я ни в ком не была так уверена, как в нём. Когда был шанс сбежать, он возвращался за мной и ждал момента для совместного побега. И делает это до сих пор. Наши переглядки остановил звук входящего сообщения на мой телефон. Неизвестный отправил адрес, только по короткой подписи в конце можно было понять, от кого оно. «С.»
– Подвезёшь? – согласно кивнув, Уолтер тут же глупо пошутил, отчего я смеялась до самой машины.