Метка вечной любви

7 октября, 13:06
Урок только начался, но Аиды в классе не было.

Данил нервно постукивал пальцами по столу, мельком поглядывая на дверь. С утра он её не видел — не в коридорах, не в классе, нигде. Это вызывало тревогу. Вовсе не потому, что он переживал за неё как парень, нет, но он был её классным руководителем. Он отвечал за её посещаемость, за её учебу. Это входило в его обязанности.

Но, будь честным, просто обязанности ли это?

Он устало провёл рукой по волосам, уже задумываясь о том, чтобы позвонить её родителям. Хотя знал  это была бы ошибка. Он слишком хорошо знал её мать и слишком хорошо понимал, что последует за этим звонком. Отец мог её ударить, а мать… даже не попытается защитить. Если она не пришла сегодня в школу, возможно, причина была именно в этом.

Его мысли прервал тихий, почти неслышный стук в дверь.

Аида зашла в класс не спросив разрешения, будто была у себя дома. Та же чёрная одежда. Тот же капюшон. Ни лица, ни рук, ни даже волос  будто её саму заменили тенью, которую сложно разглядеть в углу комнаты.

— Здравствуйте, — бросила она на автомате и прошла на своё место, в конец первого ряда.

Данил проследил за ней взглядом, но не сказал ни слова. Какая разница? Она всё равно не послушает.

Она устроилась за партой, закинув ноги на стол, лениво перебирая резинку для волос в пальцах. Её руки выглядели хрупкими, почти бескровными, но даже они казались наполненными внутренней пустотой.

  Она не слушала. И он знал, что она не будет. Как не слушала ни его просьбы, ни его попытки помочь. Ни его предупреждения о том, что она разрушает себя.

Какое-то время Данил молчал, просто продолжая урок, не желая превращать ситуацию в театр абсурда. Ему нужно было сосредоточиться на делах поважнее. Например, на подготовке к важному дню, который уже не за горами.

Но в голове продолжала звенеть мысль: "Что с ней происходит?"

Она пустела. Исчезала на глазах. Он не мог не замечать. Но и не знал, как это исправить.

— Извините, а правда, что вы сделали предложение своей девушке? — неожиданно прозвучал голос с одной стороны класса.

Аида резко подняла голову. В её глазах мелькнула тень будто кто-то всадил в неё нож и провернул его.

Она начала искать глазами того, кто задал вопрос. Её лицо оставалось бесстрастным, но по тому, как напряглись её плечи, можно было понять: вопрос её раздавил. Данил посмотрел на неё, а затем спокойно перевёл взгляд обратно на учеников.

— Да, это правда, — просто ответил он. — Где-то через пару месяцев у нас будет свадьба. Мы специально хотели сыграть её зимой, так как… мне так больше нравится.

— Зимняя свадьба? — протянул Никита, тот самый ученик, что задал вопрос. — Ну, значит, учитель у нас женится на красивой даме?

"Ещё и красивой…"

В висках у Аиды запульсировало. Зимняя свадьба… Зима… Она ведь всегда мечтала о зимней свадьбе.

Она даже рассказывала ему об этом. Он помнил. Он знал. И теперь он исполняет эту мечту  только с другой. Почему?.. Грудь сжало так сильно, что в горле встал ком. Горячие слёзы подступили к глазам, но она тут же заморгала, заставляя себя держаться. Нет. Не сейчас. Не при них.

Она выскочила из класса, даже не прося разрешения. Как тогда, когда поцеловала его. Как тогда, когда он был только её. Как тогда, когда они были счастливы. Были. Но это прошло.

Прошло.

Прошло.

Прошло.

И зачем теперь вообще что-то делать?
Путь на крышу

  Стены коридоров давили на неё холодным безразличием. Свет люминесцентных ламп казался ей слишком ярким, он резал глаза и вызывал лишь раздражение. Ноги несли её вперёд автоматически, будто подчиняясь невидимой силе, что вела её к финальному выбору. Шаги отдавались гулким эхом, хотя вокруг было полно людей – школьники спешили на уроки, разговаривали, смеялись, кто-то толкался возле шкафчиков, кто-то обсуждал контрольную. Её никто не замечал. Никто даже не обернулся в её сторону.

  Она всегда была невидимой, даже тогда, когда кричала во всю силу лёгких.

Лестничный пролёт встретил её холодным сквозняком. С каждым шагом вверх становилось всё тише. В этом месте почти никогда никого не было, последний этаж школы не пользовался популярностью, а дверь на крышу обычно держали закрытой. Но Аида знала, что замок давно сломан, и учителя даже не пытались его починить. Кто сюда пойдёт? Разве что она.

Её дыхание сбивалось. Не от физической нагрузки – её гнали эмоции. Сердце стучало глухо, как тяжёлый маятник часов, отсчитывающий последние мгновения. Она чувствовала это. Каждая клеточка её тела кричала, что это конец, но в голове было пусто. Она не думала. Она просто шла.

Дверь на крышу поддалась с лёгким скрипом. Ветер ударил в лицо, сдёргивая с её головы капюшон, трепля волосы, заставляя их хаотично разлететься. Здесь, наверху, было совсем другое ощущение. Город раскинулся перед ней в бесконечной перспективе  дома, улицы, машины, которые отсюда казались игрушечными. Всё выглядело мелким, незначительным.

И она – такая же крошечная и незначительная. Она сделала несколько шагов вперёд. На крыше не было никаких заграждений – лишь широкий, пыльный край, за которым открывался отвесный спуск вниз. Ветер был сильным, он играл с ней, будто приглашая сделать последний шаг, уверяя, что падение будет лёгким, почти невесомым.

Аида замерла, глядя вниз. Высота.

Раньше она боялась её, но сейчас не чувствовала страха. Только странную, пугающую лёгкость. Будто бы стоило наклониться чуть сильнее и ветер сам подхватит, заберёт, унесёт прочь, избавит от всего, что давило на сердце.
Она медленно подняла руку и потянулась вперёд, будто могла коснуться воздуха перед собой. Пальцы дрожали.

"Вот так просто?"

Мысли запутались. Она не понимала, что делает. Только знала одно  внизу будет тишина. Там никто не кричит. Никто не осуждает. Никто не уходит, оставляя тебя в одиночестве.

Они поймут только тогда, когда увидят её лежащей на асфальте.
Будет ли ему больно?

Эта мысль внезапно ударила сильнее ветра. Данил. Он вообще придёт? Он хотя бы узнает об этом сразу или ему скажут спустя несколько часов? Испытает ли он что-то? Или просто пожмёт плечами, сказав, что она сама виновата?

Горло сдавило спазмом.

Аида стиснула зубы и зажмурилась, сотрясаясь от внезапного накатившего рыдания. Она не хотела плакать. Она не имела на это права. У неё не осталось прав – ни на любовь, ни на счастье, ни на будущее. Если даже её чувства оказались под запретом, то и сама жизнь ей не принадлежала.
Шаг.

Она подалась вперёд, оказавшись на самом краю. Под ногами осыпалась крошка штукатурки, падая вниз, теряясь в бесконечности.

Сколько секунд займёт полёт?

Её губы приоткрылись, и дыхание сбилось.

— Ну здравствуй, Аид.

Голос. Тёплый, живой, тихий. Её глаза медленно распахнулись, и она замерла, не оборачиваясь. Но он сделал шаг вперёд.

На краю
Ветер бил в лицо, поднимал края её одежды, пронизывал до костей, но она его не чувствовала. Всё вокруг будто исчезло. Остался только шум в ушах, биение собственного сердца и пустота под ногами.

Она стояла на самом краю, и одной мысли было достаточно, чтобы сделать шаг вперёд.

Но теперь, когда решение уже было принято, оно вдруг стало тяжелее, чем казалось.
— Ну здравствуй, Аид.

Этот голос врезался в её сознание, как вспышка света в кромешной темноте. Тёплый, знакомый, живой. Она вздрогнула, но не повернулась.

— Не подходи ко мне, — её голос прозвучал сдавленно, едва слышно за порывами ветра.
Слишком поздно.

Он уже сделал шаг.

Она почувствовала его присутствие — не только из-за звука шагов, но и потому, как изменился воздух. Как будто стало теплее, будто ветер уже не мог её так сильно трясти, потому что кто-то рядом был слишком твёрдым, слишком реальным.

— Ты ведь не хочешь этого, правда?

Она стиснула зубы. Пальцы дрожали.

— Ты ничего не знаешь.

— Но я знаю тебя.

  Он сказал это спокойно, без нажима, без приказа. Просто констатация факта. Аида сжала кулаки. Его голос. Его слова. Всё это рушило ту хрупкую решимость, которую она строила весь этот день.

Зачем он здесь? Почему он не оставил её в покое? Злость вспыхнула внутри, но она была не на него. На себя. На этот мир. На всё, что загнало её на этот край.

— Ты ведь не плакала, когда сюда шла.

Она вздрогнула.
— Я…

Слова застряли в горле.
Он подошёл ближе. Теперь она чувствовала его дыхание где-то за спиной.

— Почему ты плачешь сейчас, Аид?

Она не хотела, но слёзы всё же покатились по щекам.

— Я не плачу.

— Тогда обернись.

Это было похоже на вызов. Обернись. Посмотри на меня.
Её тело предательски сотряслось от рыдания. Глупо. Так глупо. Он не должен видеть её такой. Никто не должен.

— Зачем ты пришёл? — её голос был тихим, почти сломанным.

— Чтобы не дать тебе сделать глупость.

— Это не глупость.

— Это твой единственный выход?

Она сжала пальцы в кулаки.
— У меня нет выхода.

— Но ты же здесь.

Он говорил спокойно, без осуждения.

— Ты могла прыгнуть сразу, но не сделала этого. Значит, что-то тебя держит.

Она стиснула зубы. Он прав. Но признаваться в этом было страшно.

— Что тебя держит, Аид?
Она закрыла глаза, но перед ней сразу возникло его лицо.
Данил.

Его улыбка. Её сердце сжимается от боли при одной мысли о нём. Он ведь ненавидит её, правда? Он сказал бы, что она глупая, слабая, что сама виновата. Но если он узнает… если увидит её лежащей там, внизу… Будет ли ему больно?

— Я… не знаю.

Её голос дрогнул.
Тишина. Он молчал, но она слышала, как он дышит. Как стоит рядом. И это его молчание оказалось тяжелее любых слов.

— Мне так больно… — сорвалось с её губ.

Она больше не могла сдерживать слёзы.
— Я знаю.

Он был так близко. И тогда он сделал то, чего она не ожидала. Он осторожно, медленно, словно боялся её спугнуть, протянул руку и положил ладонь ей на плечо.

Тепло. Настоящее, живое тепло. Она вздрогнула.

— Ты не одна.
Всё внутри неё сжалось. Она не выдержала. Медленно, с трудом, словно ломая саму себя, она обернулась.

  И увидела его. Глаза, полные беспокойства. Не осуждение. Не злость Только тёплая, глубокая тревога.

Её губы дрогнули.
— Я не хочу…
Она сделала шаг назад. И в тот же миг он схватил её за руку.Крепко. Надёжно.

— Идём домой, Аид.
Она сжимала его руку, вцепилась в неё, будто боялась, что если отпустит — исчезнет. Тёплая. Надёжная. Живая.

Но вдруг осознала: даже если пойдёт с ним, даже если останется... она всё равно будет одна. Он не будет с ней. Не так, как она хочет. Не так, как её сердце жаждет.

Его голос, его тепло, это не её. Он здесь из жалости. Из-за чувства долга. Из-за привычки спасать всех, кроме себя.

  Она подумала о нём. О том, как он улыбался ей раньше. О том, как он смотрел на неё теперь. Не с любовью. С сожалением. Её пальцы дрогнули. Ты ведь не хочешь этого, правда?
  Эти слова снова прозвучали в её голове, но теперь ответ был другим. Она хотела.

  Хотела тишины. Хотела пустоты. Хотела, чтобы эта боль, что разрывала её изнутри, наконец стихла.

А что будет после? Чёрная бездна? Или ничего? И будет ли там тишина? Она вдруг поняла, что ответа нет. Никто не ждёт её там, по ту сторону. Никто не утешит, не обнимет, не скажет: «Ты не одна».
  Она закусила губу. А что если боль останется? Что если в падении она вдруг поймёт, что ошиблась, но уже не сможет ничего изменить?

Что если окажется, что ад — это не то, что ждёт её после, а то, что будет в этот самый миг, когда всё станет необратимым? Она дышала тяжело, сбито. Мир снова сузился. Только её тело. Её страх. И его глаза, в которых не было любви.

Аида медленно, очень медленно разжала пальцы.
— Аид…

Его голос прозвучал обеспокоенно, но теперь он был далёким. Словно размытым. Она почувствовала, как всё замедляется.

Как пульс ударяет в висках, как сердце сжимается в комок. И, не отрывая от него взгляда, сделала шаг назад.

Шаг.
Край.
Пустота.