5 глава
Я ускоряю шаг и приближаюсь к толпе. Мартин замечает меня почти сразу и выходит мне навстречу. Я немного отступаю, не зная, чего ожидать.
— Что происходит? И что ты тут забыл? — говорю ему, но не останавливаюсь и направляюсь в эпицентр событий.
— Дженни. — преграждает мне путь. — Не смотри. Послушай...
Что происходит? Почему он меня не подпускает? Я же слышу Джулс и понимаю, что там что-то неладное...
Я продолжала слышать душераздирающие крики, и мне удалось прорваться к источнику. Перед тем как, чьи-то руки оттаскивают меня, я увидела Макса, лежащего на земле. Он был весь в крови и не подавал признаков жизни.
Нет...
— Мартин! Что ты делаешь?! Отпусти меня! — быстро понимаю, кто меня уводит и пытаюсь вырваться.
Но он не слушает. Он держит меня мертвой хваткой, хотя по лицу вижу, что он сам на грани срыва.
— Мартин, ты оглох?! Пусти меня к нему! Пусти!
— Нельзя. Врачи все сделают. — стараемся успокоиться.
— Ты с ума что ли сошел?! Отпусти меня! Сейчас же отпусти!
Он крепко держит меня, не давая возможности даже пошевелиться и пойти к другу. И тут происходит то, от чего я готова провалиться сквозь землю.
Даже сквозь толпу я вижу, как врачи снимают головные уборы, как это обычно делают, когда кто-то умирает, а Джулс теряет сознание. Онаи накрывают тело Макса черным мешком.
Я понимаю, что все. Это конец. Но не имею право поступить, как Джулс. Ценой жизни туда прорвусь.
— Нет! Нет, нет, нет! Да пусти же ты меня! — у меня начинается самая настоящая истерика. — Пожалуйста, Макс! Нет!
Мартин старается оттащить меня от толпы, но я увиливаю и прорываюсь сквозь толпы людей и падаю прямо к Максу. Пачкаюсь вся в его крови, но обнимаю его.
— Макс. Пожалуйста! Живи, я тебя очень прошу! — слезы целыми дюжинами скатываются по моему лицу.
Кто-то в толпе охает и ахает. Я прижимаю холодно тело Макса к себе, но он не приходит в себя.
Я же с ума сойду без него. Это единственный человек, который держал меня здесь. Я без вообще ничего не могу. Единственная моя опора и поддержка.
— Макс! Я же умру без тебя! Очнись! Ну же, Макс!
Меня оттаскивают врачи, а я вырываюсь, как могу.
— Пустите! Отпустите меня! Ну что же вы за изверги такие! Пустите меня к нему! Пустите! — умоляю врачей, но это не помогает.
Мартин обратно забирает меня к себе из рук врачей.
— Не трогай меня! Уйди! — я снова вырываюсь, убегаю и поднимаюсь в квартиру.
Закрываю дверь на ключ падаю на пол. Слезы льются без остановки, а всхлипы не дают дышать. Я бью руками по полу, но это не помогает снять боль.
Макса нет? Макса больше нет?...
Процесс осознания начинает работать только сейчас. Только сейчас понимаю почему я плачу. Только сейчас понимаю, что это конец. Мне конец.
Мартин каким-то образом проникает в подъезд и стучится в дверь.
— Дженни, любимая, открой! — стучится в дверь. — Прошу тебя, моя девочка, открой мне дверь! Дай мне тебе помочь!
Я не могу двинуться. Все тело отнялось. Макс умер. Его больше нет. Мой самый главный человек умер.
Его. Нет. Его нет. Нет его.
Это же сон? Я проснусь, а он готовит нам с Джулс завтрак? Сон, точно сон? Я даже сейчас пойду. Он точно там.
На ватных ногах я встаю и бегу в спальню Макса. В комнате очень холодно. Здесь настежь открыто окно.
Он сделал это здесь. Это не сон. Он прыгнул? Выпал? Толкнул кто-то?
Его. Нет. Его нет. Нет его.
Этого просто не может быть.
Я иду к его кровати и плюхаюсь на его кровать. Она пахнет парфюмом, который я дарила ему на день рождение. Он им пользовался. До сегодняшнего дня пользовался.
Из моих глаз неустанно текут слезы. Им нет конца. Я кричу во все горло. Еле держусь, чтобы самой не сорваться к этому чертову окну. Но ни в коем случае туда не посмотрю.
Замечаю листок. Его сквозняком унесло в угол комнаты. Протягиваю руку и достаю его. Разворачиваю и глаза сразу начинают бегать по тексту.
«Дорогие мои девочки. Если вы читаете это письмо, значит, меня уже нет рядом с вами. Я лежу под окнами нашего дома.
Не плачьте обо мне. Я не заслужил вашей печали. Даже сейчас я не могу уйти достойно. Знаете почему? Потому что я снова принял наркотики. Да, именно так. Я ухожу от вас обдолбанный.
Джулс, моя любимая, я очень люблю тебя. Ты заслужила лучшего мужчину, чем я. Рядом со мной ты будешь страдать всю жизнь, а я не хочу, чтобы ты испытывала такие страдания. Я знаю, что ты будешь улыбаться, и я буду наблюдать за тобой с небес, моя принцесса. Не скучай сильно по мне, я все равно не заслуживаю этого.
Перед тем как уйти, я зашёл в магазин и купил тебе твой любимый воздушный рис. Никогда не понимал, как ты его ешь, но главное, чтобы тебе нравилось. Он в тумбочке. Обязательно покушай. Я люблю тебя.
Дженн, я перед тобой виноват. Всю жизнь ты поддерживала меня, а я снова подвёл тебя. Снова предал... Прости меня, если сможешь. Иногда приходи ко мне, разговаривай со мной. Мне будет приятно знать, что у тебя всё хорошо. Ты самый светлый лучик в моей жизни. Как бы мне хотелось отмотать время назад и никогда не пробовать эту дрянь. Чтобы ты не мучилась со мной, чтобы быть рядом с тобой, быть твоей поддержкой и опорой. Но я не смог. Слабак.
Знаю, что ты будешь злиться, но это лучше, чем страдать. Прости Мартина. Он хороший мужчина, тот, что тебе нужен. Бред твой Эштон нес. А с Мартином ты будешь счастлива, я уверен. Прости, что не купил ничего для тебя. И тут тебя подвёл. Утром я заходил к тебе, пока ты спала, и обнял тебя напоследок. Прощай, Дженн.
Люблю вас, девочки.
Ваш наркоман, Макс..»
Под конец письма я уже не могу себя сдерживать. Он снова сорвался. Снова. Да даже не это самое страшное. Он из-за своей вины прыгнул. Не потому что не справился, не потому что тяжело, а потому что было стыдно перед нами, он посчитал, что предал...
Я подлетаю с кровати, а дальше все, как в тумане. Я опрокидываю комод, стол, все что попадается под руку летит в стену. Комната стала похожа на свалку.
Зачем? Ну зачем? Даже если сорвался! Мы бы могли! Критин! Идиот!
Смутно помню дальнейшие события. Я еще покидалась всяким разным в комнате, а затем каким-то образом оказалась в объятьях Мартина.
— Тише, моя девочка. Я рядом. Идем. Тебе надо поспать. — единственные его слова, которые я запомнила с того вечера.
— Ненавижу тебя. Знать не хочу. Урод..! Но ты мне так нужен сейчас... Так нужен... — единственный ответ ему, который я запомнила.
Я обнимаю его за шею, а он берет меня на руки и куда-то несёт.
А дальше темнота.
Просыпаюсь на чем-то мягком. Под теплым пледом. Открываю глаза и понимаю, что у себя. Это был сон. Господи. Ну точно.
Встаю, а голова кружится. На подкашивающихся ногах иду на кухню, где ребята по-любому уже готовят нам завтрак. Так же всегда было.
На кухне сидит заплаканная Джулс и Мартин. Нет. Я не верю. Это же точно был сон.
— Доброе утро. — захожу говоря. — А вы чего тут? Где Макс?
Они переглянулись. У Джулс на глазах появилось все больше слез, а Мартин глубоко вздыхает.
— Дженни, Макса с нами больше нет. — отвечает парень.
Я хмурюсь.
— Да нет же. Это же сон. Ну вы чего? Он наверное в магазин ушел. Вот сейчас зайдет сюда с нашим любимым кофем. Обнимет нас и мы пойдем гулять. — отшучиваюсь дрожащим голосом.
— Нет, любимая. У тебя шок. Макса больше нет. Прости. — он встает из-за стола и идет ко мне.
Я понимаю, что это не сон. Макса нет.
Его. Нет. Его нет. Нет его.
Я отхожу от Мартина, когда он совершает попытку меня обнять, ведь будучи даже в таком состоянии, я помню, что он не должен меня касаться. Не позволю. Вчера мне это было надо. Ладно, сейчас я тоже очень этого хочу. Но я помню кто есть кто.
— Дженни...
— Джулс, идем. Нам надо поговорить. — я аккуратно беру подругу под руку и мы, еле перебирая ногами, идем ко мне в комнату.
Заходим и обе садимся на кровать, потому что стоять нет сил ни у кого.
— Как ты? — спрашиваю у нее.
Она отрицательно кивает головой.
Я не могу описать это чувство. Я сама с разбега прыгнуть хочу. Нашего Макса нет. Похоже на бред.
Я достаю письмо, которое читала вчера сама. Знаю, что это вероятно сделает хуже, но она имеет право знать. Она хмурится, но забирает письмо. Разворачивает и ей хватает минуты, чтобы все прочесть и снова расплакаться.
В ушах до сих пор стоит этот животный крик Джулс вчера на улице. Я жмурюсь, чтобы забыть это, но не выходит.
— Я виновата. Боже, что я за идиотка конченая?... — закрывает лицо руками. — Если бы я тогда не повела его туда... Господи... Дженни, прости меня пожалуйста. Знаю, что это невозможно, но пожалуйста. Даже если ты меня сейчас ненавидишь, не бросай меня. Я же умру без твоей поддержки. У меня только ты есть. Ты моя единственная подруга. Родителям до меня дела нет, а Макс...
— О чем ты говоришь? Я не могу тебя ненавидеть. — я подсаживаюсь к ней ближе. — Макс... Сам делал этот выбор. Мы не могли на него влиять.
Я говорю ей это все, но в душе сама виню себя. Ведь он утром ко мне заходил. Почему я не проснулась? Почему не почувствовала что-то? Мы могли успеть ему помочь, если бы мы утром увидели его.
— Я виновата. Не говори по-другому. Эгоистка больная. — она обнимает меня и вжимается, как запуганный котёнок.
Мы обе начинаем чуть ли не навзрыд рыдать. Я глажу ее по голове, а она меня по спине. Сейчас мы, как никогда, нужны друг другу. Никто кроме нас и Мартина не знает. И никто лучше ее меня сейчас не поймет.
Джулс успокается быстрее, чем я. Она не спала всю ночь: потратила ее на слезы. А я никак не могу успокоиться. Она уходит мне за водой и через пару минут дверь открывается, но в дверном проеме я вижу Мартина, а не Джулс.
— Зачем ты все время ко мне лезешь? — не дожидаюсь пока он скажет что-то и первая нападаю. — Мы давно расстались. Что тебе еще надо?
— Я не хочу сейчас с тобой ругаться. Это не то, что тебе нужно. — садится рядом.
Я кошусь на него.
— Мы не расставались. Это ты так решила. Ты просто уехала. — пожимает плечами. — Но, пожалуйста, давай мы сейчас не будем это обсуждать? Я хочу быть рядом с тобой в этот момент. Хочу тебе помочь. Тебе нужна поддержка.
— Мне не нужна твоя помощь.
— Не ври. Пожалуйста, давай не будем ругаться хотя бы сейчас? — он аккуратно накрывает мою руку своей. — Тебе больно, я не могу просто уйти.
Слезы снова льются из меня и я предательски всхлипываю. Он утягивает меня в свои объятья и я ломаюсь. Знаю, что дура. Но я хочу позволить себе эту слабость. Мы не помиримся. Я не буду с ним. Но мне это надо. Я очень хочу. Пусть осуждают, но я хочу к нему. И я уже с ним.
— Поплачь, моя родная, поплачь. Куколка моя, я знаю как это тяжело. Знаю. — он обнимает меня и кладет свой подбородок на мою макушку.
— Я не могу больше... — утыкаюсь к нему в грудь. — Он же письмо оставил. Он говорит, что заходил утром. Обнял меня напоследок. А я не проснулась. Я должна была проснуться. Должна...
Наступает какая-то дереализация. Я не понимаю, как человек, который был рядом со мной, ходил по земле, дышал, теперь его здесь просто нет. Он не ходит, не дышит. Он не рядом. Я не понимаю, как такое вообще возможно.
— Ты не должна была. Он нес ответственность за свою жизнь. Всем жаль. Мы все скорбим. Знаю, как тебе тяжело, но это не твоя вина, маленькая. — гладит по голове.
Его руки скользят по спине, шее, голове. И в этом совсем нет ничего пошлого. Его ладони горячие, и работают, как успокоительное. Нет, как щипцы, которые вытаскивают все то, что сидит во мне, а затем уже успокаивает.
— А если он неосознанно это сделал? Из-за наркотиков ничего не понимал? — я поднимаю глаза на Мартина.
— Навряд ли. Утром же он к тебе трезвый зашёл. Он ушел, чтобы их принять. И принял.
Моя голова снова падает к нему на грудь. Это ужасно. Больно. Невыносимо больно.
— Он не смог бы от этого избавиться. Это зависимость. Наркотики, любые, просто убивают человека.
— Я так хочу с ним поговорить последний... Увидеть и обнять...
— Я тебя понимаю, куколка. Это тяжело. Я не буду говорить, что тебе нужно это отпустить, потому что это самое глупое, что я могу тебе посоветовать. Я просто буду рядом. Буду тебя слушать и поддерживать, а ты проживай это так, как тебе будет проще. Говори, как мне тебе помочь это облегчить и я сделаю в разы больше...
И я ведь хочу, чтобы он был рядом. Осуждаю себя за это, но так хочу. Только Макс и он знают, как мне будет лучше. Вернее, знали.
Вместе с Максом умерла и я. Я впервые задумываюсь о том, что я больше не вижу смысла жизни. О том, что лучше все это будет закончить. Я никогда не одобряла эти способы решения проблем, но сейчас кажется, что это единственный способ избавиться от этой боли. Хочется уйти вслед за Максом.
— Нам нужно сообщить Меле и Тиму. — говорю, вытирая слезы.
Жаль ком в горле нельзя вот легко убрать, как слезы с глаз.
— Ты уверена, что это нужно именно сейчас?
— Да, они имеют право знать. Ты можешь позвонить Тиму и сказать, чтобы они приехали? Не сейчас, но завтра или послезавтра, может?
Я сейчас я ощущала себя каким-то щеночком рядом с ним. Я скулю и глазами прошу у нее ласки и помощи. А он мне все это даёт.
Мы сломаем друг друга оставаясь рядом, потому что оба понимаем, что скорее всего после мы уже не сможем быть вместе, после всех обстоятельств, но мы согласны на такие условия, лишь побыть еще немного рядом.
— Хорошо. Я позвоню и вернусь, ладно? — он достает телефон и выходит из комнаты.
Я выхожу следом и направляюсь к Джулс, догадываясь, где она может быть. Зайдя в комнату Макса, я вижу подругу, лежащую на кровати, укутанную его пледом, под которым они раньше спали вместе.
Поджимаю губы и ложусь рядом.
— Джулик, как ты? — обнимаю ее, понимая, что она уже плачет.
— Я просто не понимаю... У нас все было хорошо... — она с головой залазит под плед.
Мы только пришли в себя, но снова ощущаем приближение истерики. Нет, нам не удаётся успокоиться. Это замкнутый круг, и сейчас мы точно не сможем его разорвать. Не знаю, сколько времени это займёт, но, кажется, что очень много.
— К сожалению, он всегда был таким. Он очень редко выносил свое внутреннее состояние на кого-то, переживал все сам. Только последнее время стал делиться. — говорю и сама еле-еле сдерживаюсь.
— Ну так почему он в этот раз не поделился? Мы бы ему помогли.
На этот вопрос я не могу ей ответить. Я и себе не отдаю отчет своих действий. Мне кажется я на грани потери рассудка.
Но бы бы не помогли. Мы пытались. Очень долго пытались. Несколько месяцев. Мы бы могли спасти его жизнь сейчас, но наркотики бы сами его рано или поздно убили.
Я снова плачу и Джулс снова плачет. Нашему другу только исполнилось 18. Совсем недавно мы были на его дне рождении. А теперь лежим и оплакиваем его смерть.
Мои глаза уже пекут от слез, а горло болит после вчерашних криков. Сил нет, но мы должна держаться.
Он не хотел, чтобы переживали и скучали, считал, что мы будем злиться - такие были его последние мысли. Он посчитал, что предал нас и ушел с этой мыслью.
Я встаю и открываю форточку, чтобы успокоиться. Дома пахнет смертью и слезами. Открываю форточку и засматриваюсь вниз. У него бы возможно были шансы выжить, но прямо под нашим огнем лежал огромный булыжник, который никто не додумался убрать. Именно об него он ударился и умер. Пятна крови еще не смыли и на асфальте красуется огромное красное пятно.
К горлу подкатывается рвотный рефлекс. Каждый раз, когда я буду выходить из подъезда, я буду видеть это пятно? Буду каждый раз на это смотреть и думать о том, что он чувствовал в этом момент.
Джулс садится на кровати, но все еще продолжает плакать. Мы не успокаиваем друг друга, потому что понимаем, что нам нужно выплакаться. Да и не сможем мы сейчас успокоиться. Мы еще не раз будем слушать друг друга в истерическом состоянии.
В голове до сих пор стоят слова из его письма. «Не плачьте обо мне. Я не заслужил вашей печали. Даже сейчас я не могу уйти достойно. Знаете почему? Потому что я снова принял наркотики. Да, именно так. Я ухожу от вас обдолбанный.». Режет без ножа.
В комнату заходит Мартин.
— Ребята вечером будут тут. Я не сказал им, что нам нужно что-то сообщить. Просто в гости позвал. Им дорогу еще нужно проехать, а на нервах и с ними может случиться не дай бог что.
Наша с Джулс боль несравнима. Нет смысла размышлять кому больнее. У меня умер человек с которым я ходить училась, с которым я провела всю свою жизнь и могла на него положиться. Да что там? Я просто его очень люблю.
А Джулс его девушка. У них только начинались отношения, но они друг друга вытаскивали с разных ям, и тут уже не может идти речь о чем-то мимолётном. Они любили друг друга. Я жила с ними и видела. У них друг от друга горели глаза, не могли наобниматься.
Я всегда знала, что они будут вместе. И пара мне их очень нравилась, пусть и не с самого начала.
— Ладно. У нас есть время отдохнуть. А вообще нужно же по поводу похорон договариваться. С этим затягивать нельзя. — отвечаю и обнимаю себя руками.
— Сейчас отдохните, девочки. Джулс вообще всю ночь не спала. Приедут ребята, сообщим им, потом решим. Но ты права: затягивать не стоит.
— Джулс, — я поворачиваю к подруге. — Правда. Отдохни. Знаю, что тяжело это, но ты попытайся. Сейчас нам нужны силы.
— Хорошо. Но побудь со мной, пока я не усну. Я не смогу иначе даже глаз сомкнуть.
— Конечно. Ложись.
Мартин покидает комнату, а мы с Джулс укутываемся пледом. На удивление Джулс быстро заснула, а я спать не стала. Я спала уже ночью. И почему-то у меня все равно глаза не закрывались.
Джулс мне очень жалко. Она с Максом очень изменилась, стала другой совершенно. К тому же, подозреваю, что это ее первые настолько серьезные отношения. И теперь она его теряет. Себя я не могу и не хочу жалеть. Позволяю немного себе сейчас дать слабину: уж очень необходимая для этого ситуация, но жалеть не буду. Надо держаться.
Я аккуратно встаю с кровати, чтобы не разбудить подругу и выхожу из комнаты. Иду к себе, хотя отчетливо слышу, что Мартин разговаривает с кем-то на кухне. Но к нему идти точно не собираюсь. Я позволила ему побыть со мной близко всего два раза: вчера и сегодня, но уже корю себя за это. Больше к себе я его не подпущу. Хоть и стараюсь всячески отогнать мысли о том, что действительно скучаю по этому.
Мне было очень важно, и нужно это вчера. Да, именно он мне нужен рядом. Я испытала тепло и хоть какую-то значимость, была в какой-то эйфории, но сейчас я начинаю возвращаться в реальность, которая жестоко бьёт под дых. Я понимаю, что этого быть не может.
Возможно, я какой-то параноик, но мне кажется, что оставаясь с ним, я поддерживаю такое полностью, игнорирует тот факт, что мой молодой человек - насильник. Но я это капец, как не игнорирую!
Меня просто разрывает от того что я такой человек, как Мартин мог оказаться таким уродом. Больше месяца я это не могу усвоить.
Но сейчас я устала об этом размышлять. Месяц я провожу в этих размышлениях и практически не прекращаю об этом думать. Да и сейчас не самый нужный момент для этих размышлений.
Один раз за все это время беру телефон в руки и как обычно, он разрывается от сообщений, а среди них я вижу и от Эштона.
От Кого: Эштон.
«Надеюсь, ты дома? Напиши мне, как освободишься.»
Писал он мне одно сообщение вечером и еще одно уже сегодня.
От Кого: Эштон.
«Если хочешь, можем сегодня встретиться. Могу заехать за тобой.»
Был и один пропущенный. Повеселило, что Мартин осыпал меня сообщениями и звонками, если я не отвечала, а от Эштона всего два сообщения. Якобы, знает себе цену. Хотя наверняка не якобы.
Но повеселила меня это только в голове улыбнуться сил, мне не хватило. Теперь уже не сомневаюсь, что улыбаться стану реже, если вообще буду. То, на что я жаловалась, даже рядом не стоит с тем, что происходит сейчас. Была одна вещь, которую пережить я не смогу - смерть Макса. И она произошла.
«Он ушел быстро, но боль осталась навсегда.»