totentanz
Я сидела на диване, подобрав под себя ноги и сонно прислушиваясь к тому, как Соколов кружит по крохотной кухоньке, что-то помешивая, что-то наливая и что-то подогревая. Мужчина бормотал что-то себе под нос, и почему-то этот звук успокаивал, усыплял и оставлял ощущение странного уюта. Пахло куриным бульоном.
***
— Ты похожа на нахохленную рыжую сову, — хмыкнул Егор, легко ухмыляясь на пороге, — простуженную и очень злую.
Я возмущенно закашлялась. Идиот.
— Потому что я простуженная и очень злая, — устало буркнула я
— что ты здесь делаешь? Вова уехал до пятницы.
— Я знаю, он звонил. Можно войти? — Егор прищурился.
Я замерла. Спорить с Егором сейчас не хотелось — если честно, не хотелось вообще ничего. Что здесь делал Соколов, зачем вообще пришел, как намекнуть ему на то, что гостей сегодня я не принимаю, да и вообще... Да и вообще, мы — не друзья. Даже не близко, нет-нет. Контраст с сегодняшним посещением Алисы и Ильи был налицо.
— Входи, — буркнула я, отходя в сторону и шлепая к комнате, — и дверь за собой закрой. Немного прибрав на диване, открыв окно и завернувшись в одеяло по самые брови, я наблюдала за тем, как преподаватель входит в комнату и садится напротив.
— Как ты, Макарова? — парень сочувственно покачал головой
— Выглядишь не очень.
— Вот уж спасибо, — огрызнулась я, — чувствую себя прекрасно.
— Раз пытаешься острить, значит, так и есть, — преподаватель усмехнулся. — Егор, — прервала я его, нахмурившись
— что ты здесь делаешь? Ты приходишь ко всем студентам, решившим пропустить занятия?
Парень посерьезнел, сцепив руки в замок и не отрывая от меня внимательного, какого-то усталого взгляда. Почему-то стало немного стыдно — совсем чуть-чуть.
— Вовка позвонил и попросил проведать тебя, — Егор покачал головой, — принести чего-то витаминного и проследить, чтобы ты ненароком не отравилась лекарствами или не задохнулась от кашля.
— Я в порядке.
Я закатила глаза, поежившись и запахнувшись в одеяло. Конечно же, ему позвонил Вова. Конечно же, он пришел проверить, как там беспомощная маленькая Майя. Конечно же... Поток моих мыслей прервало прикосновение чего-то прохладного ко лбу. Осознав, что происходит, я резко дернулась назад, открывая глаза.
Егор замер с поднятой вверх рукой, чуть склонившись ко мне.
— Горячий, — тихо заключил Соколов, глядя прямо мне в глаза.
Воцарилась тяжелая, неприятная тишина. Я сидела, глядя на преподавателя и понимая, что надо что-то сказать, как-то отреагировать... Но от необходимости отвечать меня очень кстати избавил еще один приступ опустошающего кашля. Егор дождался, пока я перестану надрываться, а затем обеспокоенно покачал головой:
— Макарова, ты и порядок — абсолютно противоположные понятия. Сиди здесь, измерь температуру, я что-то придумаю.
— Не надо ничего придумывать, — слабо, но уверенно воспротивилась я
— вообще, Егор, тебе же, наверное, домой надо, а ты здесь, к тому же... Язык заплетался, мысли путались — то ли от усталости, то ли еще от чего-то, поэтому возражения звучали крайне неубедительно. Соколов только покачал головой:
— Ну и что?
Я взорвалась, шипя так, будто в моих легких свернулся клубок змей:
— Как что? Тебе что, охота со мной возиться? Хочется тратить свое время? Я понимаю, Вовке отказать тяжело, у меня тоже не всегда получается, но всему есть предел.
- Егор, я не настроена сегодня на общение, да и... черт, это ведь он — твой друг, а не я. Тебе не обязательно этого делать.
Тяжело дыша, я следила за реакцией парня. На самом деле, хотя меня немного раздражало его присутствие, прогонять его я не хотела — скорее просто были интересны его мотивы, причины пребывания здесь. Почему-то дико хотелось вывести преподавателя из себя, заставить накричать на меня, хоть как-то проявить недовольство текущим положением дел — но сделать это мне не удалось.
— Макарова, не напрягайся, — невозмутимо хмыкнул Егор, вставая, — Я просто прослежу, чтобы у тебя все было в порядке, а затем уйду и оставлю тебя наедине с начинающейся депрессией.
— Из-за тебя она уже давно в стадии апогея, — буркнула я, закашлявшись. Что ж, на этот раз ничего не получилось, Егор невозмутим, как всегда. Раз ему так хочется почувствовать себя хорошим другом...
— Не дергайся, злая сова, — хмыкнул Егор, вставая с места и идя в сторону кухни
— сиди, я скоро буду.
— Совы — не то, чем кажутся, — хмыкнула я ему вслед, снова закрывая глаза. Парень остановился в дверях, легко улыбаясь:
— К счастью, ты не слишком похожа на Лору Палмер.
Я хрипло рассмеялась, глядя на то, как лицо Егора медленно расслабляется. Похоже, кризис миновал.
— Спасибо, — вдруг сорвалось с моих губ прежде, чем я успела подумать о том, что именно я говорю.
Егор промолчал, отворачиваясь, но я успела заметить в его глазах легкую улыбку.
— Будешь бульон?
***
— Макарова, выпей бульон, — в голосе Егора сквозила почти что гордость.
Я открыла глаза, рывком садясь — за неполных пятнадцать минут я успела задремать, — что это, термометр? Черт подери, 37,8... ладно, не так страшно. На улицу медленно опускалась ночь — за окном уже согревал октябрьский воздух легкий свет фонарей. Шторы колыхались от легкого ветерка, проникающего сквозь открытую форточку — погода была отличной, как назло. Звуки клаксонов и шуршащих шин, смех и голоса — все это навевало какое-то странное умиротворение. Егор опустился рядом со мной, ставя на журнальный столик чашку, от которой поднимался легкий пар. Пахло вкусно, и я слабо улыбнулась:
— Спасибо. Выглядит неплохо.
— Не неплохо, а отлично, — Егор отпил из своей чашки, откидываясь на спину, — это по рецепту моей матери.
Воцарилась тишина. Я сделала глоток, пытаясь осмыслить ситуацию. Мать... как подсказывала мне интуиция, Егор не слишком часто открывался людям, так что нужно было ловить момент и попробовать спросить хоть что-то — по крайней мере, так мне подсказывала интуиция, но не здравый смысл.
— Где она? — просто спросила я, складывая руки на коленях.
Егор помолчал минутку, медленно цедя бульон. Обстановка накалялась, и я заметила, как его руки то и дело дергаются в направлении заднего кармана брюк.
— Если ты хочешь покурить, пойдем на балкон, — улыбнулась я, вставая
— мне нужно немного подышать, устала сидеть в четырех стенах. Только куртку возьму.
Парень кивнул, соглашаясь. Уже спустя минуту мы стояли на балконе — точнее, стоял он, наполовину высунувшись из окна, а я уютно устроилась в старом продавленном кресле, наблюдая, как внизу снуют люди. Егор молчал, и я тоже решила не нарушать тишину. Сделав пару затяжек, парень все же заговорил:
— Она умерла, когда мне было пятнадцать. Отец бросил ее, когда узнал о том, что она беременна, и больше не появлялся. Я жил с бабушкой, после учебы переехал в Америку к дяде.
— Что?.. — я подняла взгляд на парня.
Тот не смотрел на меня, поворачивая в пальцах истлевшую до половины сигарету. Вся его поза выражала напряжение — и я не была уверена в том, что имею право спрашивать что-то еще.
— Автокатастрофа, — отрезал Егор, — скользкая дорога.
— Мне жаль, — прошептала я, — правда.
Егор только кивнул, так и не переведя на меня взгляд. Тишина была неуютной и почти что принуждала сделать хоть что-то — но я не знала, чего именно Егор от меня ждет. Такого я не ожидала — чего угодно, но только не этого. Разговор автоматически перешел в более серьезные категории, и мне ничего не оставалось, кроме как ответить откровенностью на откровенность:
— Отец Вовы умер, когда тому еще и четырех не исполнилось. Не знаю, говорил ли он тебе об этом, — тихо сказала я.
Егор повернулся ко мне, выбросив окурок в окно. В другой ситуации я бы точно возмутилась, но сейчас было совсем не до этого.
— Так вот почему... — пробормотал парень.
— Именно поэтому, — кивнула я, — у нас разные фамилии. Помнится, ты интересовался когда-то.
Чиркнула зажигалка, Соколов затянулся снова. Я покрепче запахнулась в плед, слепо всматриваясь в опускающуюся ночь. Значит, у Егора нет родителей. Странно, до этого он почему-то казался мне типичным единственным ребенком в семье — изнеженным, избалованным, немного бесцеремонным. Выходит, за таким поведением стоит что-то большее... Значит, он не так прост, как кажется.
Мой взгляд скользнул по лицу Егора. Его черты в мягком свете фонарей чуть смягчились, глаза потемнели, а губы искривлялись как-то до жуткого иронично — будто бы маска из какого-то старого и странного театра. Он выглядел почти мирно — если бы не эта ухмылка, портящая все впечатление.
— Я многим интересуюсь, — хмыкнул Егор после непродолжительного молчания.
— Например? — слабо усмехнулась я.
— Например, — парень повернулся ко мне, зажав сигарету в пальцах и пронзая меня каким-то по-особому проницательным взглядом
— причинами того, почему я тебя так раздражаю.
Я подняла на Егора удивленный взгляд. Вот чего-чего, а этого я точно не ожидала. Пытается перевести все в шутку? Не похоже, слишком уж серьезно смотрит, да и не до шуток сейчас. Истолковав мое молчание по-своему, Соколов склонил голову набок, разглядывая меня прицельно-изучающе:
— Если не хочешь говорить, не говори, но не думай, что я ничего не замечаю.
Вскинув брови, я уставилась на парня в ответ. Вот уж не думала, что это может кого-то волновать — в особенности Егора Алексеевича Соколова, невозмутимого и... В принципе, я могла отшутиться, сделать вид, что не поняла вопроса, да и вообще проигнорировать эту фразу. Думаю, ничего страшного бы не произошло — да и Егор, судя по его лицу, ответа на свою реплику не ожидал. Тем не менее, ответ был — и был он более правдивым, чем мне бы хотелось.
— В первый день нашего знакомства, — я легко улыбнулась, вспоминая те времена, — мне показалось, что противнее человека я не встречала. Меня так раздражала твоя самоуверенность, эти попытки казаться своим в любой компании, постоянная уверенность в единственно верном суждении...
Егор хмыкнул, с интересом прислушиваясь. Мне не казалось, что я его задела — поэтому я продолжила, не отрывая взгляда от лица преподавателя. Слова как-то самостоятельно слетали с губ — без осмысления или анализа, без подготовки и обработки.
— А потом я поняла, что никакой уверенности вообще нет. Тебе просто все равно. И это безразличие раздражает еще больше, чем что-либо раньше, потому что... потому что я так не умею, и меня это выводит... иногда
я замялась, изучая непроницаемое выражение лица преподавателя
— как ты, наверное, уже успел заметить, мне оставаться безразличной не удается, даже когда речь идет об откровенной фигне. Я постоянно... дергаюсь. Волнуюсь и нервничаю. Меня выводят из себя такие мелочи, на которые ты бы даже внимания не обратил.
С губ Егора сорвался смешок, заставивший меня замолчать. Соколов наградил меня ироничным взглядом, избавляясь от очередного окурка и поворачиваясь ко мне.
— Ты даже не представляешь, как иногда сложно оставаться безразличным, — тихо прошептал парень, ненадолго прикрывая глаза.
Я перевела взгляд на собственные руки, делая вид, что эта фраза совсем не показалась мне многозначительно-двусмысленной. Действительно, не представляю.
— Пойдем в дом, мне пора собираться, — Соколов со вздохом распрямился, закрыв окно
— хочу успеть на маршрутку.
Я немного опоздала с ответом — ровно настолько, чтобы между нами снова повисло мучительно-тяжелое молчание. Ровно настолько, чтобы Егор понял — я все еще думаю о тех словах, которые прозвучали только что, как от него, так и от меня. Ровно настолько, чтобы задуматься еще больше.
— Слушай, Егор, — я прикусила губу, прикрывая дверь балкона — я только хотела...
-Поблагодарить? Посочувствовать? Извиниться? Не стоит, — не оборачиваясь, парень шел наощупь в сторону выхода, выключатель находился в совершенно другой стороне комнаты, — что бы ты там не хотела сказать, прибереги это на потом, когда твой разум не будет затуманен температурой в тридцать восемь.
Я только хмыкнула.
Похоже, позерство из него не выбивали и стрессовые ситуации — быть крутым парнем он пытался даже сейчас. Что ж, мешать ему я не собиралась, равно как и пытаться в чем-то убедить. Однако кое-что сказать все же стоило — хотя бы для того, чтобы успокоить почему-то орущую благим матом совесть.
— На всякий случай — если ты решишь заскочить еще раз, позвони по телефону до того, как звонить в дверь, — слабо улыбнулась я, стараясь не думать о том, что все это выглядит очень странно и противоестественно.
Егор замер, зашнуровав ботинки до половины. Подняв лицо мне навстречу, он только легко хмыкнул, изучающе вцепляясь взглядом в мои глаза.
— То есть, я уже не так сильно тебя раздражаю?
Усмехнувшись, я только покрепче запахнулась в плед, чувствуя легкий запах сигаретного дыма, исходящий от него. Кажется, эта чертова болезнь подействовала на меня не слишком стандартно
Егор действительно почти не раздражал. Возможно, дело было в том, что вдали от университета Егор Алексеевич был совсем не таким, как там — немного более расслабленным, иронично-улыбчивым, легким и совсем не преподавательским. Вокруг не было раздражающих одногруппников и суеты учебы, не было лишних глаз и необходимости вести себя определенным образом. Зато были мы, усталые и недоуменные, вымотанные и удивленные тем, что происходило, происходит и, возможно, будет происходить. И, честно, я не знала, что с этим делать.
— Спокойной ночи, Егор Алексеевич, — улыбнулась я, открывая дверь и становясь рядом.
— Спокойной, Макарова, — преподаватель искривил краешки губ, выходя на площадку
— выздоравливай.
В носу некстати защекотало, и я ответила на замечание Егора оглушительным чихом.
— Ты и правда похожа на злую сову, — хмыкнул Соколов, делая шаг вперед и как-то тепло, улыбчиво щурясь.
Я слабо улыбнулась в ответ, потирая переносицу. Парень легко рассмеялся, подходя ко мне и вдруг каким-то легким, непонятно откуда взявшимся, почти привычным движением щелкая меня по кончику носа. Я замерла, глядя на него во все глаза. Это произошло так неожиданно, что я даже не успела возмутиться — в глазах парня мелькнуло удивление — будто бы он и сам не был уверен в том, что делает.
Егор уже отступил на шаг и снова натянул на лицо безразличную маску. Будто ничего и не произошло, будто бы это было чем-то привычным, обычным, не стоящим внимания.
— Егор?.. — начала было я.
Мысли путались, и в голову не приходило ничего, кроме простого «Что?». Абсолютная пустота — непривычная и неприятная.
— Я позвоню, — улыбнулся парень, отворачиваясь
— не стой на сквозняке.
Прежде, чем я успела что-то сказать, Егора уже и след простыл, и я осталась наедине с собой и стремительно повышающейся температурой. Помещение сотряс еще один чих. Просто замечательно.