нравы
Чимин обнял альфу за шею, так жаждал его тепла. Пальцы были скользкие из-за крови, но Чонгук крепко обнимал его и прижимал к себе, да так сильно, казалось, хотел срастись с ним воедино. Чимин любил его таким: бесстрашным, сильным, непокорным.
В комнату прибежал разволновавшийся Ульфрик, видимо, по предупреждению детей. Но, увидев примирившихся супругов, тихо удалился, уводя идущих вслед за ним детей.
Чимин цеплялся руками за широкие плечи мужа как за спасательный плот. Он тонул в переживаниях, Чонгук же поцелуями вытягивал из него сомнения.
Чонгук уложил омегу на кровать. Чимин отдался этим чувствам полностью. Он растворялся в жёстком мехе, раздражавшем кожу, в горячих пальцах по всему телу, поцелуях, которыми Чонгук его осыпал. Видимо, тоже скучал.
Когда они занимались любовью, Чимин плакал. Даже лучше сказать, судорожно рыдал, а потом смеялся, заметив растерянное, немного испуганное лицо альфы. Он, с рассыпанными по кровати волосами, голый лежал под сильным горячим телом совершенно очаровательный.
— Я думал, что... Мы вдвоём любим наших детей больше жизни, — У Чимина сбилось дыхание. Он не осознавал происходящее, не верил, что всё произошло и происходит с ним. До боли в груди хотелось остановить время, повернуть его вспять и не прощать Чонгука так легко, не дать вновь завладеть своим сердцем. Почему-то казалось, что он не мог после стольких лет попыток стать сильным, мужественным, вновь расплакаться и чувствовать себя беспомощным мальчиком. Он решил, что всё происходящее - не более чем глупый сон, а во сне можно говорить и делать что угодно. — Что мы оба готовы мир положить к их ногам, но... Похоже, всё не так? Стоит им оступиться, пойти вопреки твоей воле, и ты перестанешь считать их своими сыновьями?
— Чимин, — Чонгук долго не отвечал, больше не двигался и, к удивлению омеги, прятал свой взгляд в его волосах. — Не будем всё грести под одну гребёнку. Бежать с поля боя - значит навлечь позор на всю семью, подвести друзей, лично подставить своих жену и детей под вражеский меч. Так меня учили с детства, так жили все мои предки. Для Тхэджо и Хиджон я сделаю всё что угодно, а потому не позволю им вырасти трусами. Трусы на Севере не выживают, сам знаешь.
— Я хочу отправить их на обучение к своему отцу. — Чимин долго об этом думал. Чонгук решал все проблемы через силу, насилие и кровь. Лорд Пак же действовал более хитрыми способами, всегда искал выгоду, шёл обходными путями. Чонгук не мог научить этому детей.
— На сколько? — Чонгук заметно помрачнел, но видимо разбитый вид омеги и совсем недавняя ссора не дали отказать.
— Год.
— Слишком долго. Пять месяцев. — Чимин прильнул к альфе. Кровотечение из раны давно остановилось. Пока Чонгук продолжал брать его, Чимин взглядом гипнотизировал её засохшие следы на его шее.
— Прости меня. За заговор. — Чонгук как будто не услышал. Чимин закрыл глаза и попытался отключиться от реальности.
Просто им с Чонгуком никогда не будет.
***
Часть коротенькая, но почему бы и нет. Главное что она заканчивает мысль 🤌🤌🤌
История медленно приближается к концу🍰🧁🍭