Глава 7
Я замечала, как каждое его появление на лекции вызывало во мне непонятное волнение. С первого взгляда на его сдержанные движения и серьезные глаза я знала – этот человек не такой, как остальные. Каждое его слово, каждый жест вызывали в сердце трепет, с которым я не могла совладать. Глубокие морщины, появлявшиеся у краев его глаз, когда он улыбался, заставляли меня краснеть и тоскливо мечтать о том, что однажды эта улыбка будет адресована только мне.
Однажды, выйдя с вечерней лекции, я не выдержала и подошла к нему. Том смотрел на меня с легкой усмешкой, ожидая, что я скажу. Пытаясь собрать все свои мысли воедино, я произнесла:
— Профессор Хиддлстон, возможно ли еще раз пройти материал по классической литературе? Я всё еще немного путаюсь.
— Конечно, Роксель — ответил он с пониманием. — Зайди ко мне завтра после занятий, я тебе всё объясню.
Эта ночь была мучительно долгой. Я мечтала о завтрашнем дне, представляя, как мы будем сидеть в его маленьком кабинете, окруженные тишиной вечернего Оксфорда. Вечером следующего дня, с трепетом в душе, я направилась к его кабинету. Тишина коридоров подчеркивала напряжение момента.
Том встретил меня за столом, на котором уже лежали книги . Мы начали разбирать материал, но я чувствовала, что каждый наш разговор уходит за рамки учебного процесса. В его глазах вспыхивало нечто большее, чем простое внимание к ученице.
— Ты так внимательна к деталям, Роксель, — вдруг сказал он, посмотрев мне в глаза. — Это качество ценится не только в учебе, но и в жизни.
Мои щеки вспыхнули, и я опустила глаза, чувствуя, как сердце дрожит в груди. Чувства, которые я долго скрывала, вдруг стали невыносимо явны.
— Том... — его имя вырвалось у меня из уст прежде, чем я успела подумать.
Он задержал на мне взгляд. Каждое его прикосновение к страницам книг , каждое движение было переполнено значением.
Быстрым движением он схватил меня за волосы. Его прикосновение было одновременно нежным и властным. Мне едва хватило секунды, чтобы осознать происходящее. Его губы приблизились к моим, и сразу же я ощутила грубую страсть, захлестывающую нас обоих. Поцелуй стал глубже, проникновеннее, и волна жара пронеслась по моему телу.
Его руки медленно опустились к моим бедрам, блуждая и задорно касаясь кожи сквозь тонкую ткань моей юбки. Противоречивые мысли плескались в моей голове, как спутанные нити. Он мой профессор. Этот роман был неправильным. Но каждая мысль затухала перед всепоглощающим огнём его прикосновений и близости нашего тела.
— Это безумие, — прошептала я сквозь учащённое дыхание.
— Безумие бывает разным, — ответил он, снова целуя меня, не оставляя места для сомнений.
Каждое его движение привносило новый оттенок в нашу временную реальность, где не было правил и условностей. Мы были только мы — два человека, скаженные от запретной страсти.