Hero_in [Kurt Cobain]

Элизабет вышла из машины, но застыла около открытой двери, пытаясь рассмотреть, где они находятся. В темноте можно было разглядеть лишь высотку, состоящую, казалось бы из одних стеклянных окон, которые отражали далёкие огни никогда не спящего, ночного Сиэтла.

- Это не мой дом, - прохрипела Элизабет, потому что в горле всё ещё было сухо.

- Конечно нет, это мой, точнее в нём моя квартира.

- У вас же был прекрасный, новый дом, почему вы переехали?

- Мы не переехали. Переехал я. Это моя личная квартира, а родители живут там, где жили.

- А чем тебя не устраивал тот дом?

- Ну, здесь мне никто не мешает.

- Ах, ну да, о чём это я? Здесь тебе никто не мешает трахаться с девками.

- Фу, как грубо! Не трахаться, а заниматься любовью, - Олсен деловито улыбнулся и засунул руку в карман своих джинсов.

- Майк, любовью занимаются с теми, кого любят.

- Так я и люблю. Я вообще любвеобильный, ты же знаешь, - Майк положил руку на плечи Элизабет, но та раздражённо скинула её и двинулась вперёд, шумно хлопнув дверью машины.

Поднявшись на одиннадцатый этаж, Элизабет оглянулась. Архитектор явно постарался. Чувствовалась молодая амбициозность и непреходящий опыт, переплетающийся с лёгкой непосредственностью и любовью к работе. Стены были отделаны белым, декоративным кирпичом, что придавало коридору некое подобие студии. На них висели яркие абстрактные картины и интересные фотографии знаменитых личностей. Несколько цитат, написанные белыми чернилами по чёрному фону, также аккуратно висели в стеклянных рамках между Рик Спрингфилдом и Сантьяго Сьерром, Мэрилин Мэнсоном и Гошкой Макуга.

- Любое человеческое творение, будь то литература, музыка или живопись, - это всегда автопортрет, - беззвучно прошептала Элизабет одними губами, пробегая глазами по афоризму Сэмюэла Батлера.

Чёрный деревянный пол немного поскрипывал от тяжёлых шагов Майкла, а в конце коридора, между квартирами, двери которых были расположены друг против друга, открывался вид на живой, полный движения город. Приглушённый белый свет от светодиоидных ламп, низко висевших на потолках, слепил глаза Элизабет, которые привыкли к темноте, и ей захотелось поскорей укрыться в тёмной комнате под тёмным одеялом.

- Здорово, да? - кивнул Майк, указывая на стены. В это время он как раз поворачивал ключ в замочной скважине.

- Да-да, давай открывай скорей, - нетерпеливо заныла Элизабет, прислонившись к стене.

- Что такое? Не терпится поскорей лечь ко мне в постель? - Майк игриво подмигнул, и, открыв дверь, демонстративно пригласил Элизабет войти, указывая двумя руками на чёрный проход, - Прошу.

- Майк, оставь свои тупые шуточки, я в туалет хочу, - девушка вошла в квартиру и, позволила своим глазам немного насладиться темнотой, но через секунду её зрачок сузился до маленькой чёрной точки. Это Олсен включил свет, - Чёрт!

Элизабет прикрыла глаза рукой, но тут же убрала её, чтобы постепенно привыкнуть к свету и осмотреться. Лиз находилась в одной из тех квартир, что совмещают в одной комнате гостиную, спальню, столовую, кухню и кабинет. Главным предметом гостиной и спальни был большой, угловой диван, обшитый коричневой замшей. На нём лежали несколько серо-голубых и парочка таких же замшевых подушек. Белое махровое полотенце валялось рядом с развёрнутой газетой на том же диване, а рядом, на голом, деревянном полу цвета молочного какао лежали ещё две светлые подушки и наушники вместе с CD-плеером.

Напротив дивана стоял длинный ярко-оранжевый столик под телевизор с тремя выдвижными ящичками, за которым огромные широкие окна знакомили хозяина и его гостей с настоящим Сиэтлом. На толике располагался непосредственно сам телевизор белого цвета, несколько книг, и колонка, чем-то напоминающая консервную банку. Все стены были белые, но справа, где стоял серый письменный стол с несчётным количеством папок и различных бумаг, стена была выкрашена в чёрный матовый цвет. Два красных китайских фонарика, которые висели низко над полом разделяли рабочую зону и зону отдыха.

С другой стороны, слева от входа, была кухня и столовая, точнее парочка кухонных тумб красного цвета, серый холодильник, напротив несколько свободных столешниц, подразумевающие некое подобие бар-стойки, и два высоких чёрных барных стула.

У двери, слева находился тёмно-коричневый журнальный столик с пустой бирюзовой вазой, несколькими пачками сигарет и одним серым носком. С другой стороны, справа от двери имелся небольшой кожаный пуф в оттенке "чёрный шоколад".

- Ну, как? - парень приготовился к волне восхищения.

- Впечатляюще. Что ж, Майк, это в твоём стиле. Пафосно, дорого, ярко и необычно. Почему-то я не удивлена, а теперь, можно мне в туалет? - Элизабет выжидающе скривилась в притворно милой улыбке, и Майк молча указал ей рукой на дверь рядом с холодильником.

- Есть будешь? - спросил блондин, когда Элизабет вернулась?

- Нет.

- Ты должна и будешь.

- Зачем тогда спрашивать, если мой ответ никак не влияет на моё же ближайшее будущее и твоё идиотское решение? - девушка уселась на пуф, упёршись на него обеими руками, она положила ногу на ногу и стала смотреть, как Майк рылся в холодильнике.

- Не умничай, - на автомате ответил парень, - Чёрт! Ничего нет. Я совсем не ем дома, и мои закрома оказывается пустые.

- Ах, какое разочарование, - театрально скорчилась от печали Элизабет.

- Ладно, в таком случае мы закажем пиццу. Как на счёт? Не против?

- Против! У меня жуткая аллергия на румяное, хрустящее тесто, кетчуп, майонез, колбасу, мясо, помидоры, перец, маслины, грибы и сыр, - Лиз перечислила продукты, поочерёдно загибая пальцы.

* Уррр...* Желудок Майкла возбудился от словесной ласки Элизабет и издал неподражаемый звук, извещающий хозяина о необходимости заботиться и о нём тоже, а не только об органе, который располагался между ног. Ребята засмеялись и Майк заказал одну "Маргариту" для подруги, и одну "Пепперони" для себя.

Через два часа, когда вся пицца была уже съедена до последней крошки, и когда ребята завершили все водные процедуры, Сиэтл окутала глубокая ночь. На часах было 02:15, но ни Элизабет, ни Майкл не спали. Он лежал на диване, раскинув ноги и руки, и смотрел мимо работающего телевизора.

- Не хочешь поговорить? - первый нарушил тишину Майк.

- Нет, - Элизабет сидела на стуле и облокотившись, смотрела телевизор, - О чём?

- О том парне, из-за которого ты вытворяешь странные вещи.

- Нет, - повторила Лиз.

- Неужели он так хорош?

- Он... - девушка задумалась, - Он странный.

- Ха-ха-ха... - Майк схватился за живот, чтобы съеденная пицца не вышла наружу, а потом перевернулся на него, - Хочешь сказать, что не пришла на похороны Беатрис, поссорилась с Хамфри и родителями из-за странного парня?

- У него чудесные голубые глаза и невероятный голос, он очень открытый и в то же время замкнутый, есть что-то особенное в том, что он говорит или делает, я... Я не знаю почему, но меня тянет к нему.

- Он наркоман?

- Откуда... С чего ты взял?

- Все они такие. Загадочные, непонятные, потому что грустные от того, что многих жизнь не жаловала и от прочей херни, которая нам с тобой не знакома. Ты тоже грустная.

- Я?

- Да, я не имею в виду, что ты плачешь и грустишь постоянно, просто ты не радуешься жизни, никогда не видел тебя счастливой. У тебя печальные глаза.

- Всё, прекрати! Я хочу спать, где мне лечь? - Элизабет встала, желая прервать разговор.

- Где хочешь, но лучше со мной, - Майк лукаво улыбнулся и похлопал ладошкой по дивану.

- Нет, спасибо. Я лучше не полу.

- Да ладно, я не буду приставать. Честно-честно, обещаю.

- Нет, Майк. Я не лягу с тобой, - девушка колебалась.

- Но диван ведь большой, между нами будет много места, и я к тебе не притронусь, - Элизабет сомневалась, но спать на полу ей не хотелось, так что она осторожно легла с краешку и, согнув ноги в коленях, прижала их к животу и накрылась пледом, - Так-то лучше.