Жажда

Меня не выпускали из комнаты ровно сутки и все это время я провела одна. Я не знала, что случилось с Неймаром, но ночью следующего дня дверь открылась, и парни грубо швырнули моего «друга» внутрь, после чего замок снова звякнул. Я подбежала к полуживому Неймару и аккуратно перекатила его на спину, ужаснувшись развернувшемуся месиву на его лице.

Ни одного живого места. Под глазами красовались сине-фиолетовые кровоподтеки, из носа быстрым потоком шла кровь, а на губах образовались многочисленные трещины. Футболки на нем не было, так что я обвела его тело тяжелым взглядом, поражаясь тому, что они с ним сделали. Казалось, каждый участок его рук, живота и спины ныл от сильнейшей боли, каждая гематома кричала о помощи. Услышав протяжный стон, вырвавшийся из его горла, я отшатнулась назад и ударилась спиной об стену.

— Боже мой, — сказала я, зарывшись руками в волосы. Все мои внутренности сжались в один большой ком страха, дыхание сбилось. Я никогда не видела такого ужаса в одном человеке. Насилие буквально витало над его телом и, если бы в комнате не было так тихо, я бы подумала, что Неймар мертв. Но он был жив и дышал так, словно готов был скончаться прямо в ту минуту.

Набравшись смелости, я вскочила с пола и побежала в ванну. Взяв первое попавшееся полотенце и смочив его в холодной воде, я рванула обратно. Неймар даже не мог открыть глаза, просто стонал и слабо вертел головой. Я попыталась, как можно более осторожно взять его лицо в свои руки, но ему было больно. Кровь стекала по его щекам, капая на пол, создавая маленькие лужицы.

— Я помогу тебе, — проговорила я рвано, прикасаясь полотенцем к его лбу. В тот момент Неймар был действительно беспомощен и во мне возродилась вселенская жалость, которая была свойственно шестнадцатилетней Еве. Наивной и глупой. Я отчаянно боролась, стараясь доказать себе, что этот человек долгое время был бандитом и, вероятно, каждый удар, пришедший на его душу и тело, был заслуженным в той или иной мере. Однако это же случилось из-за меня! Из-за того, что я вдруг оказалась беременной!

Неймар зашипел под моими руками. Я продолжала настойчиво очищать его лицо от крови, но она все продолжала течь быстрой струей. Отчаявшись, понимая, что обычная вода ничем не поможет, я поспешила обратно в ванную и стала обыскивать каждую полку. Убив на поиски по меньшей мере пять минут, слушая боль парня, я все-таки отыскала маленькую баночку перекиси и ватные шарики.

— Еваа, — протянул Неймар, дрожащей рукой хватая меня за кисть. Я сжала ее и посмотрела на него.

— Я здесь, — голос у меня сорвался. — Что они с тобой сделали?

— То, что я заслужил.

Неймару не нравилась перекись. Она больно щипала каждую мелкую ссадину на его лице и ему приходилось отмахиваться. Крепко сжав его руки, я приложила больше усилий, чтобы покончить с этим ужасом и вскоре очистила все, что могла. Полностью забыв о ребенке, я принялась тащить Неймара по комнате к своей кровати и мне кое-как удалось уложить его на мягкую поверхность. Я словно переносила тяжелый валун по огромному полю. Живот сводило от боли и на секунду я рухнула на пол, чтобы перевести дыхание и потребовать от своего организма спокойствия.

Я гладила себя по приятному выступающему холмику и умоляла свое сердце прийти в норму. Стоны парня прекратились, хотя его резкие движения, которые импульсами доходили до бессвязных конечностей, пугали меня и вызвали еще бо́льшую жалость. Я плакала, глядя на возможность жизни разрушаться за короткие мгновения. У меня будто снова открылись глаза на то, что случалось каждую минуту моего пребывания здесь. Вот она я, сидящая на холодном полу, окруженная насилием и жесткостью. Беременная, вычищающая кровь с человека, который принял на себя боль, предназначенную только мне.

Та ночь длилась вечность. Я лежала на полу, а из окна на меня обрушивалась прохлада. С трудом преодолевая дебри в своей голове, бредя по остаткам своих здравых мыслей, я думала лишь о том, сколько же мне осталось терпеть подобные мучения. Я убеждалась, что физическая боль все же никак не отражалась на нас, хуже всего было думать. Думать бесконечно долго, разбиваясь об неизведанные скалы, медленно себя убивая.

Утром Неймар пришел в себя. Я уснула прямо на полу, но, когда услышала шорохи, тотчас очнулась и посмотрела на изуродованное лицо «друга». Его глаза чудом были открыты, губы на местах разрывов покрылись мелкими кровавыми корочками.

— Тебе нужно отдохнуть, — сказала я, усаживаясь рядом с ним. Он покачал головой, попытался встать, но я вовремя его остановила. Неймар со стоном рухнул обратно и громко зашипел, положив руку на грудь.

— Дюран проведет сделку в марте, — неожиданно произнес он через пару минут молчания. Я повернулась к нему всем телом. Сердце тревожно забилось.

— В марте?

Тогда мы жили в двадцатых числах декабря, и ждать до марта месяца нужно было больше трех месяцев. Я сглотнула тяжесть в горле и привычно погладила живот, мысленно заверяя ребенка, что с нами все будет в порядке.

— Март слишком далеко, — продолжал Неймар, сквозь боль. — Он в бешенстве от твоей беременности.

— Он убьет ребенка?

— Не думаю. Да, ты помешала его планам, но у Дюрана есть свои дети. Вероятно, он понимает, что не сможет причинить тебе боль. По-крайней мере, неповинному ребенку. Просто нужно помнить — этот мужик гребаный псих, Ева.

Я никак не восприняла новость о его собственных детях, хотя это помогло моей надежде разгореться еще сильнее. Неймар чуть придвинулся ко мне и положил свою руку на мой живот. Он молча держал его в одном месте, и я поймала его взгляд на себе. Он все смотрел и смотрел, я боялась его, но при этом ощущала странную силу, исходившую из его покалеченного тела.

— Когда парень начнет толкаться, это станет лучшим мгновением твоей жизни, — прошептал он, проведя указательным пальцем по коже.

— Откуда ты знаешь?

— Это не важно.

— Почему ты стал добр ко мне?

— Я никогда не питал к тебе ненависти, Ева, поверь мне. Я здесь не для того, чтобы навредить безобидной беременной девушке. Ты мне не нужна, но я хочу, чтобы у тебя все было в порядке. Вот я и говорю — тебе не место в этом доме.

Я нахмурилась.

— Но ведь это вы привели меня сюда.

— Это не мной принятое решение. Я не хотел быть частью безумного плана.

Я уста́ло вздохнула. Неймар убрал руку и перекатился на другой бок.

— А вдруг это девочка? — спросила я, подумав о ребенке. Неймар усмехнулся и вновь взглянул на меня.

— Это парень, — заверил он меня и закрыл глаза. — Пойди и поспи на моей кровати, Ева. Тебе требуется больше отдыха.

***

Примерно через неделю все снова изменилось. Мы все еще не знали, что сбирается делать со мной Дюран, но за все время он не трогал меня. Не разговаривал, не звал на обед или ужин и практически не появлялся дома. Я облегченно выдыхала каждый раз, когда хлопала входная дверь, однако старалась не спускаться вниз и не тревожить волнительные души его сторожевых псов. Моя беременность поставила всех на иголки, вероятно, потому, что дом буквально искрился заначками наркотиков, оружия и алкоголя. Это было неуместно для женщины в положении.

Неймар пришел в норму. Внешний вид у него был ужасным, но он мог вставать, ходить и самое любимое — стрелять. У ребят в доме имелся свой распорядок дня, где в одно время они ходили в тренажерный зал, а в другое — стреляли в тире, расположившемся далеко на заднем дворе. Почти на самом конце огромного участка. Я видела этот домик, но не осмеливалась дойти до него, слушая лишь резкие толчки — звуки вылетающей пули из дула.

Собственно, возвращение Неймара сделало из него прежнего недовольного мужчину. Он продолжил выполнять указы Дюрана, поскольку по-другому поступать не мог. Если он был здесь не для этого, то ему предстояло делать все, что говорят люди выше. Так что мы пришли к прошлой точке, к той самой, с которой начинали. Правда, прежде чем вернуться, Неймар сказал мне:

— Спасибо, что помогла мне.

Коротко и ясно. Без всяких соплей и прочей ерунды.

Затем время медленно подходило к сделке. Она должна была пройти пятничным вечером в одном из главных сочинских клубов на окраине города. Об этом мне рассказали однажды за завтраком и наказали, чтобы я была в форме, потому что мне предстояло поехать с ними.

Поэтому утром одного дня в комнату вошла незнакомая девушка с двумя небольшими чемоданчиками в руках и дорожной сумкой. Следом за ней появился Дюран.

— Приведи ее в порядок и скрой живот, — проговорил он с отвращением и скрылся за дверью.

Неймар проверил содержимое всех сумок и осмотрел саму девушку. Он едва ли не попросил ее раздеться, чтобы убедиться, что она не несет опасности ни мне, ни всему дому в целом.

Первым делом незнакомка усадила меня возле зеркала и попросила расслабиться и наслаждаться процессом. Видимо, она понятия не имела, что происходило в стенах этого дома и кем был человек, который нанял ее. Сначала девушка долго наносила на мое лицо косметику и делала прическу, щебеча обо всем на свете, что давило на мой мозг и мозг Неймара. После чего принялась рыться в своей сумке, комментируя каждое свое движение, пока подбирала наряд. Выбор пал на платье трапецию красного цвета. Она вынула его из сумки и тотчас повесила на шкаф, чтобы оно разгладилось, хотя не заметила ни одного помятого места на красивой и приятной ткани.

— Сколько недель, дорогая? — она оценила мой живот и кивнула сама себе.

— Шестнадцать.

— Что? — удивилась она. — У тебя будет двойня?

— Нет, один ребенок. А в чем дело?

— С таким животиком у тебя довольно маленький срок.

Мы переглянулись с Неймаром.

— Она худая, в этом и проблема, — заметил он, подойдя ближе. — Приступайте к работе, у нас мало времени.

— Зачем вам лента? — спросила я, напряженно поглядев на ее руки, сжимающие длинную эластичную ткань.

— Я обмотаю ею ваш живот, чтобы визуально скрыть его...

— Погодите, вы собираете в буквальном смысле сжать его? Это же может причинить ребенку лишние проблемы!

Девушка беспомощно опустила руки вдоль тела.

— Прошу прощения, но ваш дядя дал мне понять, чтобы я как можно сильнее скрыла ваше положение. Я понимаю, что это плохо...

— Это ужасно! — воскликнула я, яростно замотав головой. — Я не буду этого делать!

— Ева, — Неймар грубо взял меня за руку и с жестким напором посмотрел на меня, — ты должна!

Я тоже посмотрела на него взглядом, означавшим я ничего тебе не должна, и отвернулась.

Помню, как часто я задышала и отчаянно раздумывала об этой ленте. Я четко представила себе, как сильно она будет сжимать мой живот, но потом вдруг вспомнила, что за всю неделю Дюран так и не тронул меня или ребенка.

Я отступила и разрешила девушке доделывать работу. Позже, стоя возле дверей в ожидании Неймара, я подошла к высокому зеркалу. На меня смотрела женщина с густо накрашенными глазами темными оттенками теней, бордовые губы дрожали, а завитые волосы ниспадали мягкими локонами на плечи. Визуально я определенно не была беременна, но худоба не помогла нам скрыть живот полностью.

Я была красивой, и только страх в моих глазах нарушал некий баланс между внешностью и внутренним беспорядком души.

Мы ехали на трех машинах. В первой — Дюран со своей сворой, во второй — я, Неймар и Клим, а в третьей — подготовленные и полностью вооруженные ребята, которые везли определенное количество наркотиков. Я следила за тем, как еще во дворе они погружали тяжелые мешки в багажник и надевали на себя кобуры с пистолетами. Каждый из них носил бронежилет и меня так сильно пугало это, что я просто отворачивалась и попыталась сдержать слезы.

Меня тошнило, лента сковывала движения и тяжело было дышать. Я нервничала и переживала во многом только за ребенка. Одно только напоминание о наркотиках заставляло меня трястись от отвращения, но что я могла поделать?

Ничего.

Однако в этот же вечер я поняла, почему испытала облегчение.