Hero_in [Kurt Cobain]

Земля уже наслаждалась последними лучами летнего солнца, когда Элизабет вышла из комнаты. Она решила позаимствовать у Джека новые джинсы и футболку, надеясь, что он не будет против. Вещи, как и всё в этом доме, провоняли сыростью и плесенью, но всё же, это было лучше, чем ходить в обмоченных штанах. Девушка оглянулась и, никого не заметив, спустилась вниз.
На первом этаже царил хаос, которого Лиз никогда в своей жизни прежде не видела. Пустые бутылки и пластиковые стаканчики были везде: на полу, на столах, на подоконнике, кто-то даже умудрился поднять бутылку на высокий, кухонный шкаф. Ковёр залепили комками грязи, очевидно "чистой" обувью. Справа от лестницы один из гостей со слабым желудком оставил хозяину частичку себя, как напоминание о гостеприимном радушии. Вонь от рвоты распространилась по всему этажу, и Элизабет пришлось зажать нос, чтобы теперь её желудок не выразил своё недовольство. Глаза девушки слезились от висевшего в воздухе дыма, а голову внезапно атаковала боль, она поступающими волнами нахлынула и затопила все отчаянные попытки собраться с мыслями. Сердце билось медленно и спокойно, слишком спокойно, и Элизабет приложила ладонь к груди, чтобы убедиться в том, что оно всё ещё выполняет свою функцию, что она ещё по-прежнему жива.

В гостиной никого не было, в кухне и столовой тоже. Небольшие настенные часы мерно тикали, от чего в груди Элизабет проснулось волнение, нарастающее от безумной тишины. Брюнетка нашла в холодильнике бутылку газировки и, сделав большой глоток, немедленно выплюнула содержимое, едва оно успело промочить рот. Резкий, горький вкус пронёсся по языку и разбудил её чувствительность. Пузырьки почти не щипались, коснувшись полости рта, они мгновенно лопались, оставляя на языке и щеках приятное покалывание, но совершенно неприятный вкус. Посмотрев на бутылку, Элизабет попыталась найти дату изготовления. На стеклянном дне выпирали холодные, идеальные цифры. Лиз провела большим пальцем по ним, и неожиданно вспомнила, что она что-то забыла. Элизабет посмотрела на часы. 20:15.

Уже вечер следующего дня. Сегодня в 16:00 должны были проходить похороны Беатрис, на которые Элизабет обязательно должна была прийти, но не пришла. Она обещала Кейт и не сдержала обещание.

Девушка рванулась с места. Бутылка выскользнула у неё из рук и с противным звоном упала на кафельный пол. Просроченная газировка столетней давности разлилась по полу. Пузырьки забрались в щели и трещины и с возмущением шипели на среду, в которой они оказались.

Элизабет поднималась по лестнице. Пропуская ступеньки, она бежала вверх за своими вещами. В доме по-прежнему никого не было, но это уже не волновало девушку. Сейчас она занималась самобичеванием. Во рту было сухо и обветренные, потрескавшиеся губы ужасно пекли, как будто оставшиеся пузырики газировки продолжали щипать её за кожу. В ушах раздался звон, переходящий в сильную пульсацию крови в голове. Перед глазами отрывками всплывали моменты вчерашнего вечера. Вот она берёт в рот сигарету. Вот она пьёт из горла. Вот она танцует. Вот она держит в руке таблетки. Вот она танцует. Вот она пьёт таблетки. Вот она танцует. Вот она танцует...

В маленьком коридорчике, из которого можно было пройти во все комнаты на втором этаже, послышалось шуршание и слабый шёпот. Элизабет вышла из комнаты Джека. В руке у неё был тонкий целлофановый пакетик, в который она запихнула свои вещи. Держась за перила, она снова оглянулась, чтобы убедиться, что больше никого здесь нет, но увидела в самом углу две знакомые фигуры. Лучи, заходящего за горизонт солнца, мягко освещали коридор, позволяя теням захватить пространство по углам.

Элизабет приблизилась к сидящим на полу людям, затем включила свет и увидела Курта и Джека. Они сидели напротив друг друга, широко расставив ноги. Вокруг скопилось огромное количество мусора, включая десяток пивных бутылок и несколько десятков бычков. Курт не сразу среагировал на внезапное просветление и, подняв светлую голову, широко улыбнулся. Ямки вновь заиграли у него на щеках, и сейчас они были единственной красивой чертой его лица. Глаза яростно блестели, чёрного островка было почти не видать из-за суженных зрачков. Ресницы, по прежнему длинные, оставляли небольшую тень на нижнем веке и эта тень казалась огромной. Лицо блестело от выступившего пота, а руки дрожали. Дрожал и шприц, который он держал в правой руке. Игла точным попаданием вонзилась в выступающую вену на тыльной стороне локтя, а длинные пальцы быстро вводили полупрозрачную, мутную жидкость. При этом, Курт ни разу не посмотрел на свои руки, он продолжал глупо улыбаться, и ядовито-голубые глаза почти полностью проглотили маленькую чёрную точку, бывшую когда-то зрачком.

- Хей, ты проснулась! Иди ко мне, - Курт попытался встать, но потерпев неудачу, протянул руки, приглашая Элизабет в объятия. Шприц уже лежал в стороне.

- Что ты делаешь? З-зачем ты... Неужели у тебя так серьёзно?

- Нет, я просто расслабляюсь. Ничего серьёзного. Тебе не о чем беспокоиться.

- Это называется не о чем? Ты только что вколол себе эту гадость! Что это? Героин?

- Прекрати истерить. Ты слишком серьёзно ко всему относишься, - спокойный, беззаботный голос Курта раздражал Элизабет ещё больше. Её пальцы сжались в кулаки, руки сильно напряглись, и ей внезапно захотелось его ударить. Она видела, как тонет дорогой для неё человек, но ничего не могла сделать, и она злилась. Злилась на себя, на Курта, на наркотики, на того, кто их придумал и снова на себя. Трясина, тянувшая его на дно, беспощадна, и ей плевать, что он нравится Элизабет, плевать, что он талантливый человек. Он ступил на неверную тропинку и теперь отвечает за это, пусть и не осознаёт пока своего наказания.

Сердце девушки разрывалось от жалости к этому человеку. Ей хотелось сесть сейчас рядом с ним, обнять его и не отпускать, не позволять более совершать ошибок, но она не могла. Она и так слишком многим пожертвовала ради него. Неоправданные ожидания, предательство, ложные надежды, несдержанные обещания, эгоизм кружили безумный хоровод в её голове и каждую секунду посылали укол с обвинениями.

Джек сидел рядом со своим другом. Его голова упала на грудь, а сгорбившаяся спина неудобно упиралась о стену. Рядом валялась непогашенная, самодельная сигарета и пустая бутылка из-под виски. Футболка промокла от выделяющегося пота, а из полуоткрытого рта тонкой струйкой вытекали слюни прямо на грудь. Штанины джинсов задрались почти до колен, обнажая худые, волосатые голени. Джек мирно посапывал, изредка дёргая кончиками пальцев.

Курт наконец поднялся. Его глаза казались холодными и незнакомыми Элизабет. Медленно подойдя к ней, он осторожно взял её за руку, и, погладив подушечкой указательного пальца её ладошку, поцеловал кончик каждого пальца на её руке.

- Не злись, я понимаю, что тебе это не нравится, но ты не знакома с этим и не знаешь, как это помогает. Помогает отвлечься от проблем, забыться, насладиться каждым моментом, когда я чувствую себя хорошо, когда я с тобой. И сейчас я чувствую себя хорошо, потому что ты рядом.

- Ты чувствуешь себя хорошо, потому что ты находишься под воздействием наркотиков.

- Нет.

- Да!

- Нет! Ты такая глупая! Ты ничего не знаешь и не понимаешь. Наркотики лишь усиливают чувства, а не создают их. Ты мне нравишься, и нравилась всегда, просто сейчас я это понимаю как никогда и мне хочется, чтобы ты об этом знала.

- А мне не хочется знать это сейчас, когда ты стоишь передо мной в таком состоянии. Это говоришь не ты, а то, что сейчас течёт по твоим венам.

- Нет! - Курт развернулся вполоборота, а потом замахнувшись, ударил кулаком в стену прямо рядом с Элизабет. Она вздрогнула и прижала голову к плечам. - Нет, прости. Прости, я не хотел, я просто... Ты не понимаешь.

- Ничего, не извиняйся. Я правда тебя не понимаю. Дженни как-то сказала мне, что мы с тобой очень похожи, но теперь я полностью убедилась в обратном. У нас нет ничего общего, и я надеюсь, что никогда не появится, - Элизабет повернулась в сторону лестницы и быстро спустилась. Из глаз брызнули слёзы, но она старалась не замечать их до тех пор, пока они не покрыли глаза плотной, мутной пеленой, тогда она вытерла глаза и побежала к выходу.

На крыльце, удобно усевшись на садовых качелях, Дженнифер с Кристом тихонько раскачивались, обнимая друг друга. Элизабет пронеслась мимо, не заметив их, но остановилась, когда подруга окликнула её:

- Лиз! - девушка обернулась и часто заморгала, чтобы слёзы поскорее исчезли. - Наконец-то ты проснулась. Я так волновалась.

- Поэтому ты не разбудила меня в четыре? Спасибо, из-за тебя я не пришла на похороны Беатрис!

- Из-за меня? Это я значит виновата, что ты согласилась пойти на эту дурацкую вечеринку? Я виновата, что ты забыла о своей проблеме и обдолбалась? Я виновата, что ты повелась на уловки Джека? Разве я виновата? В чём я виновата?

- Мне было плохо, понимаешь? Мне это нужно было, мне нужно было расслабиться, и это помогло. А ты могла бы и разбудить меня.

- Разбудить? Ты серьёзно? Ты вырубилась, а когда парни тебя подняли, чтобы отнести наверх, ты даже не шелохнулась. Я так испугалась! Ты была слаба, и я не могла тебя разбудить, потому что ты была не в состоянии куда-то идти. Почему ты такая эгоистка? Почему ты обвиняешь меня в том, в чём сама виновата? Думаешь, тебе все всё должны?

- А, о'кей. Ладно, я поняла. Спасибо, я тебе очень благодарна! - Элизабет резко отвернулась и быстрым шагом направилась в сторону ближайшей остановки.

- Лиз! Куда ты идёшь? - Дженни крикнула, но не ждала, что подруга ответит. Она осталась стоять посреди газона и смотрела в сторону удаляющейся Элизабет. Большая, тёплая рука покрыла её плечо. - Это я виновата! Я должна была быть с ней, должна была остановить её! - Дженнифер громко заплакала и прижалась к широкой груди Криста. Его горячее дыхание обжигало голову девушки, а руки приятно поглаживали её спину.

- Ты ни в чём не виновата. Она сама захотела этого...