Король севера

Каков же Север на самом деле?
Чимин, прожив здесь уже как пять лет, затрудняется ответить на этот вопрос.

Север, безусловно, суров. Он не терпит слабостей, на корню убивает не только страхи, но и надежды.

Север учит людей, что полагаться нельзя только на себя. Жители часто уподобляются волкам: они сбиваются в стаи, враждуют за территории и готовы перегрызть друг другу глотки.

Север показывает, насколько беспомощен человек перед могуществом его. Природа одолевала даже самых сильных войнов. Нередко мужчины замерзали на охоте или в путешествии.

Снег слепит людей. Солнечные лучи, отражаясь от его поверхности, часто мешали широко открывать глаза. А потому северяне научились хорошо слушать, чувствовать, а если и смотрели на кого-то, то, сощурившись, видели его насквозь.

Чимин мог с уверенностью сказать, что люди на Севере при знакомстве холодны как лёд, но стоит узнать их получше, более близких и понимающих друзей вам навряд ли получится найти. На юге всё было по-другому: на приёмах дворяне обменивались натянутыми улыбками, бросались обещаниями помогать друг другу в трудные минуты, но на деле же не проявляли никакого участия.

Но всё это, разумеется, не относилось поголовно к каждому.

Разные бывают люди. Чимин всю жизнь крутится в высшем свете, и это он может сказать точно. У каждого свои тараканы в голове. У Чимина же талант в них разбираться. И порой ему просто необходимо, чтобы кто-то разобрался с бардаком в его голове.

Чонгук никогда не менялся. Он с самого начала был жесток, чего стоил выход Севера из состава Итреи, в конце концов, он добился его через угрозы. Чего стоили те рассказы о военных походах, которые Чимин слушал, разинув рот, и восхищался силой своего мужа, на деле просто игнорируя, с каким садистским удовольствием вспоминал он лица побежденных врагов.

На самом деле, Чонгук был истинным учеником Севера, возможно даже его живым воплощением.

Это Чимину пришлось измениться: когда он понял, что значит власть, ему всё чаще приходилось идти против моральных устоев, чтобы укрепить её и уберечь от врагов. Когда он осознал, что в некоторых историях являлся злодеем, то увидел и Чонгука подле себя.

Вспоминались всё чаще его разговоры с Чон Сонмён, которая за пять лет приезжала в замок Чон лишь дважды: на рождение внуков. Она по-прежнему не могла видеть своего сына, боялась его. Чимину, наверное, тоже следовало бы бояться, но он, глупый дурак, влюбился с первого взгляда и любовь свою выгнать из сердца не мог. Потому что не хотел, не пытался. Омега всё чаще думал о том, что пришел тот миг, когда альфа устал играть в хороших мужей, когда покажет, насколько неважен для него Чимин по сравнению с короной. Пожалуй, Чимин боялся этого.

Он начал избегать мужа не только из-за его суровых слов. Обиды последних месяцев, которые раньше быстро забывались, всплыли в памяти, обрели новые, тёмные краски. Чимин упорно не хотел Чонгука видеть. Он приказал перенести его стол в другую комнату. Обедал в своих старых покоях. Не пришел на заседание совета, вместо этого гулял по саду вместе с сыновьями, Стрелой и её волчатами.

Трем щенкам было всего пару месяцев, но они уже пытались быстро бегать и громко лаять, играли в суровых хищников, на деле же вызывая улыбку у всех, кто наблюдал за их играми. Тхэджо и Хиджон дали им клички: Гром - тот, чьи уши покрывали серые пятна; Вихрь - щенок, чья шерсть была однородного пепельно черного цвета; и маленькая Звезда - единственная в помете девочка. Чимин вспоминал, как судорожно отговаривал детей от имён как «Черный Повелитель» или «Ледяная смерть» под чонгуков смех.

Разгоряченные из-за активных игр, румяные, дети наконец попросились домой. Чимин сложил стрелы в чехол и перекинул лук через плечо. За последние годы он усовершенствовал свою стрельбу, теперь его стрелы всегда поражали цель, и это не было случайностью, лишь плодом множества тренировок.

Он помогал Хиджону снимать верхнюю одежду, когда в детскую зашёл Чонгук. Мальчик радостно приветствовал отца. Он, как и его младший брат, не замечал напряжения между родителями.

— Хиджон, иди со мной.

— Он никуда с тобой не пойдет. — Чимин спрятал ребенка за собой. Омега с каменным лицом смотрел на альфу, который на голову возвышался над ним. Он крепче сжал тетиву лука.

— Ты не можешь ему запретить. Он мой сын. — Чонгук выглядел спокойным, по Чимин знал, что внутри него также бушует пламя. Порой они мелькало в его чёрных глазах.

— Он мой сын! — Чимин за секунду вставил стрелу в лук и направил остриём на Короля севера. Он услышал как дети, испугавшись, сбились в кучку в углу комнаты. Чимин потом, разумеется, со слезами на глазах извинится перед ними, скажет, что ни в коем случае не хотел их напугать, но сейчас все его мысли занимал Чонгук, который даже не шелохнулся, оказавшись под прицелом. Знал, что Чимин не выстрелит. И в этом была главная ошибка омеги - каждый день показывать, как сильно он любит. — Это я́ носил его под сердцем, это я́ в муках рожал его! И ты не посмеешь отнять его у меня. Не позволю.

— Прекрати, Чимин. Ты их пугаешь.

— Тогда уйди отсюда. Не хочу тебя видеть. — Он не замечал, как уставали у него плечи. Только почувствовав во рту солёную влагу, он понял, что всё же не сдержался. Они долго молчали, не двигаясь. Дети убежали, теперь Чимина ни что не останавливало отпустить стрелу.

— Ты обижаешься на меня. Но на что ты рассчитывал, задавая подобные вопросы? Ты ведь не глупый, ты догадывался, что я скажу, так почему продолжил? Если тебе нужен был повод, чтобы ненавидеть меня, то мог не устраивать истерик. — Чонгук делал шаги к нему навстречу. Медленно, с нахмуренными бровями, с глазами, в которых не было страха. Выпусти Чимин стрелу с такого расстояния, она бы пронзила мужчину насквозь.

— Чонгук, остановись! Стой на месте! — Его руки уже начинали мелко дрожать. Усталость брала своё. Чонгук же продолжал медленно двигаться к нему, несмотря на с каждой секундой увеличивающуюся из-за усталости опасность умереть. Наконец, когда между ними не осталось и метра, он остановился. Альфа наклонился к нему, остриё упиралось ему в грудь.

— Но ты ведь не ненавидишь. Так ведь? — Чимин надломил брови под его уверенным взглядом. Он замученно застонал. Чонгук резко отвёл рукоять лука вверх, одновременно наклонившись вбок. Руки Чимина не могли более сопротивляться, они почти онемели.

Выпущенная стрела всё же задела Чонгука и рассекла его правую скулу, оставив на ней глубокую царапину, и пробила деревянный потолок.

Чимин замер, шокированный. Альфа продолжал на него смотреть, что-то искать, пока по его щеке стекала кровь. Чонгук наклонился к нему, Чимин не отворачивался, ждал. Не мог более сопротивляться. Они поцеловались, и в этом поцелуе было всё, кроме ненависти: злость, нежность, трепет, раздражение, любовь.

Чимин обнял альфу за шею, так жаждал его тепла. Пальцы были скользкие из-за крови, но Чонгук крепко обнимал его и прижимал к себе, да так сильно, казалось, хотел срастись с ним воедино. Чимин любил его таким: бесстрашным, сильным, непокорным.