Жажда

— Врач заметил твои следы на теле.

Папа смотрел на меня сосредоточено. Мне неприятно было вспоминать откуда они взялись, но, вероятно, такие вещи долго хранятся у человека в голове.

— Что ты ему сказал?

— Лишь то, что никто из нас тебя и пальцем не тронул.

Я смахнула с лица надоедливые пряди волос и потянулась к бутылке с водой. Сделав несколько жадных глотков, ощутив, как к горлу подкатил знакомый комок боли, я из последних сил пыталась сдержать слезы. Нежный и добрый отцовский взгляд был настоящим бальзамом на сердце. Все плохие чувства отходили на второй план. У меня не оставалось вопросов, хотелось, чтобы он обнимал меня прямо как в детстве.

— Не поверил?

— Сказал, что необходимо обратиться в полицию, потому что это явно похоже на домашнее насилие.

— Я сидела в гостиной, – твердо произнесла я, намереваясь выложить все начистоту. Быть может, после этих слов я смогу избавиться от щемящего чувства. – Ко мне подсел парень, его зовут Клим. У них не положено называть друг друга настоящими именами. Когда я только попала в их дом, мне показалось, что он был самым вменяемым, но со временем я изменила свое мнение. Не буду вдаваться в подробности, скажу так – Клим приставал ко мне. Это случилось вчера днем. Ему удалось раздеть меня, но потом меня нашли. Через пару часов я уже звонила вам.

По коже прошлась мерзкая дрожь. Глядя в одну точку, я не сразу заметила папу, который поднялся с места и принялся обхаживать палату, бормоча себе под нос ругательства.

— Ко мне был приставлен молодой человек. Сначала мы не ладили, а потом неплохо сдружились. В каком-то смысле он хороший человек.

— Неймар, не так ли? – я коротко кивнула, хотя не намеревалась называть его имени. — Дюран позвонил мне, когда ты уже была с нами. Он был очень зол, но поскольку Денис все еще находится у них, гнев немного поутих. Этот молодой человек, о котором ты сказала, застрелил троих подчиненных, прежде чем войти в дом, в том числе и Клима. Затем он вместе с Матвеем, – папа сделал сильный акцент и нахмурился, – пытались вызволить Дениса. Я понятия не имею, что происходило в доме, где его держали, но далеко уйти не получилось.

— Что? – заволновалась я.

— Его снова поймали. Лучше тебе не видеть то, что с ним сделали. Неймара подстрелили и несмотря на дыру в какой-то части его тела, он скрылся и его никто не может найти. С Матвеем все в порядке.

— Господи, – я заплакала и схватилась за край кровати, сжимая простынь.

— Завтра вечером пройдет сделка....

— Нет! Не будет никакой сделки! Разве ты не говорил с Матвеем?

Папа нахмурился, посмотрев на мое заплаканное лицо.

— О чем я должен был поговорить с ним?

— В этом и суть, папа. Никакой сделки не будет. Не зря же Неймар помог мне бежать, я могла бы находиться вместе с вами в здании, которое ты собираешься предоставить Дюрану. Свяжись с Матвеем как можно скорее. Это ловушка.

— Откуда ты все это знаешь? – он присел рядом со мной и достал телефон. — Кто тебе сказал?

— Меня брали на сделку в декабре. Дюран продавал товар человеку по имени Дмитрий. Матвей был его подручным в тот день. Я думала, что он принял их сторону, но никто из них не показался мне слишком опасным. Когда все закончилось, Неймар повел меня в какую-то комнату, где и был Матвей. Он обо всем мне рассказал и предупредил. Теперь ты должен позвонить ему.

— Подожди, Дмитрий? Его имя часто мелькало в разговоре с Дюраном.

— Так его звали.

— Дима...Дима...– папа разблокировал телефон и принялся что-то искать в галерее, пока не наткнулся на фотографию. На ней были изображены несколько человек в строгих черных костюмах. Приблизив фото, он указал на мужчину, внешне схожим с тех, о ком я говорила. — Он?

— Похож, – я посмотрела на других людей. Рядом с ним стоял Матвей.

— Он знает тебя. Это мой друг из полиции.

— Не может быть, – я усмехнулась. — Смотрел на меня и ничего не предпринял?

— Что-то тут не сходится. Не понимаю...Мне нужно позвонить.

Пока он говорил по телефону, я прокручивала в голове моменты, запомнившиеся из того декабрьского дня. Все люди Дмитрия, да и он сам выглядели так, словно действительно обо мне не знали. Они смотрели на незнакомку, мимоходом дотрагивалась до гладкой кожи, но до самой последней минуты делали вид, словно не знали меня. И была ли перепалка с Неймаром настоящей? Дмитрий был слишком спокоен, хотя на него был направлен пистолет. Это было слишком подозрительно сейчас.

Я подошла к рюкзаку и достала оттуда конверт. Мне вдруг показалось, что внутри может содержаться что-то очень важное. Но когда я начала открывать его, моя рука дрогнула и конверт упал. Нет. Если бы Ваня хотел мне что-нибудь сказать или предупредить, он бы сделал это.

— Откуда это у тебя? – спросил папа, глядя на рюкзак. — Неймар тебе дал?

— Только не трогайте его.

— Он мог обмануть тебя, Ева, и установить датчик.

— Нет. Я доверилась ему. Он познакомил меня со своей семьей в новогоднюю дочь, он сказал мне свое настоящее имя. Он ушел от Дюрана, как и говорил. Так что я верю ему, пап, и прошу тебя не искать его, если ему удалось уйти. У Неймара есть свои тайны, о которых никому не положено знать. Однажды он сделал неправильный выбор, шагнул не в ту сторону, но просто...не надо, хорошо?

— Ты справляла Новый год у его родителей? – удивился папа.

— Никто этого не узнал. Мы уехали самыми последними. Пару дней у меня была прекрасная свобода и я была счастлива. У меня было неплохое время с моим малышом, и я отдыхала. Компания Неймара не такая уж и ужасная, а его родители прелестные люди.

Я решительно умолчала наличие у него дочери. Мне не хотелось привлекать сюда маленького ребенка, у которого только начинается жизнь, и он понятия не имеет о плохой стороне нашего мира. А еще мне неожиданно захотелось уберечь Неймара и его семью от того, что мог сделать мой папа. Должна ли я сделать это?

Папа выдохнул и присел на кровать. Время и обстоятельства как будто быстро состарили его. Он виделся очень уставшим и измученным. Я подошла к нему ближе и поцеловала в макушку. Его руки тотчас легли на мой живот и тогда он заплакал. Наверное, сердце может разбиваться тысячу раз за всю нашу жизнь. Оно исцеляется, маленькие части собираются воедино и моторчик снова приходит в рабочее состояние. Но прямо сейчас у меня такое чувство, что совсем скоро сердце не выдержит. На меня навалилась жуткая ноша величиной с самыми высокими и тяжелыми горами. Однако я должна была жить. Должна была родить и воспитать нашего ребенка.

— Если бы я мог вернуться в прошлое, – прошептал папа, – я бы все исправил, милая. Не начал бы дело с клубами, твоей маме не пришлось бы переживать страшные дни, и ты...вы бы не страдали.

— Тогда в моей жизни вряд ли появился бы Денис и наш малыш.

— Реальность намного сложнее.

— Но мы именно в ней, пап. Ты не можешь вернуться в прошлое и все изменить. Не вини себя за то, кем ты был двадцать лет назад.

— Я так люблю тебя, моя девочка, – папа обнял меня и погладил по волосам.

— Я тоже тебя люблю. Пожалуйста, спаси Дениса. Я хочу, чтобы мой ребенок рос в полноценной семье.

— Мы сделаем это. Завтра утром Андрей заберет тебя.

Я отстранилась от него.

— Зачем? Это не серьезно.

— Мы привезли тебя в первом часу ночи. До утра сидел Андрей, потом я сменил его. Больше я никому не могу доверять. А находиться здесь посторонним нельзя. Владислав Леонидович попросил остаться до завтра, у тебя возьмут анализы, пропишут необходимые препараты и отпустят домой. В следующий раз я обязательно привезу тебя сюда, но пока слишком опасно.

Я выдохнула, не в силах противостоять очевидной опасности. Какой бы правдой не раскидывался папа, я была беременна и мне страшно за ребенка.

— Хорошо. Я поеду домой. Делай то, что считаешь нужным.

***

Ночью я просыпаюсь от ноющей головной боли. Единственный свет исходит из лампы, стоящей на прикроватной тумбе. Я со стоном разлепляю тяжелые веки и смотрю на темноту в окне. За секунду через меня проносится встреча с папой, и я тотчас поворачиваюсь в сторону дивана, не обнаруживая его рядом с собой. Куда он подевался?

Я нажимаю на кнопку вызова медсестры, попутно скидывая с себя теплое одеяло. В палате жарко, все тело липкое и мне хочется принять душ. Я судорожно взглянула на часы, указывающие на четыре часа утра. Пока я сажусь на кровати, в палату входит девушка в белом костюме, источая излишнюю взволнованность.

— Что-нибудь серьезное, Ева Сергеевна?

— Называйте меня просто Евой, пожалуйста, – шепчу я, не решаясь заговорить в полный голос. Любое движение и звук вызывает во мне еще более сильную пульсацию. — Я проснулась от головной боли. Можно...могу я принять таблетку?

Она замечает искаженное выражение моего лица и проверяет показатели на аппарате. Перед сном на мою грудь установили мелкие электроды.

— Конечно, сейчас принесу. Хотите чего-нибудь еще?

— Мне жарко. Я бы приняла ванну, если возможно.

— Разумеется. Это ведь ваша палата, Ева, вам не нужно спрашивать разрешения, – изумилась девушка, помогая мне снять с себя халат. Я стряхнула внезапно появившийся страх и натянула улыбку.

— А где мой папа? Он был здесь еще пару часов назад.

— Как только вы уснули, ваш отец уехал. Его сменил парень по имени Андрей. Молодой человек буквально пять минут назад вышел из отделения, чтобы подышать воздухом.

— О, хорошо. Я буду премного благодарна, если чудо таблетка спасет мою голову от боли.

Она быстро сходила за необходимым препаратом, помогла мне расправиться с сорочкой и отправилась обратно на пост. Новость о появлении Андрея нисколько меня не удивила. Так и поступают люди, которые вечно чем-то заняты. Папа уходит и ставит на свое место другого человека, способного защитить, уберечь или спасти. Я никого не винила за это, но сегодня я думала побыть именно с ним.

В ванной комнате я скидываю с себя тапочки и заглядываю в небольшой встроенный шкаф возле двери. Там я нахожу новое нижнее белье, предназначенное скорее для только что родивших мам. Куча предметов личной гигиены, косметические принадлежности, немного одежды. Я хватаю чистое белье, кладу его возле раковины и захожу в душ. Мне требуется некоторое время, чтобы осознать происходящее. В том доме я боялась долго мыться, потому что в комнату в любой момент мог ворваться кто-нибудь из парней и заглянуть ко мне. Я вздрагивала при любом шорохе, легком стуке в дверь.

А здесь было тихо и я могла нежиться под струями теплой воды, намылиться женским гелем для душа или даже спеть песню. Что, собственно, я и делала. Мелкие ранки ныли от боли, но, к несчастью, вода не могла смыть с меня синяки. Мне бы хотелось, чтобы вода имела способность забирать с собой все плохое, что хранилось в человеческом теле. Внутреннюю борьбу, вытягивающую жизнь, внешние истязания, которые уродовали нежную кожу.

Я подавляю в себе желание расплакаться и выключаю воду. Обернувшись в полотенце, я стираю с зеркала влагу и смотрю на свое отражение. Никогда не смогу перестать говорить, насколько я устала. Каждый раз, когда моя голова касается подушки, кажется, что вот сейчас я посплю и мне станет легче. Но я постоянно просыпаюсь с тяжестью в груди из-за разбитого сердца.

Переодевшись в чистую одежду и оставив мокрые волосы распущенными, я замечаю тюбик с кремом для рук. Вот уж не думала, что такая мелочь может вызвать во мне ликование, а от аромата у меня и вовсе сносит крышу. Я наношу его на лицо, затем на все тело и наслаждаюсь этим мгновением, словно никогда им не пользовалась. Просто в доме всегда пахло табаком и сыростью, чего и можно было ожидать, если в особняке живут одни мужчины.

Однако головная боль спала. Все мое естество расслабилось и успокоилось. Зевая, я вышла обратно в палату и направилась прямиком к кровати, в надежде прилечь и вздремнуть в оставшееся время.

— Привет, – говорит Андрей.

Я вскрикиваю, но тут же закрываю рот рукой. Оттолкнувшись от кровати, ноги непроизвольно несут меня к окну от страха. Я быстро фокусируюсь на мужчине, вспоминая старые образы в голове.

— Ты меня напугал...

— Прости, пожалуйста!

Мы говорим это одновременно и сразу замолкаем. Из меня вырываются прерывистые вздохи.

— Все хорошо, – отзываюсь я. — Медсестра предупредила меня о твоем приходе, я просто успела забыть. Душ был до чертиков приятным.

Андрей прыскает со смеху. Улыбка на его лице окончательно успокаивает мои нервы. Он не выглядит грустным, напротив, стойкий и непоколебимый, каким был раньше. Правда, это виделось только на первый взгляд. Внимательно присмотревшись к нему, я увидела на щеках мокрые дорожки от слез, губы замерли в некой странной форме. За считанные секунды я добралась до него, заключив в долгие объятия.

Они отдались во мне новой порцией боли. Мы так много обнимаемся, но никогда не задумываемся, что с каждым человеком все проходит индивидуально. Раньше я раскидывалась ими направо и налево, не удосуживаясь замереть и испытать наполненность этого момента. Объятия – это своего рода те же поцелуи, так почему же мы истрачиваем самих себя, если не в силах по-настоящему порадовать ближнего?

Когда была жива моя бабушка, я частенько бывало прилягу рядом с ней, а она обнимет меня и начнет поглаживать по голове. Это какая-то безумная мелочь, но только она обладала той энергией, которая заставляла меня ощущать ее любовь к себе. Мы не всегда говорили, чтобы любим друг друга, хотя постоянно указывали на это через пустяки.

Я слышу, как Андрей всхлипывает, положив голову на мою макушку. Мышцы под моими руками заходил ходуном, когда он отстранился и посмотрел в мои глаза. Я не плакала, потому что прямо сейчас счастье не вызывало у меня слез. Мне просто хотелось прочувствовать эту встречу всей своей душой и телом.

— Я думал, что не успею до тебя добраться, – волнуясь, сказал Андрей. Он убрал с моего лица мокрые волосы и крепко сжал его в своих надежных руках. — Думал, что никогда тебя больше не увижу.

— Передумай. Я стою перед тобой, правда, немного изменилась.

Он облегченно смеется.

— Я заметил. Это что, маленький Денис?

— Папа тоже так сказал, – он неуверенно взглянул на мой живот, словно, не веря своим глазам. — Да, это его сын.

— Можно я?...– я приложила его протянутые руки к себе, как раз ощутив легкие толчки малыша.

— Проснулся! Не бойся, надави немного. Малыш обязательно ответит тебе.

— Не могу поверить. В последний раз, когда я видел тебя, ты была тоненькой и худенькой, – он сделал, как я сказала и мальчик, как обычно, провел по этому месту ручкой. Мы с Андреем заулыбались друг другу.

— Не можешь поверить, что видел меня так давно?

— И это тоже. Я смотрел на вас с Денисом и видел, как сильно вы были поглощены друг другом. Мне казалось, вы потратите всю жизнь на свою любовь.

— Мне тоже так казалось, но мы как-то разговорились о детях. Никто из нас не был против. Мы ответственно подходили даже к мысли о ребенке. Ты понимаешь, о чем я?

— Понимаю.

— Я никогда не буду жалеть об этом. В глубине души, наверное, я была уверенна в будущем с Денисом. Ребенок меня не пугал. Так что, узнав о беременности, я была счастлива.

— Знаю. Я вижу это по твоим глазам, Ева.

Я киваю и глажу себя по животу.

— Для полноты мне только Дениса не хватает. Я хочу, чтобы он был рядом со мной. Никто не понимал, каким он был человеком, а я понимала. Ты говорил, что этот парень был слишком странным, что его закрытость отталкивает людей, но разве кто-нибудь задумывался о причине такого поведения?

— Тебе не нужно доказывать мне что-либо. Я верю, что ты любишь Дениса, а он любит тебя. Мы заберем его, и вы будете рядом, милая.

— Спасибо, Андрей. Я так рада, что он дал мне именно твой номер.

— Я хотел найти этого парня...

— Нет! – воскликнула я.

— ...чтобы помочь ему.

— Ему не нужна помощь, – заверяю я, судорожно хватая за руку. — Неймару ничего, кроме свободы не нужно. Искать его бессмысленно и глупо.

— Серега успел упомянуть, что он возил тебя к своей семье на Новый год. Что ты там узнала?

— Ничего, я просто виделась с его родителями и все.

— Но у него есть брат, значит, и с ним ты виделась.

— Нет, он ушел от них еще до совершеннолетия. Не поддерживают общения.

— Почему он помогал тебе? – Андрей невольно повысил голос, надеясь выведать из меня что-либо о Ване.

— Я не знаю! – воскликнула я. — Не знаю! Они были заодно с Матвеем, что-то происходило. Об этом нужно говорить не со мной.

Андрей кивнул, выдыхая из себя всю тяжесть. Он потер свои покрасневшие глаза и откинулся на спинку кровати.

— Ты устал? – тихонько спросила я, боясь нарушить его мысли.

— Мы всю неделю глаз не смыкали. Я как-то сказал, что у меня плохое предчувствие и мы усилили слежку за Дюраном и его людьми.

— Как вы могли следить за нами?

— Серега каждую неделю встречался с ним. Просто...я смотрел на твоего папу и не мог понять, почему он всегда был так спокоен? Тебя ведь похитили, Ева. Пять месяцев мы себе места не находили, и все же никто не пытался взять и забрать тебя обратно. Серега чего-то боится. А потом мы узнали, что случилось с Дашей и это вообще выбило всех строя. Тайны наслаивались друг на друга годами.

— Я не хочу знать, чего боится папа. С мамой мы еще поговорим. Но мне надоели секреты и тайны, которые хранятся в нашей семье. Я устала настолько, что уже не хочу иметь что-либо общее со всем этими людьми и мне порой становится стыдно за такие мысли. Пойми меня правильно, Андрей, я беременна. Я не могу рисковать своей жизнью ради того, что происходило двадцать лет назад еще задолго до моего рождения. Это не мои ошибки, я не хочу расплачиваться за них.

— Если бы кто-нибудь мог понять это.

— Да, но никто не смыслит о том, что я чувствую. Что чувствует Денис и мой малыш. Черт подери, Андрей, да я хотела всей этой банальной истории с бесконечными свиданиями с парнем моей мечты, свадьбы, которую мы могли бы устроить на берегу океана, с запланированной беременностью. Я хотела обычной и спокойной жизни, как у всех других людей. Мне не нужно золота или бриллиантов, роскошной одежды, дома или путешествий. Я была бы счастлива поцелуям и объятиям, смеху моего ребенка, и веселому отдыху. Денис не должен быть там, где сейчас находится. Я не могу описать словами, как мне больно от того, что он вдали. Мне страшно, я постоянно боюсь и тревожусь.

— Скоро все закончится. У меня не получится понять твои чувства, Ева. Я могу лишь предположить.

— Я не стану расспрашивать папу о клубах. Не стану просить маму рассказать мне об их дружбе. Я ничего не буду просить у своих родителей. И надеюсь, что никто не будет требовать у меня того же. Если вам нужна будет информация о людях в доме, я расскажу

— Ответь мне на вопрос.

— Какой?

— Откуда у тебя эти следы?

Он указал на то, что видели его глаза. Я застонала и губы задрожали.

— Я думала, папа все уже тебе сказал.

— Только про Матвея и Неймара.

— Ко мне пристал один парень.

— Он причинил тебе боль?

— Андрей, боль накрыла меня с головой, когда я открыла глаза и увидела, что нахожусь в гребаной клетке. Там сидел парень, то и дело твердивший всякие разные гадости, а потом меня забрали. Я жила в роскошном доме, овеянным пустотой и напитанный жесткостью и насилием. Они торговали оружием, наркотиками, разъезжали по борделям и клубам, в поисках нового товара, клиентов и покупателей. Дюран бил меня, я боялась и шагу лишнего сделать. На улицу выходила только по разрешению, да и тогда за мной ходили, чтобы я не сбежала. Но сбежать я не могла, потому что ворота находились под напряжением. Как ты думаешь, причинили они мне боль или нет?