[14]
Прошу прощения за долгое отсутствие, были проблемы с интернетом.
Чимин отхлебнул чай из чашки и заметил блеск на руке Чонгука.
— Разве у тебя было не одно кольцо?
Чон посмотрел на руку, где рядом с серебряным красовалось золотое, надетое на тот же палец, и улыбнулся. Память услужливо нарисовала вчерашний вечер, когда он сквозь толпу подошел к Тэхену, держа все еще раскрытую коробочку, тот вытащил то, что побольше и, взяв его за руку, надел туда же, где было первое, сжав их вместе на секунду. А он сделал то же самое с тем, что поменьше. На тонком пальце Тэхена блеснуло белое рядом с черным, и в этот момент пришло ощущение завершенности. Будто ритуал закончен, связь двусторонняя, черное и белое, свет и темнота схлестнулись и высекли искру.
— Да, было одно. Теперь два.
— Тэхен? — восхищенно ахнул рыжий.
Гук добродушно кивнул, и в этот момент вошел Тэ. Чим пристально проследил за его руками, и, убедившись, что там тоже два кольца, одобрительно хмыкнул.
— Как думаешь, Мин прибьет меня, если приду к нему с таким?
— Прибьет, конечно, — ответил за Гука Тэ, — Но сдохнет от счастья.
— Я не хочу чтоб сдохнет! — воскликнул рыжий.
— Кто сдохнет? — В кухню вошел Джин, державший на руках Санги.
— Намджун, — отвертелся Чимин, — От того, что все, наконец, дома и не дерутся.
— Это точно, — усмехнулся Джин, — Вы четверо в последнее время что-то охренели вконец со своими разборками.
— Куда ты дел нашего Джинни-хена, матершник? — воскликнул Тэхен.
— С вами не то, что материться, бухать начнешь! — парировал тот.
— А ты заведи себе отношения, посмотрим, как у тебя без проблем получится! — не уступал Чимин.
Джин сделал милые глазки, кокетливо похлопал ресницами, отчего рыжий выронил хлеб изо рта, и ответил:
— Зачем мне отношения, если у меня есть Санги и двое адекватных соседей?
— Я вот сейчас хочу сказать пошлость, но не буду, — хмыкнул Тэхен.
— Вот и молчи!
Тэ хитро улыбнулся, доставая из холодильника молоко и наливая в кофе, сделав почти один к одному.
— Фу, Вишня, это не кофе с молоком, а бурда какая-то! — скривился Чимин.
— А я тебе не предлагаю! — передразнил его тот, и накидал в чашку шесть кусков сахара.
— Задница не слипнется? — спросил молчавший все это время Гук.
Вишня, сдерживая пошлую лыбу, хитро смотрел на него, размешивая кофе, всем видом давая понять, что если он сейчас ответит на этот двусмысленный вопросик, то стошнит даже Чимина.
— Чим, а как у вас дела? — Тихо спросил Гук.
Рыжий мечтательно завис, чему-то улыбаясь, и не ответил, лишь показав жест с пальцем вверх. Он бы сказал тысячи слов о том, что между ним и Юнги, мог бы бесконечно расписывать, какие вкусные у того губы и сколько синяков оставили на нем неосторожно сильные пальцы Чимина, но не скажет. Ни за что. Это только его сказка.
Юнги — довольно брутальная принцесса. Чиму с ним сложно, как на минном поле. Например, в постели он позволяет быть с ним пожестче, а вне ее — только попробуй. Рыжий носится с ним, как с капризной девчонкой, но при этом упаси боги, чтобы Мин заметил хоть намек на это. Парни тихо хихикают над бедным медведем, бегающим с чашками кофе и воюющим со стиральной машиной, потому что «Джин будет стирать только послезавтра, а эти штаны мне завтра нужны, Чимин», или «что это за хрень ты постелил на кровать? что за одуванчики нахрен?». И Чим заботливо исправляет все, что принцессе не нравится, лишь бы снова не спать одному в гостиной, не жалуется и отмахивается от стебущих его друзей, потому что знает, что Мин просто так показушничает. Притворяется истеричкой, потому что боится показаться... слабым. Тем, кого соблазнили, стащили с пъедестала брутального хулигана и поимели. Когда закрывается дверь спальни, его голос становится мягким и тихим, движения плавными, и его ни за что не выгонишь из теплых чиминовых объятий. Они часами могут сидеть в обнимку, разговаривая обо всем на свете, пока Чим растирает своими горячими пальцами его холодные и наблюдает за движением губ, таких ярко-алых на бледном лице.
В один из таких вечеров они грелись под одеялом, усевшись на кровати, и Юнги сказал:
— Ты в курсе, что выражение твоих глаз всегда такое, будто ты пьян и заигрываешь?
— Не понял.
— Все ты понял, — усмехнулся блондин, — И сначала я думал, что ты это нарочно делаешь, и это жутко бесило.
— Ничего себе заявления!
— Я думал, что ты только и делаешь, что соблазняешь все, что видишь!
— Да кто я, по-твоему?
— Проблядуй!
— Ах так!
— А что, не так?
— Мин, ты ревнуешь, что ли? Я разве дал повод?
— Чейта я ревную? Нифига!
— А что тогда за наезды?
— Просто... ты... красивый, — смущенно ответил Мин и потупился, — И на твой взгляд реагирует каждый первый. Бесит.
— Чего ж ты тогда не реагировал? Сколько я за тобой бегал?
— Реагировал вообще-то...
— Цену себе, значит, набивал?
— Нет!
— И не стыдно?
— Я считал тебя бабником!
— А я и так бабник!
— Ну вот!
— Так ты не баба, Мин!
— И что с того?
— Ты хочешь услышать, что ты для меня особенный, да? — осеняет Чимина, и он улыбается. Мин отводит глаза и смущенно молчит, — Да, принцесса, ты мне так нравишься, что я из-за тебя стал педиком. И это мне тоже нравится.
Юнги снисходительно хмыкает, Чимин облегченно выдыхает, мысленно благодаря судьбу за то, что он реально был бабником, и поднаторел в обращении с истеричками. Потому что его ледышка та еще стервочка, да к тому же девственница. Была. Был. А пофиг, главное, что он — его.
И Чим горячо дышит на тонкие пальцы, пока целует каждый по очереди, наблюдая, как внимательные глаза пристально следят за каждым его движением. Мин закусывает губу, а потом отпускает, она наливается ярко-красным, и взгляд Чима от этого зрелища становится обжигающе страстным. Они — сплошной фетиш друг для друга, Мину нравится горячая сила Чима, а тому его холодная изящность. В смуглой ладони бледная рука, на тонких алых губах — мягкие пухлые. Белые волосы рассыпаются по ярким красно-синим ромбам простыней, застеленных вместо одуванчиковых, Юнги прикрывает глаза и слушает ощущения. Ему нравится, когда Чимин касается его, когда осторожно гладит кожу, тут же покрывающуюся мурашками, и целует, согревая дыханием. Потом прижимается щекой и улыбается, потому что знает, что Мин жутко боится щекотки, и поэтому весь напрягся, когда Чим добрался до ребер.
Задранная футболка стянута совсем, рыжий прижимает руки Мина у него над головой к постели и угрожающе рычит, наклоняясь к подмышкам. Мин скулит и пытается вырваться, паникуя, Чим смеется и оставляет легкий чмок чуть выше соска, потом еще выше, отпускает руки, и они тут же хватают его лицо, отодвигая от опасной зоны щекотки. Юнги весь в огромных мурашках, соски твердые, как две горошины. Чим склоняется и обводит один языком, потом дует. Юнги морщится от обжигающего холода, но губы тут же накрывают теплом, язык играет, перекатывая внутри, и Мин ждет желанного ощущения. Рыжий еще немного медлит, потом начинает посасывать, сначала слегка, потом сильнее, Мин стонет от удовольствия и сжимает его голову в руках. Губы исчезают и проделывают то же с другим соском, Юнги сладко выгибается, Чим прижимается навстречу, и оба чувствуют возбуждение друг друга.
— Хочешь меня, принцесса? — Мин открывает глаза и как в тумане видит хитрый чиминов взгляд перед носом.
— М-м... — только и может простонать он. Но губы атакуют щеки, нос, бедра прижимаются к нему сильнее.
— Скажи, что хочешь, — хриплый шепот в губы, — Срочно скажи мне это.
— Срочно? Горит, что ли? — ехидно кривится Юнги.
— Очень горит! — Чим быстро-быстро кивает головой, делая большие глаза. Мин смеется.
— А если не скажу?
— Ррр...
— Точно не скажу!
— Мин Юнги, ты нарываешься!
А тот ведет рукой по бедру Чима, выше, к упругой заднице, сжимает половинку через штаны и морщит нос от удовольствия. Эта попа наощупь — ну просто сказка о сладких булочках. Чимин неосознанно снова прижимается к нему и стонет сквозь смех.
— Смелеешь с каждым днем! Но ты рано расслабился.
Рука хватает штаны вместе с бельем за резинку, поднимает над возбужденным членом и стягивает вниз, ноги раздвигают чужие, и глаза Мина тут же становятся испуганными. Он все еще не привык вот так голышом спокойно лежать, выставив себя на обозрение жадным глазам. А Чим еще секунду думает, и решает, что именно сегодня он сделает то, на что не решался, но давно хотел. Он всегда был сторонником разных способов получения удовольствия, а с Мином они пока испробовали только классику. Чим плохо представлял, каково это — по ту сторону, но уж точно сделает сам, прежде чем предложит это Юнги. Девчонки могут же, а он что, самый рыжий? А хотя, пфф, ну да ладно.
Он наклоняется, и под удивленным взглядом блондина касается губами кожи. Пожалуй, единственное место на теле Юнги, где она горячая. Смотрит на поднявшего в ожидании голову Мина и улыбается. Ну, принцесса, лови свой первый в жизни минет. И вбирает головку в рот, помогая себе рукой и медленно водя ею по стволу. Юнги вздрагивает и шумно выдыхает, поднимаясь на локтях и не в силах отвести взгляд от дико нового и не менее приятного действа. Так горячо ему во рту Чимина, что кружится голова, а бедра сами по себе двигаются навстречу, хочется еще глубже, еще плотнее, Мин тянется рукой к огненным волосам и гладит их, словно благодаря за удовольствие, тихо стонет и впервые думает о том, что хочет, чтобы его член побывал еще и в упругой чимовой попке.
— Я хочу тебя! — он не узнает собственный голос, опьяненный возбуждением.
Чим выпускает его из влажного плена губ, проводит по ним языком и улыбается.
— Дозрел?
И очень удивляется, когда Мин валит его на спину и стягивает штаны. Кажется, испытания на сегодня не закончены. Блондин нависает над ним и целует, постоянно отстраняясь и разглядывая его вспухшие губы.
— Хочу тебя, — повторяет он в поцелуй и накрывает рукой чимов член. Потом опускается вниз и делает то, что минуту назад делал с ним рыжий.
— О-ох, — выдыхает Чим, уже успевший подзабыть, что это такое, протягивает руки и направляет неумелого Мина, чтобы он не слишком увлекся, а то подавится же. Смотрит вниз и думает о том, что еще пару месяцев назад он и мечтать о таком не мог. Да чтобы этот злющий чувак, что швырнул Чонгука через диван, хоть бы поцеловал его? А теперь вот, что зря творит, а приятно-то как...
Тонкие пальцы скользят у него между ног, подбираясь к заднице, Чим их не останавливает, знает, что Мин более чем внимательно следил за процедурой подготовки себя, и знает, что делать. Тихо шуршит под кроватью рука в поиске смазки, и холодное нечто капает на кожу, заставляя вздрогнуть. Чимин не открывает глаз, чтобы не отвлекать Мина, только слушает ощущения. Один палец, второй... Не то, чтобы приятно, но терпимо. Его ноги разводят шире, он поднимает бедра навстречу мягкой головке, она упирается в него, а к лицу прикасается рука. Чим открывает глаза и видит неуверенный взгляд нависшего над ним Мина.
— Страшно, да? — улыбается он, а Мин кивает, — Так это же я должен бояться.
— Уверен?
Вместо ответа Чим кладет теплую ладонь на его задницу и тянет на себя, заставляя войти. Сжимает зубы, стараясь не заскулить от нового и резковатого ощущения, но Мин так смешно боится за них обоих, что это заставляет улыбаться и расслабиться. Первые несколько движений неуверенные и рваные, и Чим снова направляет Юнги, положив руки на его попу и показывая ритм, и когда тот, наконец, понимает куда и что, рыжий расслабленно откидывается на постели, позволяя Мину самому двигаться, и подмахивая задницей так, чтобы эту приятную зону внутри задевало чаще. Прохладные ладони гладят его бедра, ласкают член, Мин с энтузиазмом первооткрывателя исследует его тело, и Чиму нравится до чертиков. Лежишь себе удобненько, а твой любимый мальчик делает тебе хорошо — что может быть круче? Только притянуть его к себе и впиться в губы поцелуем, чтобы он задохнулся от напряжения, пытаясь не сбиться с ритма и успевать отвечать жадным губам. Чим поднимается так, чтобы забраться Мину на бедра, валит того на спину и двигается сам. Мин расширяет глаза от чувства более глубокого погружения и тут же радостно хватает Чима за бедра, двигаясь навстречу. Глаза рыжего обжигают возбуждением, мелькая черными омутами за огненной челкой, качающейся при каждом движении, Мин смотрит на него снизу и не может насмотреться на прекрасное тело, перекатывающееся упругими мышцами, пока Чим исполняет на нем танец наездника. Мощный. Вот то слово, которое идеально описывает его. Не огромный, но красиво сложенный, ничего лишнего, звенящее упругостью тело, которому так и хочется сдаться в плен. Мина опять переключает, и теперь ему хочется наоборот. Чтобы эти руки сжали его в тиски, а в ухо звучал хриплый шепот. Мин останавливается и сам забирается на ноги Чиму, обвивая его плечи руками.
Рыжий секунду соображает, чего от него хотят, потом хмыкает, нашаривает валяющуюся рядом смазку, и через пару минут насаживает на себя растянутую попку. Юнги хочется скулить от радости прикосновения двух горячих рук к своей заднице, разводящих половинки в стороны, он почти душит Чима руками, пытаясь прижаться так сильно, как это вообще возможно, раствориться в своем парне и стонать, удивляясь своим пошлым желаниям не выпускать из задницы его горячий член, чтобы он бесконечно его трахал, раскаляя тело Мина жаром и выбивая хрипы и скулящие просьбы «Еще» и «Чиминни, сильнее». И Чим отдает все силы до последних, пока рыжие пряди не липнут к вискам, покрытым испариной, а Мин целует их, смакуя соленую влагу, от которой они уже прилипли друг к другу, будто смешиваясь в коктейль с долькой лайма, чтобы опрокинуть его в себя одним глотком воздуха напоследок, и залить смуглый живот белой тягучей жидкостью, ощущая, как Чим кончает в него, пульсируя внутри, и рычит, рычит, до хруста сжимая в руках худое тело.
А потом Чим понесет его на руках в ванную, обернув их обоих простыней, по пути наткнутся на Чонгука, и слава богам, что на него, ведь он только с хитрой улыбкой откроет им дверь, и ничего не скажет, отправившись дальше по своим делам. Мин на секунду встретится с ним взглядом, Гук подмигнет, а блондин в очередной раз мысленно поблагодарит его за понимание и секрет, который младший оставил при себе. Будь Гукки чуть менее сообразительным, Мин развалил бы две пары за одну ночь, страшно даже подумать теперь.
Позже я планирую трэш в этой работе, так что кто читает, эмоционально будьте готовы.