Где же ты, моя бабочка? [ЗАВЕРШЁН]

           Я сказал без рук, — приказал Юнги, резко переворачивая светловолосого омегу на живот. Он надавил ладонью на поясницу, заставляя того выпятить свои ягодицы.       

          Юнги не любил прикосновения чужих омег к себе, поэтому всегда брал наложников из гарема только в таком положении, чтобы предотвратить все возможные касания к своему телу. Он просто брал то, что ему хотелось, а его партнёры никогда не уходили из покоев неудовлетворёнными.       

          Альфа растягивал торопливо, иногда царапая мягкие стенки ногтями, вызывая у омеги огромный дискомфорт. Когда альфа вошёл в него одним резким глубоким толчком, то светловолосый громко вскрикнул, утыкаясь носом в подушку. Не давая ему привыкнуть к наполненности, Мин начал быстро двигаться и руками, сжимая талию, насаживал на себя. Уже после нескольких проникновений омега начал громко постанывать, когда альфа задевал простату. Он судорожно сжимал ткань подушки и сильнее выгибался навстречу массивному члену, подмахивая бёдрами. Юнги, прикрывая глаза от нарастающего удовольствия, крепче сжимал и царапал бока омеги, от чего тот тихо скулил.

          Каждый день император брал наложников из гарема, удовлетворяя свои потребности в плотских утехах, но ещё ни один не приносил ему полного наслаждения. Это как жажда. Когда ты находишься в бескрайнем океане на маленьком острове, как бы не было много воды вокруг, она никогда не сможет утолить жажду. Так же и с этими омегами. Сколько не берешь их — не получаешь полного удовлетворения.      

          Светловолосый кончает первым, когда альфа в очередной раз попадает по простате и задерживается на мгновение, чтобы омега с громким стоном отошёл от сильных и приятных судорог. От ярких пятен за закрытыми веками светловолосый теряется на несколько секунд и сжимает альфу в себе, а после чувствует, как тот вновь продолжает двигаться. Мин делает ещё пару толчков, выходя из податливого тела, а затем с томным хрипом кончает ему на спину.       

        Мин ложится рядом, смотрит несколько секунд на уткнувшегося в подушку лицом омегу, тело которого ещё немного подрагивает, а затем бесчувственно произносит: — Собирай свои вещи и уходи.       

          Светловолосый поднимает голову, растерянно смотря прямо в глаза императору. Он не ожидал такого холодного отношения к себе после всего что было, поэтому медленно приблизившись, начинает кончиками пальцев выводить немыслимые узоры на его груди и ярко выраженных ключицах.

— Я мог бы никуда не уходить, чтобы сделать ваше утро незабываемым и вновь удовлетворить вас. Позвольте мне остаться на ночь в ваших покоях, — омега знал, что, получив к себе расположение императора, обязательно выделится из всех тех, кто только мечтает быть сейчас на его месте — в покоях самого правителя. Светловолосый слишком долго ждал этого момента, поэтому пытался задержаться здесь как можно дольше. Он начал зазывно улыбаться, прижиматься и всеми силами добиться своего, но Мин перехватил тонкую кисть руки, сильно сжимая фаланги. Светловолосый громко вскрикнул и другой рукой попытался ослабить хватку, но император сжал его ещё сильнее, чуть ли не ломая ему пальцы. Омеге было уже не до шуток, а сердце бешено билось. На глазах выступили слёзы, и появилось резкое желание уйти.

— Какое из моих слов тебе было непонятно? — прищурился Мин.

— Простите, я уйду, простите, прошу отпустите меня, — от этой хватки омега перестал чувствовать пальцы и даже не был уверен, что они целы и ни один из них не сломан. Руку будто сдавило железом.

— Запомни, что любой мой приказ должен быть исполнен в сию же минуту. Поэтому пошёл вон, — Юнги разжал свою ладонь, отпуская от себя перепуганного на смерть омегу. Он схватился за руку и жалобно простонал, пальцы онемели и приносили жуткий дискомфорт. Светловолосый немедля поднялся и, быстро натянув свои штаны, схватил остальные вещи и обувь, после чего быстро выбежал из покоев. После ухода наложника, Юнги поднялся с постели и, накинув на себя лишь один халат, приказал позвать к себе советника. После прихода Чонгука, Мин сразу же завёл разговор.

— Безликий. Он ещё не в сознании? Что говорит лекарь?

— Он сказал, что омега сильно истощён. Понадобится больше времени на его восстановление. Лекарь предупредил, что лишь через несколько дней он придёт в сознание. Но потребуется много времени на то, чтобы его раны полностью зажили.

— Мне не так важны его раны. Сейчас для меня более важно то, кем он является на самом деле и что с его запахом. Если этот лекарь прав, то омега может родить мне наследника.

— Вы готовы сделать его своим супругом? Если он предназначен вам, то вы будете должны официально скрепить ваш союз. Я хоть и не так знаком с ним, но по его поступкам не скажешь, что он пойдёт под венец добровольно.

— Не обязательно до нашей первой ночи официального союза. Это будет важно только тогда, когда он забеременеет.

— Но он вряд ли будет согласен разделить с вами ложе.

— Мне плевать будет он согласен или нет. Для меня важно то, что только он способен дать мне наследника, но если понадобиться, то можно применить силу. А дальше остаётся его запереть и ждать пока плод внутри него сформируется и появится на свет. А там посмотрим. Мне нужен крепкий и здоровый альфа.

— А если родится омега?

— Если родится омега, то его постигнет страшная участь, ибо мне они не нужны. Мне нужен будущий правитель, сильный альфа. Омега никогда не сможет править целой империей, так как это не для него. Они по природе слабые существа, не стоящие и гроша.

— Но важно уберечь вашу пару. С ним может что-то случится, если не взять его под контроль. Мы не знаем его, а значит не знаем на что он способен.

— Это нам и предстоит узнать как только он придёт в сознание. И как только это случится, я должен буду знать это сразу же несмотря ни на что. Будет ли это день или ночь, но ты должен будешь мне сообщить об этом.

— Что-то ещё?

— Нет, сейчас важен только этот омега и никто более. Завтра с утра доложишь о его состоянии. Пусть лекарь сделает полный осмотр на возможность каких-то посторонних болезней или отклонений. Для зачатия ребенка мне нужен здоровый и крепкий омега, который сможет его выносить. Если что-то найдут, то пусть мне об этом сообщат.

— Я могу идти?

— Да.       

          Чонгук поклонился и вышел из покоев императора, оставив того в полном одиночестве.

***

          Лекарь, по приказу советника, провёл дополнительный осмотр. И после сразу же доложил обо всём Чонгуку.

— У этого омеги нет никах посторонних болезней. Но его организм сильно истощён. По его состоянию можно сказать, что в последние несколько месяцев он пребывал в сильных стрессовых ситуациях. Это всё сказалось на его организме. Сейчас важен правильный уход и спокойствие. Для полного восстановления, при отсутствии источников стресса, ему понадобиться пара месяцев. Возможно, понадобится ещё больше времени.

— Есть угроза для вынашивания дитя?

— Но причем здесь ребёнок? Он не в положении.

— Я говорю не о настоящем времени. Я говорю о будущем. Способен ли он выносить здорового ребёнка?

— Ну, если организм полностью восстановиться, то вероятность к зачатию и возможность забеременеть очень велика при течке. У этого молодого человека есть все шансы. Его организм полностью сформирован и он склонен к деторождению. Но, как я и сказал ранее, важно, чтобы он успел восстановиться. И тогда он сможет без проблем выносить плод.

— Это прекрасно.

— Но могу ли я знать, к чему вы интересуетесь о возможности этого омеги родить? Он ваш предназначенный?

— Это не ваше дело. Вам нужно лишь следить за его здоровьем. И в ваших же интересах, чтобы он быстрее восстановился.       

          Лекарь немного опешил, но учтиво промолчал. Возможно, он попытался узнать то, чего не следовало. Он поклонился советнику и, взяв нужные лечебные травы, начал толочь их в ступе, приготавливая заживляющую мазь для ран на спине омеги. Кровоподтёки быстро заживали, но синяки на спине превратились в большое целиковое сине-коричневое пятно. Пальцы рук были тщательно перевязаны и обработаны. Двое бет помогали с перевязкой и приготовлением мазей и отваров.

***

          Спустя два дня, утром, омега очнулся.       

          Чимин начал медленно возвращаться в сознание. Это было очень болезненным процессом. Ещё не открыв глаза, он почувствовал режущую боль в коленях и пальцах рук. Спину он и вовсе не чувствовал. Было лишь приятное ощущение прохлады. Голова кружилась, в ушах звенело, а во рту было сухо. Горло сильно першило, а часть лица вовсе онемела. Шея не двигалась. Омега понял, что лежит на животе, и от этой неудобной позы всё тело ломило. Было понятно, что он остался жив. Но почему? В голове сразу же появились картинки из последних моментов, которые он едва ли смог вспомнить… К виселице ведут Хосока. Он был ранен в плечо. И вдруг Чимина охватила сильная ненависть к императору. Он смутно вспоминал, как чудом вырвался из его рук и каким-то образом умудрился выхватил меч из рук стражи. Император тоже взял оружие, а после принял вызов омеги и начал с ним сражаться. Он не помнил самого боя, только то, что его орудие было рассечено одним точным ударом противника. Затем чей-то крик. Падение. И сильная боль в затылке. На голове была повязка, которая была слишком тугой. Чимин попытался поднять руку и ослабить её, но лишь громко застонал от боли в руке. Он понял, что пробыл без сознания несколько дней и потому его тело сильно ослабло. Он лишь немного сдвинул руку, но был не способен даже поднять её. Он хотел перевернуться на бок, но ему этого не дали. Беты, что служили лекарю, увидели, что омега очнулся и попытался поднять руку. Они остановили его, не давая возможности перевернуться. Сам лекарь быстро отправился доложить советнику долгожданную радостную новость. Его не пришлось долго искать, так как он самолично пришёл, чтобы, как и обычно, узнать о состоянии больного. Чонгук лишь быстро взглянул на Безликого и сразу же отправился к императору. Он спешил и поэтому не заметил слугу, что нёс большой поднос. Омега столкнулся с советником и уронил тяжёлую ношу с едой на пол. Часть её попала на одежду Чона. Он лишь зло шикнул и одарил красноволосого мальчишку злым взглядом. Тот сжался и начал извиняться, попутно собирая остатки еды и осколки посуды. Чонгук спешил, поэтому решил не заморачиваться на счёт неуклюжего слуги и быстро поспешил прочь.

          Император был не один. Он сидел за столом, на котором были разложены карты с местностью Севера Китая, передвижением армии, разные свитки и прочие стопки бумаг. Несколько альф и бет стояли перед ним. Они выслушивали все указы на счёт изменений численности и места армии. Один слуга зачитывал вслух письмо с отчётом из Северной части страны. Когда вошёл советник, императору хватило лишь взглянуть на него, чтобы понять что случилось. Юнги поднял руку, останавливая слугу, который зачитывал письмо, и приказал перенести всё это на более поздний срок. Военачальники и другие слуги быстро покинули пределы императорских покоев. Когда советник и Мин остались вдвоем, то Юнги поднялся со своего места и сразу же последовал за Чонгуком.       

          Они быстро пришли в небольшие покои, где собственно и находился сам пленник. Когда они вошли, то увидели довольно смешную картину. Безликого держали беты, а тот пытался их оттолкнуть и встать. Один из бет чуть ли не сидел на нём в попытке удержать на месте. Хоть омега и был слаб, но всё же пытался дать отпор. После прибытия императора беты оставили Безликого в покое. Тот, воспользовавшись ситуацией, попытался упереться забинтованной правой рукой о постель, чтобы сесть. Но повалился обратно. Силы его совсем оставили. Последние он потратил на сопротивление бетам. Слуги быстро склонили головы и не смели их поднимать. Лекарь стоял в стороне в полупоклоне. Юнги неотрывно смотрел на своего предназначенного. За всё время он приходил лишь раз и только для того чтобы узнать от лекаря его настоящую принадлежность к омеге. В остальное время о его состоянии докладывал ему советник. Он предпочитал не привлекать внимание других к тому, что он постоянно ходит к своему пленнику, потому что было важно сохранить конфиденциальность той информации, что его истинный и есть тот самый главарь восстания. Лекарь и слуги были изначально предупреждены о том, что никто из посторонних не должен узнать о всех подробностях, но и они не знали, в чём кроется настоящая причина такого проявления заботы к обычному омеге. Единственное, что от них требовалось — поставить его на ноги, чем они собственно и занимались всё это время.

          Чимин внимательно следил за императором. Его волновал только один вопрос - зачем он сохранил ему жизнь, ведь ещё тогда Мин мог и имел право убить его, но почему-то не сделал этого. Спросить не давало его горло, которое нещадно болело и першило. Только он открыл рот, как тут же закашлялся и схватился забинтованными руками за шею. От разрывающего горло кашля на глазах выступили слёзы. Лекарь взял глубокую небольшого размера деревянную чашу с водой и приблизился к пленнику. Старый бета сел на край кровати, положив руку на плечо, стараясь его успокоить, начал немного поглаживать. Чимин посмотрел на него, но не оттолкнул как предыдущих. Было понятно, что он не хочет причинить ему вреда, а даже наоборот пытается облегчить его муки. Омега прокашлялся и вытер выступившие слёзы. Лекарь помог немного приподняться и аккуратно преподнёс к его засохшим истерзанным губам чашу с водой. Пак зажмурился. Было больно глотать, но он всё равно попытался. Сделав два небольших глотка, отстранился и снова начал кашлять. Старый бета подождал пока он прокашлялся и вновь дал воды.       

          Утолив свою жажду, омега отстранился от лекаря и посмотрел на императора. Он, как и советник, стоял в стороне и наблюдал за поведением пленника. Старый бета поднялся с постели и, кивнув двум бетам, вышел из комнаты. Советник тоже последовал за ними, сказав, что будет ждать снаружи.

          Безликий и император остались наедине. Омега вновь хотел приподняться и сесть. Ему не хотелось выглядеть жалким, беспомощным сопляком. Но Юнги подошёл ближе и, надавив на плечо, повалил обратно на живот. Чтобы омега не попытался вновь подняться, император взял его за левую руку и посильнее сжал забинтованные пальцы. Безликий зажмурился и громко вскрикнул. — Если ещё раз двинешься, то останешься без пальцев.

          Омега решил не спорить и, повернув лицо налево стал смотреть на него с ненавистью в глазах. Император отпустил руку и сел на край постели слева от своего истинного.

— Зачем сохранил мне жизнь? Чтобы вновь продолжить издеваться? — голос омеги был хриплым и грубым.

— Именно. Зачем мне больная игрушка. Хочу чтобы ты дольше помучался. Вот когда я наиграюсь, тогда и выброшу, а сейчас ты мне нужен живым.

— Не боишься, что прирежу при подходящем случае? — омега сощурил глаза, смотря на него.       

          Юнги хмыкнул и откинул белую ткань с его тела. Травы убрали ещё вчера, а спину перевязали и забинтовали как можно туже. Император положил ладонь на его позвоночник и сильно нажал, вырывая из уст Безликого сдавленный крик.

— Не дерзи мне, если не хочешь жить в постоянном страхе. Я милостив к тебе. Цени это.

— Мне не нужны ни ваши подачки, ни ваша милость. Если хотите, то убейте сразу сейчас, а если не сделаете этого, то я самолично убью вас при первой же возможно...       

          Не успел омега договорить, как его перевернули на спину и мёртвой хваткой впились рукой в горло. Юнги начал его душить и, приблизившись к самому уху, грозно прошипел.

— Ты сдохнешь только тогда, когда я сам этого захочу. И не смей угрожать мне, если не хочешь, чтобы твоя жизнь превратилась в сущий ад, — он продолжал сжимать его шею.       

          Рыжеволосый попытался убрать его руки, но всё было бесполезно, Юнги только сильнее сомкнул пальцы. Чимин открыл рот и стал судорожно ловить ртом воздух. Его лицо покраснело, а на висках выступили жилки. Глаза были выпучены, а тело извивалось и билось в судорогах. Он крях, начиная постепенно слабеть, солёная влага собралась в уголках глаз и медленно скатилась, оставляя за собой влажную дорожку. Юнги с наслаждением наблюдал как он судорожно просит воздуха и бьётся из последних сил. Ещё минута и он вовсе перестанет сопротивляться.       

          Но так и не завершив начатое, он убрал руку. Омега перевернулся на бок, спиной к императору и, притянув ноги к себе, свернулся в позу эмбриона. Он положил на свою шею руку и стал шумно вдыхать кислород. Он всхлипывал и бился в судорогах. В ушах звенело, лицо пылало, а тело била крупная дрожь. Отдышавшись, омега начал кашлять. Горло болело гораздо сильнее, чем до этого.       

          Юнги не стал продолжать смотреть на него, лишь молча поднялся и направился к выходу. Снаружи стоял Чонгук и ждал его прихода. Лекарь подошёл ближе и заговорил первым.

— Нужно что-то сделать?

— Пусть от него узнают, кто он и что из себя представляет, чтобы вся информация была уже к вечеру.

— Как скажете. Что-то ещё?

— Да. Пусть принесут цепь, чтобы он не попытался сбежать и кормите его только с рук, чтобы не было никакого контакта ни со столовыми приборами, ни с чем другим. Если будет противится, то кормите насильно. Будет драться — скуйте его по рукам и ногам. Он мне нужен здоровым и плевать, если он будет угрожать, кричать или сопротивляться, делайте всё, что от вас требуется.

          Лекарь немного опешил, но поклонился и скрылся за дверью, возвращаясь к больному. Двое бет последовало за ним. Советник выглядел немного обеспокоенным.

— Всё настолько плохо?

— Думаю, всё будет гораздо сложнее, чем я предполагал, он слишком сильно зациклен на моей смерти, — Юнги неспеша отправился к себе. Чонгук пошёл следом, равняясь с ним.

— Нужно найти рычаг давления на него. Нужен человек, который смог бы стать одной из нитей для нашей марионетки. Тогда Безликий стал бы менее строптивым. Только кто сможет на него так повлиять?

— Не знаю. Но меня больше волнует то, что произошло тогда на казни пленников из Западной провинции, когда к виселицам привели тех десятерых, то в нём как будто что-то сломалось и он стал сам не свой. В нём родилась настолько сильная ненависть ко мне, что несмотря на боль, он пытался убить меня вновь.

— Тогда может стоит искать кого-то из тех десятерых. Возможно, кто-то из них является для Безликого кровным или просто близким человеком?

— Их не успели казнить, поэтому можно будет проверить твою теорию. Пусть допросят каждого лично.

— Тогда не буду откладывать на потом и сделаю всё сейчас.

— Хорошо. А что приключилось с твоей одеждой? — Юнги кивнул на него.

— Что? Одежда? Причём тут… Чёрт, — Чонгук и не заметил, что запачкал подол своего одеяния. — Один омега, что тащил поднос, из-за своей неуклюжести уронил его на меня, а я спешил сообщить вам о пленнике и совершенно не обратил внимания на то, что весь запачкался.       

           Юнги усмехнулся и положил руку на плечо друга.

— Раньше омеги лишь виляли перед тобой задницами, а теперь падают перед твоими ногами. Что же будет дальше? От одного твоего взгляда начнут падать в обморок? Такими темпами ты мне всех слуг перестреляешь, — Юнги начал смеяться.

— Да брось. Это же совсем мальчишка. И скорее всего девственник, а от таких жди только страха и слёз. Никакого удовольствия. Только время зря потратишь.

— Надеюсь, что однажды на твоём пути появиться тот, кто сможет покорить твоё сердце и прекратить твои многочисленные похождения.

— Увы, мне не повезло как тебе. Мне только предстоит найти своего предназначенного. Надеюсь это будет не какой-нибудь урод с плохим запахом.

— Но даже если это и окажется таковым, то благодаря ему ты сможешь получить детей.

— Даже если и предназначенный мне омега будет хорош, думаю, что я не буду останавливаться. Не понимаю как другие могут спать с одним и тем же, жить годами и десятилетиями вместе. Ведь всё это жутко приедается и надоедает.

— Горбатого только могила исправит.

— Это правда жизни и в измене не вижу ничего плохого. Ведь ты не собираешься постоянно быть только со своим омегой? — Чонгук посмотрел на друга.

— Не вижу в нём того омеги, которого можно любить и делить с ним ложе. Для меня он просто тот, кто даст наследника. Большего я от него и не жду. Только ребёнок. Речи о совместной жизни или о чём-то другом и быть не может. Требуется только провести с ним его течку и подождать нужное время. Дальше он будет бесполезен.

— Когда получишь то, что нужно, тогда что собираешься делать с ним? Убьёшь?

— Нет. Мало ли что произойдёт, никогда нельзя быть в чём-то уверенным полностью. Поэтому, когда получу крепкого и здорового альфу, то запру его глупого родителя где-нибудь подальше.

— Оставим наши доводы на предназначенных на потом, а сейчас я предпочту сменить грязные вещи. После направляюсь к пленным.

— Хорошо, не буду задерживать, — Юнги вернулся в покои и продолжил заниматься своими делами.