Глава 19
Восточное депо представляло собой огромный комплекс из пяти зданий, расположенный на самой восточной стороне имперского города у ворот Дунхуа. Вход, выходящий за пределы имперского города, был открыт, и все люди, суетящиеся внутри и снаружи, были подчиненными Восточного депо. Большая полоса сливовых деревьев, посаженных во дворе, распустила почки. В зимний день ярко-красные крапинки, украшенные серебристо-белым, были очень красивы.
Главный евнух, руководитель Дуань Чун, сидел в деревянном кресле в главном зале, держа в руках чашку ароматного зеленого чая Луань. Он посмотрел в окно на красные цветы сливы и сказал с улыбкой:
— Эту прекраснейшую сцену можно увидеть только в самый холодный день.
Рядом с ним сидел У Шуньхай, управляющий Восточным депо, а ранее личный евнух биологической матери Сюэ Яня, супруги Жун.
У Шуньхай тоже улыбнулся.
— Кто бы сказал иначе? Чем больше людей предпочитают быть сторонними наблюдателями за переполохом, тем больше вероятность, что они бросят дерево, когда оно упадет.
На каменных ступенях перед их дверью расплылось пугающе большое пятно крови. Оно окрасило белый снег звездчатыми крапинками и отражало красные цветы сливы.
Менее часа назад здесь с человека содрали кожу. Этот человек не умер, пока с него не содрали всю кожу, и его крики были слышны по всему Восточному депо.
Дуань Чун взглянул на кровавое пятно и равнодушно покачал головой.
— Его Величество все еще доверяет этой собаке, которая каждый день виляет хвостом рядом с ним, — сказал он. — Хотя мы не оставляем камня на камне в нашей работе для Его Величества, как это может сравниться с тем, кто служит рядом с ним каждый день?
У Шуньхай, конечно, знал, что он говорит о Лин Фу. За последние несколько лет более четверти полномочий Восточного депо было передано Лин Фу. От Лин Фу до его подчиненных, которые служили другим дворянам, каждый из них был в восторге от успеха. Напротив, Восточное депо игнорировалось и стало мрачным в течение тех же нескольких лет.
В прошлом Восточное депо все еще имело некоторое благородное влияние во дворце. Все хозяева и любовницы, чьи семьи не были придворными чиновниками, заискивали перед Восточным депо в надежде на снисходительное отношение*, чтобы их собственные дела шли более гладко.
[*网开一面 ориг. раскройте сеть с одной стороны; дайте людям выход.]
Теперь даже эти люди заискивали перед Лин Фу. Но Лин Фу явно все еще не был удовлетворен. Человек, которого только что казнили за пределами зала, был шпионом, которого он внедрил в Восточном депо.
У Шуньхай успокаивающе сказал:
— Не нужно беспокоиться, выход всегда есть.
Услышав это, Дуань Чун сделал глоток чая и спросил:
— Я слышал, на днях ты послал кого-то во дворец на поиски Пятого принца?
У Шуньхай ответил:
— Да, этот подчиненный нашел его и раскрыл ему мою личность.
Дуань Чун улыбнулся.
— Этот ребенок слишком жалкий. Что он сказал?
— Он может быть жалким, но на него нельзя положиться, — сказал У Шуньхай, нахмурившись.
Дуань Чун поднял бровь и спросил:
— Что ты имеешь в виду?
— Сяо Вэйцзы вернулся и сообщил, что, хотя он был тронут, он только хотел поговорить со мной о прошлом. Когда его спросили, хочет ли он мести, он сказал, что не знает, с чего начать, и отклонил предложение, — сказал У Шуньхай.
Услышав это, Дуань Чун рассмеялся.
— Эта ненадежность делает его более полезным. Наше Восточное депо достаточно. Если он будет слишком способным, он доставит нам неприятности в будущем.
Эти слова поразили У Шуньхая в самое сердце. Он несколько раз кивнул и сказал, что руководитель поступил мудро.
— Значит, этот подчиненный выберет дату для встречи с ним?
Но Дуань Чун покачал головой.
— Подожди еще немного, — сказал он. — Пусть Сяо Вэйцзы ходит в зал Вэньхуа каждый день, как и раньше.
— Это...? — У Шуньхай был озадачен.
Восточное депо в настоящее время находилось в трудном положении. Лин Фу наблюдал за ними, как тигр за добычей. Наложница, которую они когда-то поддерживали, повернулась к ним спиной. В прошлом эта наложница много сделала для Восточного депо, потому что ее отец и братья были прикреплены к Восточному депо. Но это означало, что у нее также было много информации о них. При существующем положении дел, почему руководитель Дуань не волноваться?
Дуань Чун выглянул за дверь. На ступеньках внизу стоял ребенок не старше десяти лет.
Он был худым и хрупким, и на его лице было необычайно безразличное выражение. Этот ребенок был тем, кто содрал шкуру со шпиона. На его лице все еще были брызги крови, когда он спокойно руководил уборкой слуг. Это было так, как будто он всего лишь зарезал курицу на улице.
Дуань Чун неторопливо потягивал чай.
— Люди, они, должно быть, на пределе сил, прежде чем вы сможете отправить им уголь зимним днем*, — он многозначительно улыбнулся. — Только тогда этот человек подарит вам свою вечную преданность и станет вашей послушной собакой.
[*雪送炭送炭 букв. отправлять уголь в снежную погоду; оказывать помощь в трудную минуту.]
——
Цзюнь Хуайлан не ожидал, что сможет произнести такие слова так уверенно. Сказав, он смутился, опустил взгляд и больше не осмеливался смотреть Сюэ Яню в глаза. Он подумал про себя:"Как только человек с характером что-то говорит, он не может взять свои слова обратно. Кроме того, это то, что я на самом деле думаю. Нет ничего плохого в том, чтобы сказать это вслух и дать ему понять."
Хотя он и не был хилым и болезненным, ему было трудно быстро оправляться от случайных простуд. Возможно, он не был полностью исцелен от простуды, или, возможно, были какие-то скрытые проблемы от перерождения. Что бы это ни было, это не имело никакого отношения к Сюэ Яню, и его абсолютно нельзя было винить.
Хотя Цзюнь Хуайлан чувствовал себя непредвзятым, Сюэ Янь промолчал. Это заставило его почувствовать себя немного неловко. Через мгновение Цзюнь Хуайлан больше не мог этого выносить. Он откашлялся и равнодушно сказал:
— В любом случае, мои кошмары не имеют к тебе никакого отношения. Ты должен беспокоиться только о том, чтобы хорошо жить здесь, тебе не нужно брать на себя ответственность за то, в чем нет твоей вины.
Сказав это, он повернулся и ушел в свою комнату.
Он не оглядывался назад, поэтому не видел сложных, страстных, но сдерживаемых эмоций, бушующих в паре янтарных глаз, смотрящих на него. Он также не знал, что, когда Сюэ Янь вернулся в свою комнату в тот день, он долгое время молчал.
Цзиньбао привык к глубокой сдержанности своего хозяина, но даже он чувствовал, что сегодня это было немного необычно. Он ждал в комнате, и как раз в тот момент, когда собирался уходить, услышал голос Сюэ Яня.
— Действительно ли Будда существует в мире? — спросил он.
Цзиньбао был застигнут врасплох.
Люди говорили, что да, Будда существовал, но как у скромного евнуха могла быть способность видеть настоящего Будду, и как он может знать, правда это или нет?
— Это… может быть, да? — нерешительно сказал Цзиньбао.
Сюэ Янь тихо вздохнул.
— Если небеса полны богов и будд, я не знаю, кто из них мог бы подавить злую ауру на моем теле, — сказал он. — ...может быть, это спасет меня от того, чтобы причинить боль этому наивному дурачку.
Хотя его голос был тихим, в нем чувствовалось слабое чувство беспомощного замешательства, а также намек на нежность.
Цзиньбао был идиотом. Он думал, что его хозяин из тех людей, которые никогда не испугаются божественного наказания. Если Сюэ Янь начинал верить в буддизм, то он, несомненно, был одержим злыми духами, и ему нужно, чтобы Будда явился и изгнал бесов.
С того дня комната Цзюнь Хуайлана наполнилась запахом благовоний. Каждый день он сохранялся, не рассеиваясь.
Сначала он был очень удивлен. Он не ожидал, что эти благовония из храма Баогуо могут сохраняться так долго. И тогда Фуйи, бодрствовавший всю ночь, сказал ему, что знает, почему аромат задерживается. Утром, когда Цзюнь Хуайлан еще спал, Сюэ Янь приходил в зал Цзюнь Хуайлана один, чтобы зажечь для него благовония. Сюэ Янь делал это каждый день в обязательном порядке.
Что касается Цзюнь Хуайлана, который каждую ночь засыпал под аромат благовоний, то его кошмары на самом деле стали реже.
Но он вообще не мог поговорить с Сюэ Янем. Каждый день, когда Цзюнь Хуайлан просыпался, Сюэ Яня уже не было. Когда Сюэ Янь приходил в зал Вэньхуа, он, как и раньше, держался особняком и не позволял Цзюнь Хуайлану вступать с ним в контакт.
Цзюнь Хуайлан был так встревожен, что даже понял, что был слишком мягкосердечен.
Ему было трудно сохранять бдительность и ненависть к человеку, который молча и искренне относился к нему хорошо. Цзюнь Хуайлан иногда даже предпочитал, чтобы Сюэ Янь был законченным ублюдком. Тогда ему не нужно было бы так изворачиваться и каждый день наслаждаться заботой другого человека.
Цзюнь Хуайлан изо всех сил пытался подавить странное чувство в своем сердце, но продолжал вести себя как обычно. Вот так, дни становились всё холоднее и холоднее. Выпало еще больше снега, и настал день банкета в честь дня рождения императора.
Цзюнь Хуайлан не присутствовал на Тысячелетнем банкете в предыдущей жизни. Он сильно простудился и не выздоровел во время банкета. Его родители боялись, что он может распространить болезнь на приёме и испортить благоприятность Тысячелетнего банкета, поэтому они позволили ему остаться дома. Однако теперь Цзюнь Хуайлан проживал во дворце. Естественно, эта жизнь отличалась от предыдущей.
Цзюнь Хуайлан поднялся на рассвете в день Тысячелетнего банкета. Слуги во дворце были очень хорошо знакомы с проведением подобных мероприятий. Несмотря на то, что в этом году во дворце Минлуань присутствовало еще три человека, все их официальные наряды и аксессуары были в порядке.
Когда пришло время и Цзюнь Хуайлан был удовлетворительно собран, он услышал, как горничные доложили, что Сюэ Юньхуань уже в прихожей, ждет, чтобы пойти вместе с ним.
Цзюнь Хуайлан вошел в прихожую и увидел, что Сюэ Юньхуань нахмурился. Он сморщил нос и сказал:
— Что это за запах у тебя в прихожей? Пахнет, как в буддийском храме.
Цзюнь Хуайлан был удивлен, и только тогда он заметил аромат сандаловых благовоний, витающий вокруг его тела. После всех этих дней он привык к нему.
Взгляд Цзюнь Хуайлана невольно упал на окно. Напротив изысканного и красивого сада дворца Минлуань находился западный зал, где жил Сюэ Янь. Они оба были частью дворца Минлуань, но западный зал казался каким-то отдельным. В нем не было посетителей, и даже слуги старались избегать это место.
Дверь западного зала в настоящее время была плотно закрыта. Цзиньбао, который обычно охранял дверь, отсутствовал.
— Он уже ушел, — прошептал Цзюнь Хуайлан себе под нос.
— Что ты сказал? — Сюэ Юньхуань не расслышал ясно, поэтому он наклонился вперед и спросил.
Цзюнь Хуайлан улыбнулся ему.
— Ничего. Еще немного, и мы опоздаем, пошли.
Сюэ Юньхуань ответил слегка озадаченным “о”. Когда они уходили, он взглянул в том направлении, куда смотрел Цзюнь Хуайлан.
"Там никого не было, на что смотрел Хуайлан?"