Глава 8
Их нашли через три дня. Не солдаты. Сотрудники гуманитарной помощи— женщина в поношенном жилетке с символикой и двое мужчин, выгружавшие из разбитого грузовика ящики с водой и консервами. Они прятались в подвале сожжённого магазина, и Минхо, высунувшись за водой, попался им на глаза.
Он отпрянул, как дикий зверь, готовый бежать, но женщина опустилась на корточки, не подходя ближе, и просто показала пустые ладони. Глаза у неё были страшно усталые, но добрые.
— Мальчик, ты не один? — голос её звучал хрипло, но тихо, не пугающе.
Из темноты подвала вылез Джисон, вцепившись Минхо в куртку. Они стояли, слившись в один испуганный комок, и ждали подвоха. Но его не было. Им дали воды, шоколадку, и повели к машине. Не хватали, не кричали. Просто вели. И они шли, потому что сил бежать и бороться больше не осталось.
Приют оказался в уцелевшем здании школы. Там пахло кашей, хлоркой и детским плачем. Им выдали чистую, хоть и поношенную одежду, накормили горячим и уложили на узкие койки в общем спортзале. Они легли рядышком и проспали, кажется, сутки, не шелохнувшись, держась за руки под одеялом.
Их не разлучали. Персонал, видевший, как они держатся друг за друга, лишь качал головами и вздыхал. Они были единым целым, и пытаться разорвать эту связь значило сломать их окончательно.
Через неделю в приют приехали те самые «богатые, но добрые» люди. Пара — он в спокойном дорогом свитере, она в строгом, но элегантном платье. Их глаза искали не статистику, а судьбы. И они остановились на них. На двух мальчиках, сидевших в углу на полу и молча деливших одно яблоко. Они не плакали и не просили. Они просто были вместе.
— Меня зовут София, а это мой муж, Марк, — женщина говорила мягко, но уверенно, по-русски, но с лёгким акцентом. — Мы бы хотели забрать вас… забрать вас обоих. К себе домой. В Канаду.
Минхо молча смотрел на них, оценивая. Джисон вжался в его плечо.
— Мы никуда не поедем без него, — голос Ли прозвучал глухо, но **твёрдо**. Это был не тон просьбы, а констатация факта.
Марк улыбнулся, и в его улыбке не было фальши. — Мы и не предлагаем. Мы предлагаем дом вам обоим.
Оформление документов заняло ещё несколько недель. Им дали новые имена — Элиас и Джона. Паспорта с чужими именами были странными и скользкими в руках, как чужая **кожа**. Но под ними всё ещё были они. Минхо и Джисон. Они договорились называть друг друга по-старому, когда оставались одни.
Самолёт, новая страна, дом… Всё это слилось в один яркий, оглушительный и пугающий калейдоскоп. Дом был большим, тёплым и очень тихим. В нём пахло деревом и свежей выпечкой. У каждого была своя комната, но первую неделю они спали в одной, на огромной кровати, зарывшись в гору одеял, будто боялись, что их снова разлучат.
София и Марк не лезли с вопросами. Они просто были рядом. Готовили еду, покупали одежду, которая не пахнет дымом и пылью, молча сидели рядом, когда у кого-то из них случалась ночная паника. Они давали им время. И пространство. И ту самую безопасность, о которой мальчики уже забыли.
Потом началась учёба. С репетиторами, с терпеливыми учителями, объяснявшими всё с самого начала. Головы, привыкшие думать только о еде и выживании, с трудом воспринимали алгебру и грамматику **английского языка**. Но они продирались сквозь это, потому что теперь им было ради чего напрягать извилины.
Однажды вечером, уже через год, Минхо — теперь Элиас — стоял у большого окна, глядя на заснеженный сад. За его спиной тихо щёлкал камин. Джисон — Джон — обнял его сзади, прижавшись щекой к спине.
— Страшно? — тихо спросил он. Уже не от страха взрывов, а от тишины и покоя. Которые всё ещё казались хрупкими, ненастоящими.
Минхо положил свою ладонь поверх его руки. Шрам от ножа бледно белел на свету. — Нет. Уже нет.
Он повернулся и обнял Джисона. Они стояли так, качаясь на месте, как тогда, в подъездах, но теперь их окружали не голые стены, а книги, картины и тепло очага.
Война осталась далеко. Не в другой стране, а в другом измерении. Она стала плохим сном, от которого просыпаешься в холодном поту, но потом видишь рядом знакомое дыхание и понимаешь — всё кончилось. Навсегда.
Их не вернули в детство. Его у них отняли. Но им подарили будущее. С новыми именами, с новым языком, с дипломами в красивых рамках на стенах. Но с теми же сердцами, что бились в унисон в аду, и с той же любовью, что согрела их в самые холодные ночи.
Они выжили. А потом, наконец-то, начали жить. Вдвоём.