[3]
Тэхен спит и видит крепкие руки с выпирающими венами. Они касаются и, кажется, сейчас сделают больно, но улыбка, делающая ее обладателя милым, как зайчишка, загорается в мелькающей темноте, и руки дарят ласку. Тэхен стонет, ворочается во сне, и вскакивает от собственного вскрика.
В его комнате душно и нечем дышать. Встает, распахивает окно и глубоко втягивает в легкие ночную прохладу. Испарина на лбу холодит кожу, и Тэхен понимает, что у него стоит. Его этой ночью впервые поимели, и именно этого он хочет снова. Но, кажется, дело совсем не в новизне ощущений, а в ее источнике, потому что память вновь и вновь рисует венки под кожей от локтей, через запястья, к костяшкам, целая паутина венок, вздувающихся при каждом напряжении рук, даже когда они просто берут со стола стакан.
Да, Тэ подсматривал. Постоянно следил за столиком на том конце зала, с непонятной ревностью кусая глазами каждого, кто приближался к парню, который час назад был его. Хотелось сорваться с места, закинуть его на плечо и утащить в свою берлогу, чтобы никто не касался, не смотрел, не желал, а ведь они все хотят его, нельзя не хотеть, нельзя не возбуждаться от этого контраста милого лица и жилистых пальцев, умеющих все и немножко еще.
Тэхен тихо мычит, опускаясь на колени, и запускает руку в боксеры, держась другой за подоконник. Глаза закрываются и память снова меняет слайды в голове, картинки вкусного, потрясающе вкусного мальчика, рука до боли судорожно сжимает член, рваными движениями размазывая жидкость по белью изнутри, пока Тэхен дрочит, кусая губы, боясь разжать веки, потерять образ нависающего над ним в подсобке на полу Чонгука, когда он трахал его, красиво искривляя улыбку при каждом движении и лаская тэхеновы бедра своими совершенными, мать его, руками...
Ким уже просто висит на руке, держащейся за пластик окна, судорогой свело все тело и не отпускает, он толкается в свою же руку, хрипло дышит, чувствуя, как кружится голова от напряжения, тормозить некогда, нужно скорее взорвать эту бомбу, потому что иначе, кажется, она разорвет его самого. Связки ноют болью в локте, но он не сбавляет скорость, ощущает стекающие по вискам капельки пота, тихонько ругается, и, наконец, кончает, оскалив зубы и уронив голову на руку, которой держится.
Еще пару минут слушает, как сердце бьется в ушах, возвращаясь в нормальный ритм, тяжело поднимается и идет в ванную. Вода освежает, смывая духоту и оставляя только обрывки удовольствия, Тэхен забывает вытереться, оставляет за собой мокрые следы до кровати и падает навзничь, раскинув руки.
На минуту. На одну только минуту ему полегчало. А теперь это чувство беспокойства и неуемного желания обладать опять пробирается внутрь, не давая спать и заставляя думать о том, где Чон сейчас, с кем он, что делает. Утром Ким встанет злым и невыспавшимся, в этом он был уверен.
***
Почти полдень за окном. Гук сидит на стуле в одних трусах, поджав ноги, и держит чашку с кофе двумя руками. Пасмурно там, снаружи. Поэтому настроение сонное. Он всегда просыпается первым, как бы они не барагозили накануне. В их не самой большой, но удобной квартире, только пока все спят, можно побыть в тишине. Да, они все вместе живут. Так вышло, что после окончания школы у Намджуна выпускным подарком от родителей стал бережно накопленный счет в банке, которого на вскидку хватало на маленькую жилплощадь, а так как они четверо были почти неразлучны, то каждый добавил, сколько нашел, и эта квартира с тремя спальнями и просторной кухней стала их общим домом. В ней всегда был истинный мужицкий бардак, и байда с дежурствами быстро всем надоела, поэтому порядок в холостяцком царстве обычно наступал, когда очередная девчонка, оставшаяся на ночь, оставалась еще на денек, изображая мамочку.
Тогда они все четверо, пряча хитрые улыбки и наигранно нахваливая ее хозяйственность, разваливались на диване в гостиной, вежливо поднимая ноги, чтобы не мешать уборке. Материнских инстинктов хватало обычно на день-два, потом девчонки сбегали, а они спорили кто следующий подцепит правильно воспитанную цыпочку. Лидером по приводу хозяек был Чимин, а Гука, как игрока за другой фронт, все время подначивали, в шутку требуя притащить домой красавчика в костюме горничной. Но Гук никого не водил домой, ибо честно считал, что притащить девчонку и парня — категорически разные вещи. Этот дом только для четверых парней, и нефиг тут общагу разводить, ведь девчонки всегда уходят, а загульные мужики могут и приживалами оказаться.
Лежа сегодня ночью рядом с Чимином, уступившим комнату Хосоку и его девушке, и слушая их скрипы за стеной, Гук почему-то думал, что Тэхена он, наверное, впустил бы в их дом.
И сейчас сделал бы ему кофе, чтобы вместе полюбоваться крупными каплями, стекающими по стеклу снаружи, пока все еще спят.
— Чего размечтался, крепыш? — над ухом щекотно прозвучал томный шепот Чимина.
Гук дернулся в сторону, ловя спиной мурашки, засмеялся и пнул его кулаком в бок.
— Иди хоть зубы почисти, потом страсть разыгрывай, а то выхлоп весь антураж портит!
— Значит бухие принцы в туалетах тебе норм пахнут, а родной и теплый я иди зубы чисть? Неблагодарный!
Они вместе смеются, Гук наливает кофе, протягивает развалившемуся в кресле у окна хену и возвращается на свой стул.
— Го на досках, Гук?
— Дождь идет, хен.
Чимин смотрит в окно и вздыхает.
— Выходной в задницу. Вот напьюсь сегодня опять, я не виноват.
— Синячила.
— Кто б говорил! Это ты, между прочим, спугнул мою девчонку вчера!
— Чего?
— Нехрен было меня мацать!
— Гонишь!
— Надо было тебя поиметь вместо нее, чтоб знал, как хена лапать.
— Имею право! Мой хен!
— А ну сюда иди, паршивец, я те щас права зачитаю!
Гук срывается с места и несется к дивану, смеясь и уворачиваясь от медвежьих лап Чимина, щекочущих его ребра, диван под ними трещит, барахло на столике, задетое ногой, с грохотом валится на пол, и, о да, они перебудили весь дом.
***
Гук барабанит пальцами по рулю своего курьерского форда и ждет зеленый. Сегодня почти нет заказов, ему осталось отвезти последние документы и домой, зубрить конспекты. Еще полгода, и у него будет работа получше. Ну, он надеется, что будет. Люди на зебре бегут, спешат, каждый по своим делам, день такой же пасмурный, как и вчера, но это даже хорошо. Не жарко. Уже почти вдавив газ, чтобы ехать дальше, он вдруг видит, что на парковой дорожке между двух цветастых кустов двое срывают куртку с блондина. Очень знакомого блондина. Он выворачивается, и довольно неплохо отбивается, но и те не уступают. Валят его на землю и бьют ногами. Гук проезжает переход и бросает машину у тротуара, выскакивает наружу и с разбегу валит с ног одного из нападающих. Юнги пользуется моментом, поднимается и набрасывается на второго. Люди за их спинами кричат, кто-то явно звонит в полицию, и двое, сообразив, что не форты, переглядываются и сваливают, Юнги поднимает свою куртку и разбитый мобильник и уже направляется во дворы, но Гук кричит:
— В машину!
Через квартал слышна сирена, блондин сомневается пару секунд и прыгает за ним в салон. Они успевают свалить за поворот и облегченно выдыхают.
— В бардачке полотенце, — Чон косится на кровавого цвета зубы Юнги, пока тот рукавом подбирает кровь с разбитых губ.
Тот достает ткань, бутылку воды, и полощет рот. Когда кровь перестает капать на его одежду, откидывается на сиденье и закрывает глаза.
— Тебе куда? — спрашивает Гук.
— Через две улицы. Чуть-чуть не дошел, сука!
— Помочь чем?
— Ты уже помог. Буду должен.
— Если пообещаешь больше не кидаться мной об пол, считай сочтемся, — хмыкает Гук.
Юнги долго молчит, глядя перед собой, потом тихо говорит:
— Он тебе сказал?
— Что сказал?
Глаза на бледном лице недобро прищуриваются.
— Не прикидывайся. Если бы он не сказал, ты бы пошел за мной следом тогда.
— То есть я типа понятливый?
— А если такой понятливый, то вот что я тебе скажу: этого парня я хочу до зубовного скрежета и очень давно, но он такой не в себе правильный, друзей, понимаешь, не трахает.
— Не повезло тебе.
— Я терплю, пока все спокойно. Таскаюсь за ним по клубам только чтобы...
Блондин замолкает, Чонгук косится на него и видит желваки на скулах.
— Я понял тебя. Вряд ли тебе станет легче, но я уж точно не опасен.
— Это все равно не значит, что ты меня не бесишь.
— Ясен пень. А ты не пробовал с кем другим замутить? Может, отвлекся бы. Раз уж с ним никак.
— У тебя есть на примете еще один такой как он?
Гук понимающе поджимает губы.
— Тут ты прав, я таких больше не встречал.
— Даже не продолжай!
— Молчу.
— Дай мне свой номер.
— Зачем тебе? — Гук припарковался там, где показал Юнги.
— Дам его Тэхену.
— Он мне сказал, что ты с закидонами, но, кажется, смягчил.
— Я вчера наблюдал, как он пялился на тебя и подумал, что если он будет трахать только тебя, а не каждого второго, меня это будет бесить меньше.
— Да ты прям мамаша. А знаешь, я не против. Его попка так хороша в деле, что буду рад повторить.
Юнги шумно втянул воздух, схватил Чона за грудки и притянул его лицо к своему.
— Ты провоцируешь меня, мелкий?
— А ты продаешь своего друга ради собственных интересов. Он тебе вещь что ли?
В глазах напротив гнев сменился испугом. Руки отпустили воротник Чонгука и бессильно легли на колени. Эмоции на лице сменяли одна другую, пока глаза не стали влажными. Юнги резко открыл дверь и выскочил из салона. Гук смотрел ему вслед и сочувствовал. Наверное, это очень больно — быть близко и не иметь права любить. Он опустил взгляд на каплю крови на сиденье и увидел телефон, на котором в беззвучном режиме под сеткой разбитого стекла светился вызов по имени Вишня.
— Алло.
Секундное замешательство по ту сторону связи.
— Кто это?
— Юнги забыл свой телефон в моей машине. Вы могли бы его забрать?
Стоя на остановке и вертя в руке битый девайс, Чон ждал, читая аляпистые рекламы от скуки. Через десять минут вызов повторился и Гук ответил, вертя головой по сторонам. Увидел Тэхена, говорящего по телефону, и не сразу сообразил, что разговаривает с ним. Посмотрел на экран, на парня и обратно.
— Серьезно? Вишня?
Тэхена на миг перекосило.
— Откуда в твоей машине телефон Юнги?
— Нет, правда, Вишня? Почему не Персик? Или Клубничка? Ахаха!
— Вот щас по роже выхватишь, и будешь сам персик!
Гук откровенно ржал, еще больше от того, что Тэхен бесился, стоя, сунув руки в карманы брюк и злобно щурясь.
— Телефон отдашь или нет?
— Отдам, если скажешь, почему ты не Персик.
Тэхен оскалил зубы, рванулся вперед и ловко скрутил Чону руки за спиной, вжав в стену остановки.
— Я не персик, потому что я с кислинкой, — прошептал он в ухо покрывшемуся мурашками Гуку, — Не люблю приторно-сладкое.
И он выхватил мобильник, отстранился от Чона, борясь с желанием затащить его в кусты, развернулся и пошел прочь.
— Кажется, у Юнги проблемы, — произносит позади Гук.
Тэхен резко поворачивается и вопросительно смотрит.
— Его двое месили прямо на улице.
В глазах Кима мелькает тяжелая злость, он чертыхается и несется в сторону домов. Гук медлит еще минуту и возвращается к машине. Чуть позже, сидя дома перед ноутбуком, он застывает взглядом в одной точке и ловит себя на мысли, что беспокоится, все ли нормально у Юнги и Тэхена.
***
— Не сказал. Снова не сказал! Я сам тебя пришибу, Мин, если ты так жаждешь сдохнуть!
— Отвали, Тэхен, все нормально у меня!
— Нам нужны деньги, но не за твои отбитые почки!
— Да и хрен с ними! Я выхватил товар получше и наварился, у Джина будет нормальный врач и все зашибись.
Юнги, прихрамывая, ходит по кухне Тэхена, достает пиво из холодильника, валится на стул и залпом выпивает половину бутылки. Тэхен недовольно смотрит на его разбитое лицо и всерьез думает приковать Мина к батарее для сохранности. А еще о том, что Чон, еще два дня назад простивший Мину полученные от него ни за что пинки, кинулся ему помогать, увидев на улице. Почему? И почему Юнги теперь так спокойно о нем говорит?
***
Чонгук выходит из кабинета частной клиники с папками бумажек в руках, вертя головой в поисках нужных дверей, куда нужно разнести документы, открывает ближайшую нужную ногой и спиной вваливается внутрь, спотыкаясь о стул. Роняет часть груза и ругается.
— Прошу прощения! Вам доставка, — он находит в ворохе нужную папку и протягивает врачу. Бросает беглый взгляд на пациента и замирает. Эти губы бантиком и детское личико он запомнил хорошо. Что он тут делает? Лечится? Гук выходит за дверь и читает надпись на ней: «Нейрохирург».
Пока он задумчиво торчит у входа, дверь снова открывается, и парень выходит из кабинета. Он смущенно смотрит на Гука и спрашивает:
— Ты ведь Чонгук, да?
Тот кивает.
— Спасибо, что помог Юнги. Он так упорно пытается найти деньги для меня, что вечно попадает в проблемы.
— У тебя серьезная болезнь?
— Мне нужна операция спины. Я повредил пару дисков в драке.
— Вот в жизни б не подумал, что ты в драки лезешь.
Парень хмыкает, и в его глазах мелькает нечто, что наводит Чона на мысль, что этот милашка только с виду такой безобидный. Особенно, если вспомнить, кто его друзья.
— Ким Сокджин, — протягивает он руку, — Еще раз спасибо за Мина. Я пойду.
Чонгук склоняет голову, прощаясь, и заходит обратно в кабинет.
— Что-то забыли, молодой человек?
— Можно кое-что спросить?