Глава 30. Педант.
Определение:
Педант — это человек, излишне строгий в выполнении всех формальных требований (в науке, жизни и т. п.), отличающийся преувеличенной приверженностью к определённому порядку.
Мерт
Я не видел Николая несколько часов. Не то чтобы это заботило меня, просто он был рядом, когда Али отвернулся от меня, и даже сейчас. Поэтому я волнуюсь, что он совершит еще какую-то глупость, как он обычно и делает.
Больше я все-таки думал о Марине и своих словах. Мне хотелось забить на все вокруг, взять ее за руку и исчезнуть в закате. Она единственный человек, который по-настоящему понял меня и мои намерения.
Голова глухо стукнула о стену. Лежа в кровати, я тонул взглядом в пустоте потолка. Этот день я объявил своим личным убежищем, бегством от мирской суеты. Глотком свежего воздуха стала молитва. Я принялся за намаз с усердием, которого раньше не знал. В тишине поклонения Всевышнему, создавшему меня и мои ничтожные проблемы, я обретал покой. Пять обязательных молитв, предписанных мусульманам Аллахом, – не потребность Его, а наша. Это якорь, не дающий забыть о Творце и необходимости быть благодарным. В молитве мир съеживается до точки, все теряет вес, кроме связи с Создателем.
Многие говорят, что поминать Аллаха можно добрыми делами, пренебрегая молитвой. Но разве благодарность не требует от нас послушания? Разве наше зрение мира может сравниться с зовом Того, кто этот мир сотворил?
С вечерним азаном я поднялся с постели и направился в ванную. Омовение начиналось с лица, смывая пыль и грехи прожитого дня. Затем влажная ладонь скользила по волосам, и наступала очередь рук. Тщательно омыв их до локтей, я переходил к ногам. Ополоснув ступни до щиколоток, я взглянул в зеркало. Капли воды дрожали на ресницах.
Улыбнувшись отражению, я вернулся в комнату. Расстелив молитвенный коврик, я поднял руки и произнес "Аллаху Акбар" (Аллах велик), начиная намаз.
Закончив, я вновь опустился на кровать, вдыхая свежий ветер из распахнутого окна. Телефон манил уведомлениями. Долгожданное отсутствие синего света заставило глаза слезиться, поэтому я старался реже погружаться в его мерцание.
Я открыл чат с Мариной, перечитывая ее последнее сообщение, затем задержался на ее аватарке. Не нужно быть провидцем, чтобы узнать в комке шерсти Мияра — ее кота, шипящего и мяукающего на все живое и неживое.
Даже если бы я захотел, я бы не справился с домашним питомцем. В прошлый раз, когда приезжала сестра, она привезла с собой горшок с папоротником. Заброшенный мной из-за редких визитов домой, он увял, так и не дождавшись заботы.
Внезапный стук в дверь заставил меня вздрогнуть. Если это снова Николай или Алиса, я выставлю их за порог прежде, чем они успеют его переступить.
С этими мыслями я направился к двери и резко распахнул ее. Передо мной стоял сам Кристофер с фингалом под глазом и чуть опухшим носом и, конечно, разбитой губой.
Его взгляд, на удивление, не выражал ненависть, даже он сам не выглядел так, будто пришел убить меня, напротив, он всем своим видом просил меня об одолжении. Интересно, что заставило его вернуться? Неужели Марина?
Сердце задрожало, я старался мысленно успокоить себя и, скрестив руки на груди, спросил у своего бывшего лучшего друга:
— Что тебе нужно?
— Мне нужна твоя помощь.
Я усмехнулся, рассчитывая, насколько он отчаялся, что после произошедшего осмелился явиться ко мне.
— После того что ты сказал?
— Ты тоже наговорил мне гадостей, поэтому давай сейчас без этого, — он взъерошил свои волосы, и в этом движении сквозило раздражение и, самое главное, отчаяние.
— Я слушаю, — угрюмо проговорил я.
— Марина ушла. Её нет, — сказал он.
Мои надежды на другой исход событий провалились с треском.
— Что с ней? — я пытался придать голосу равнодушный тон, но это казалось невозможным, когда внутри меня бушевали беспокойство и навязчивость.
— У неё был приступ, мы думали, что она спит у Виктории, потому что отец приехал. Он не хотел её пугать, — он нервно поджал губы.
— Куда она могла уйти?
— С мамой. Я уверен, что с ней.
— Нет отслеживающего приложения на её телефоне?
— Она не взяла телефон с собой...
Я обеспокоенно протер лицо, затем вдруг поднял на Кристофера свой подозрительный взгляд.
— Почему она сбежала? Может, у неё были веские причины, чтобы бояться своего отца?
Я почти ничего не знал об их семье. Лишь то, что Кристина, старшая сестра Марины, – лучшая подруга Алисы. Об отце ходили слухи как о человеке строгом, но любящем. А вот о матери я не знал ничего... или, казалось, припоминал что-то смутное. Отец Марины обвинил её в алкоголизме и, подкупив судей, лишил родительских прав, оставив ни с чем.
— Это долгая история, не думаю, что...
— У меня есть время, — оборвал я его.
— Хорошо, — смирился он и, помедлив секунду, я пригласил его в дом.
Мы уселись друг напротив друга. В комнате повисло ощутимое напряжение, а я старался не смотреть на следы моей ярости, застывшие на его лице.
— Хорошо же я тебя избил, — неловко сказал я.
Он хмуро кивнул и заговорил:
— Мой отец пытается защитить Марину от нашей матери.
— Почему?
— Она больна. Психически. Ей нужна помощь.
— То есть она психически нестабильна, как и Марина?
— Да, отчасти это наследственное, отчасти – последствия той кошмарной ночи.
Я подался вперед, словно это движение могло ускорить его рассказ.
— Если вкратце, раньше Марину звали Аннабель, как героиню фильма ужасов, который обожала наша мать. У неё была особенность: алкоголь провоцировал приступы, во время которых она теряла контроль над собой. Но вся сложность в том, что она была зависима.
— Твоя мать? — уточнил я.
— Да, — кивнул он, растирая предплечья до пунцовой красноты. — После этого отец старался насильно вылечить её от зависимости, чтобы приступы прекратились.
— Это не так-то легко, — произнес я, имея в виду свою зависимость.
— Знаю, поэтому у отца ничего не получилось, а мама потребовала развод. Марина тогда не болела, когда отец решил оставить её с мамой, надеясь, что она сама избавится от зависимости ради своего ребёнка. Но всё оказалось плачевнее.
— Расскажи, — потребовал я.
Он слишком меня заинтересовал, хотя я всё еще едва сижу, чтобы не выйти на улицу и не начать искать Марину.
— Я расскажу в обмен на то, что ты напишешь мне, если она придет к тебе. Скажешь, чтобы вернулась.
— Думаешь, что после всего она захочет меня видеть?
— Ты единственный, кому она доверяет. Как бы ужасно это для меня ни было, — покачал он головой, а я вытащил телефон.
Затем остановился и задумался. Какое мне дело до их проблем? Я же вычеркнул их из своей жизни. Как он смеет являться ко мне после того, как предал лучшего друга ради женщины, бывшей когда-то моей женой, пусть и фиктивной?
— Сперва расскажи, почему я должен вернуть Марину, которая счастлива с матерью, а не с вами.
— Марина не упала с лестницы, то есть... её толкнули. Мама во время приступа толкнула её, потому что считала её Анабель, которая пришла убить её.
Моя голова готова взорваться, а грудь невыносимо сдавило, когда я представил Марину с человеком, который пытался убить её.
— Почему... — я замер, пытаясь воссоздать сцену с маленькой десятилетней Мариной, которая жила со своей сумасшедшей мамой.
Теперь она может быть рядом с ней, и у неё в любой момент может начаться приступ.
Она может убить её.
— Она выжила благодаря отцу. Марина позвонила ему во время одного из приступов матери и сказала, что она здесь, имея в виду чудовище, в которое превратилась мама.
В голове не укладывалось одно.
— Почему вы скрываете это от Марины? Ей будет лучше знать, что её мать опасна.
— Во-первых, врач настоятельно рекомендовал не бередить её память, опасаясь рецидива и ухудшения психологического состояния. Она бы просто сломалась, узнав, что родная мать – безумица, покушавшаяся на её жизнь.
— И ещё, — я нахмурился, — почему вы решили передать опеку ей, зная о её потенциальной опасности для Марины?
— Кристина должна была быть рядом, обеспечивая её защиту. Цель отца была в том, чтобы, не возвращая Марине воспоминания, показать ей истинное лицо матери.
Я растерянно провёл рукой по волосам, в этом жесте сквозило скорее раздражение. В эту минуту мне отчаянно хотелось встряхнуть Кристофера и высказать всё, что я думаю об этой безумной затее.
— Я и сам не в восторге от того, как легко отец отдал ей опеку, хотя всю жизнь этого боялся. Но теперь она рядом с ней... одна, без Кристины, способной её защитить.
— Я позвоню тебе, если она вдруг придет ко мне. Большего не обещаю, – прошептал я, пытаясь скрыть охватившую меня бурю тревоги.
— Мама всё равно повезёт Марину к себе на родину, отец уже ждёт их там. Спасибо... дай знать, если она ответит, — он опустил взгляд. — Прости, что всё так вышло. — Он поднялся и протянул мне руку. — Не думаю, что мы когда-нибудь снова станем друзьями.
— И я тоже... Успехов тебе. И на этом прощай, — я поджал губы.
На самом деле мне было горько так прощаться с ним, вспоминая другого, прежнего друга. Но он был прав. Мы больше не сможем дружить, пока он с Алисой.
Не медля, я решительно пожал его руку, прощаясь навсегда.
Он нервно оглянулся и направился к выходу, а я остался стоять с телефоном в руке.
Вдруг Кристофер вернулся и бросил на прощание:
— Если этот мерзавец попадётся мне на глаза, я, клянусь Богом, убью его за то, что он сделал с Алисой.
***
Я просидел в одиночестве около десяти минут, прокручивая слова Кристофера и состояние Марины. У неё начался приступ после встречи со мной. Я виноват, как бы ни пытался это отрицать. Но сейчас это не важно, главное, чтобы она была в порядке.
Я написал ей новое сообщение, но ответа по-прежнему не было. Показывало, что она была в сети только тогда, когда я утром писал ей.
Отчаяние взяло верх, когда в дверь снова постучались. Меня уже тошнит от наглых гостей, которые дерутся друг с другом, варят кофе и заполняют мои кухонные полки непонятными чашками.
Несложно догадаться, что это был Николай. Он появился на кухне со своей фирменной улыбкой, которая означала что угодно, но не дружелюбие.
— Ты не навалял тому крестьянину? Я удивлен, — фальшиво удивился он.
— Мне сейчас не до тебя, — отмахнулся я, постукивая пальцами по телефону.
— Потому что твоя возлюбленная пропала? — он посмотрел на меня требующим взглядом, а я закатил глаза, но упрямо промолчал. — Я знаю, каково это — терять свою любовь.
— Серьезно? Ты знаешь? — издевающе усмехнулся я, получив гневный и неодобрительный взгляд Николая. Кажется, я его задел.
— Лучше чем ты. Не строй из себя мачо и иди искать ее, чтобы потом нарожать много детишек, которые будут истреблять человеческие ресурсы, оставляя нас всех без пропитания.
— Очень смешно, — сказал я.
— Как хочешь, — пожал он плечами. — Я принес это.
Он протянул мне конверт, который, судя по всему, был полон денег. После этого Николай выпрямился во весь рост и элегантно поправил свой пиджак, как и подобает наследнику одной из самых известных компаний в мире моды.
— Что это? — я переглядывался между конвертом и самим Николаем.
— Деньги. Найди ее и уйди с ней в закат, чтобы ее мамаша и папаша тебя не доставали. Но если не хочешь уезжать, то купи наконец нормальную квартиру. Лично я бы не доверил свою дочь человеку, чье гнездо больше напоминает крысиную нору.
Я часто заморгал, не ожидая от него такой... доброты? Я бы сказал финансовой помощи.
— Ты же в курсе, что я не возьму эти деньги?
— Твоё право. Для меня это копейки, как бы самонадеянно это ни звучало. Но если ты снова совершишь ту же ошибку, выбрав свою гордость и принципы выше человека, которого любишь, я буду называть тебя придурком до конца твоей жалкой и одинокой жизни. Хоть раз подави свою гордость и возьми эти гребаные деньги.
— Зачем? — я нахмурился, чувствуя, как внутри поднимается буря противоречивых чувств.
— Меня так учили, — довольно улыбнулся он, словно зная, какую бурю вызвал во мне, и направился к выходу.
— Постой, — сказал я, заставив его вопросительно обернуться.
— Спасибо, я обязательно всё верну.
Он лишь фыркнул, засунув руки в карманы, и, бросив на меня мимолетную, едва заметную улыбку, исчез за дверью.
Не хватало только визита Алисы для полного фарса.
Собрав сумку и накинув ее на плечо, я прихватил щедрые купюры Николая и свои сбережения, вышел из дома, направившись в магазин.
Мне нужно было купить настоящее кольцо, точь-в-точь как то, что красовалось на моем пальце, и доску с маркером. Пусть это и звучит по-детски наивно.
Главное, чтобы я нашел ее.