Похмелье,Архилох и бородинский хлебушек
-Блять— причитала я, бегая по комнате в поисках колгот
— Блять, блять, блять.
-А я тебе вчера вечером напоминала, что у нас пара — донеслось из трубки назидательно-сочувственное
—А ты бухала
Я только отмахнулась, выуживая колготы из кучи чего-то неприглядно-серого у кровати. Ну да, выпила немного. Ну да, забыла, что наши мастера тайм-менеджмента, также известны как методисты в институте, решили, что поставить пару в субботу утром — хорошая идея. Знакомство с преподавателем, как же. Уже ненавижу этого ублюдка, кого-то по имени Соколов Е. А. — из-за того, что он не приехал вовремя к началу учебного года, пропущенную им пару-знакомство переставили с понедельника на субботу. Еще бы, им часы работы терять не хочется, а нам переться в институт с утра в субботу...
Кажется, этот преподаватель — какая-то серьезная шишка. Только еще одного профессора нам не хватало — старика за новой кафедрой.
— Не бухала, а праздновала окончание трудовой недели — фыркнула я, натягивая штаны и пытаясь их застегнуть.Трубка чуть не выпала из рук,пришлось прижать ее к плечу ухом
— Пятница же, Алис. Я забыла, что у нас пара
Похоже, Алиса пятницу хорошим поводом для пьянки не считала,как и еще что-либо в этой скучной и однообразной жизни. При всех своих достоинствах у Алисы был один недостаток — крепкий алкоголь она на дух не переносила, поэтому печень я портила отдельно, не вмешивая в это лучшую подругу. Возможно, именно поэтому я никогда не останавливалась вовремя.
— Макарова, ты с дуба рухнула головушкой вниз? Это же как надо было напиться, чтобы про пару забыть? — судя по тону, Алисе действительно было интересно, не падала ли я вчера с какого-то не в меру высокого дерева
—Собирайся быстрее, пара через двадцать минут, а тебе еще ехать
— Уже бегу, моя мармеладка, купи водички в столовой— хмуро буркнула я и отключилась
— блять.
Последнее было адресовано уже моему отражению — сегодня утром я больше напоминала запойного алкаша, чем студентку лучшего ВУЗа страны. Рыжевато-русые волосы в беспорядке, серые глаза покраснели так, будто я всю ночь не бухала, а рыдала по невзаимной любви, в мешки под глазами бутылки пустые складывать можно.
— Майя, не матерись— на пороге моей комнаты, эффектно распахнув дверь, встал мой такой же заспанный и такой же измученный братец. Тот протер глаза и наконец-то разглядел мое ошалелое лицо— ой, блять...
Я только фыркнула, измазывая кожу пудрой. Получалось из рук вон плохо — руки, естественно, дрожали, как у алкаша со стажем — но на качественный макияж времени не было, замазать бы мешки и все. Соблазнять нового преподавателя буду как-то в другой раз.
-Ты куда так рано? — Вовка оперся спиной на дверной косяк, блаженно закрывая глаза.
Именно с этим двадцатипятилетним придурком мы вчера праздновали окончание трудовой недели — точнее, праздновал-то он, а я просто вовремя под не совсем трезвую, но очень щедрую руку попала
— Суббота же.
- Знаю я, что суббота— огрызнулась я, бросая в сумку тетради, бутылку минералки, яблоко и проездной
— у меня пара. Новый преподаватель где-то шароебился всю неделю, и сейчас соизволил провести занятие.
— Фу, не матерись, — поморщился Вова, все же перенося свое тело на мою кровать
— тебя же такую замуж никто не возьмет
— Так на то и расчет, — радостно возвестила я, — буду жить с тобой до скончания века.
Вова только застонал, закрывая глаза.
— Май, будь другом, принеси водички, — жалобно протянул братец спустя пару секунд— похмелье — просто пиздец
— А сапогом по башке тебе не принести? — прошипела я,
— Я опаздываю на пару. Сам сходишь. Так. Документы, тетрадь, телефон, книга... Кажется, все.
Я собрала волосы в пучок и посмотрела в зеркало. Кажется, жить можно. Пятнадцать минут до пары. Черт подери...
— Моя младшая сестра — монстр, — Вова воздел руки к небу, — и, кстати об этом. После обеда ко мне заглянет друг...
— Поняла, до ночи тусуюсь у Алисы, — кивнула я, зашнуровывая ботинки, — но на ночь я приду, так что общайся с другом у себя в комнате, а не в гостиной на диване.
— Дура, — буркнул Вова, — друг мужского пола.
— Я всегда подозревала что-то подобное, но не волнуйся, я тебя приму любым, — хихикнула я
звеня ключами и открывая входную дверь, так даже интересней. В мою сторону полетела подушка и маты со стороны Вовы. Я скорчила рожицу и выскочила за дверь, фыркнув и махнув братцу на прощание. Ой, что-то мне подсказывает, что на пару я уже капитально опоздала.
***
-Извините, пожалуйста, троллейбус сломался, автобус опоздал, маршрутка заблудилась! — возвестила я, вставая на пороге аудитории.
Пятьдесят пар глаз дружно повернулись в мою сторону — курс был в полном составе, в большинстве своем сгрудившись на первых рядах. Хм, странно. Алиса отчаянно семафорила мне с последней парты с диким энтузиазмом, пытаясь знаками, кивками и подмаргиваниями указать на что-то очень важное. На самом деле, опоздала я всего на каких-то десять минут
— удачно поймала маршрутку, водителем которой оказался некий дядя Вазген, который гнал так быстро, как не гнал бы даже Шумахер. Восприняв то, что я вообще осталась жива после этих гонок по нашим дорогам на выживание, как хороший знак, я выскочила из маршрутки и поспешила прямо на пару. А затем застряла в турникете при входе в институт ровно на две минуты. Просто феерично.
В итоге на пару я явилась пожеванной турникетом и жизнью, побитой поручнями маршрутки и агрессивными бабками, усталой, помятой и очень-очень злой. Знакомиться с новым преподавателем и выслушивать нотации по поводу опоздания на первую пару как-то не хотелось — если честно, хотелось только выпить водички и прилечь поспать где-то на заднем ряду парт.
Я повернулась к трибуне, чтобы посмотреть, насколько действенными были мои извинения, и с облегчением обнаружила, что вместо седовласого профессора Соколова за столом сидел какой-то мутный практикант-аспирант-магистр, с интересом глядя на меня. От сердца отлегло. Значит, некто Соколов тоже опаздывает, и прислал вместо себя этого паренька, чтобы тот за нами присмотрел. Хотя пареньком его можно назвать с большой натяжкой — он был примерно ровесником моего брата. Предположительному практиканту было лет двадцать пять, он обладал убийственным сочетанием божественно-острых скул, небесно-голубых глаз и копны темных волос. Лицо парня при этом было почему-то дико непроницаемым, и смотрел он на меня с каким-то чисто исследовательским интересом. Практиканты, аспиранты, магистры и прочий отчаянный народ в нашем институте был, и был в огромном количестве — историки, как-никак — поэтому незнакомое лицо меня не удивило. С ними можно было договориться по поводу конспектов, подтянуть тот или иной предмет, даже выбить себе козырное место на практику не в какой-то деревне, а где-то, где гораздо интереснее. В общем, людьми они были просто дико полезными — и за свою царскую помощь просили максимум шоколадку или бутылочку пива.
С практикантами, приставленными к нам кафедрой в качестве нянечек, мы спокойно пили на День Студента во дворе перед зданием института, у них стреляли сигареты и у них же спрашивали о том, кто из преподавателей валит на сессии, а с кем можно не переживать по поводу оценки. Именно поэтому я без сомнений повернулась к парню, хотя он и был мне незнаком.
— А что, препод опаздывает? Черт, и нафига мы притащились сюда в такую рань в выходной, чтобы его здесь ждать? — буркнула я, поворачиваясь к парню.
Тот, вопреки моим ожиданиям, разговор не поддержал, только нахмурившись. Почему-то после моих слов в аудитории воцарилась звенящая тишина. Алиса где-то на задней парте громко вздохнула, залепив в лицо мощным фейспалмом.
Шестым, седьмым или восьмым чувством я почему-то ощущала надвигающийся на меня тотальный пиздец. Почему-то моя интуиция орала, что пиздец на меня надвигается со стороны преподавательской трибуны. Масла в огонь подливал взгляд Алисы — она, судя по ее вылезшим на лоб глазам, уже готова была пойти в шоппинг-тур по ритуальным салонам, чтобы подобрать мне красивый гроб. Что характерно, пиздец не заставил себя ждать.
-Препод не опаздывает, препод задерживается, — хмыкнул парень
— я думал, что на втором курсе вам всем бы стоило это знать, но тебе, я так понимаю, в первую очередь.
— Да что ты говоришь, — фыркнула я, чувствуя, как наглый практикант начинает меня изрядно подбешивать. Ну не трогай меня, чувак, разве не видно, что я выбралась утром не только из дома, но и из запоя? Сам же — точно такой же студент, как и я, только чуть более опытный
— Ты кто такой, позволь спросить?
Парень тихо хохотнул. Я перевела недоуменный взгляд на аудиторию, разглядывая одногруппников. Староста Настенька была, похоже, близка к обмороку — по крайней мере, инфаркт миокарда явно был на подходе. Обычно ржущие над малейшим намеком на шутку Вася и Петя неожиданно притихли, глядя на меня ошалелыми глазами. Алиса всем своим видом выражала только одно. «Тебе пиздец».
-я — Егор Алексеевич Соколов, ваш новый куратор и преподаватель основ археологии. А ты, очевидно... — парень сверился со списком, — Майя Макарова.
Блять, кажется знакомство с новым преподавателем произошло немного не так, как планировалось. Теперь все встало на свои места — и куча девиц на первом ряду, и то, почему в аудитории было так тихо. Кажись, этого молодца к нам только что из универа направили — иначе он был бы менее дружелюбным и более... серьезным, что ли? Соколов ухмылялся, покачивая ногой и глядя на то, как я медленно пунцовею. Одногруппнички наблюдали за нашим разговором с показным безразличием — уж я-то знала, как интересно смотреть на то, как кто-то другой капитально садится в лужу. Так, надо выбираться из этой ситуации как можно скорее. Не будет же новый преподаватель заебывать меня всю пару.
-Она самая, — пискнула я, — слушайте, я дичайше извиняюсь, Егор Александрович... — Алексеевич, — громким шепотом подсказала мне Алиса с задней парты.
По аудитории прокатились смешки. Мне дико захотелось провалиться сквозь землю — или как минимум уйти, но вряд ли сейчас это было возможно без фатальных последствий для моей успеваемости
-Да, именно он, — кивнула я.
Соколов хмыкнул, но ничего не сказал
— мне правда очень жаль. Можно сесть на место?
— Ну, садись, — пожал плечами Соколов.
Я кивнула, как можно быстрее разворачиваясь и направляясь к Алисе, которая меня уже ждала, гипнотизируя взглядом, который выражал что-то среднее между смехом и страхом
— далеко собралась, Макарова?
Блять, да отцепись ты, ради Христа.
— Ну, на свое место как минимум, — осторожно полуобернулась я.
— Отныне твое место, Макарова, в первом ряду, — Егор Алексеевич усмехнулся, — думаю, девочки подвинутся.
Девочки, судя по их лицам, двигаться не хотели категорически, о чем я тут же Соколову и сообщила
— Да ладно вам, Егор Алексеевич, чего людей зря дергать? Меньше народу — больше кислороду, а то у вас тут впереди уже и так душно как-то, — позади послышались смешки, и я прикусила язык, — Я вам мешать не буду, посижу себе сзади тихонько...
— Минералочки попьешь, ага, — Соколов широко улыбнулся, кивая на Алису, которая потихоньку передавала бутылку с водой вперед по рядам ухмыляющихся однокурсников
— садись, Макарова, не задерживай учебный процесс, и так потеряли кучу времени из-за тебя.
— Из-за меня, ага, — пробурчала я, пристраиваясь с краю первого ряда и откидываясь на спину. Соколов, даже если и услышал, виду не подал. Он уже встал за трибуну, оглядывая аудиторию, прошу прощения за каламбур, соколиным взглядом.
— Итак, кто еще не запомнил — я Егор Алексеевич Соколов. Я буду преподавать вам основы археологии и древней истории. Те счастливчики из вас, которые выбрали это направление в прошлом году, когда вы работали с Эллой Владиславовной, в качестве профильного, будут проводить со мной четыре пары в неделю. Те, кто не выбирал — две. С этим пока все понятно? Идем дальше...
По аудитории прокатился разочарованный вздох, который особенно ощутимым был на первом ряду, среди девушек, которые явно не обрадовались такой расстановке событий. Археология в прошлом году отнюдь не была в топе популярных предметов
— Элла Владиславовна была старой, строгой и совершенно неприятной женщиной, которая, плюс ко всему, читала лекции скучно и долго, а отсутствующих не отмечала. В итоге на паре присутствовала лишь малая часть курса — те, кто ради археологии, собственно, и пришли.
Я закатила глаза. Угадайте, кто мечтал о профессии археолога с тех пор, как посмотрел с братом первый фильм об Индиане Джонсе? Даже Элла Владиславовна не отбила у меня желание изучать ее — черт подери, да я ради археологии сюда вообще поступила! Чувствую, пары будут просто неописуемыми. Четыре пары в неделю...
-... и практика! — оптимистично закончил Соколов, присаживаясь на край стола и улыбаясь дамам на первом ряду. Дамы млели, чуть ли не обмахиваясь тетрадями, я тихо цедила минералку
— О ней поговорим позже. Значит, так, второй курс — надолго вас задерживать не буду. Давайте сразу договоримся — мне все равно, есть вы на парах или вас нет, но пройденный материал вам никто не возместит и не расскажет во второй раз. На лекциях я не отмечаю, на семинарах отвечать не заставляю, но посещения — приятный бонус к вашим оценкам на сессии. Так, что же еще... Сдаете домашнее задание в срок — получаете свои оценки, не сдаете — не получаете ничего, кроме всеобщего презрения.
Я тихо фыркнула, закатывая глаза. Преподаватели, которые пытаются шутить — знаем, плавали. Дальше по списку обычно идет хихиканье со стороны аудитории... Так точно. Петя и Вася заржали с последних парт, к ним чуть погодя присоединились Поленька и Милочка, которые в данный момент находились в опасной близости ко мне — тут же, на первом ряду. Я поморщилась. Голова дико болела.
- Так, в общем, все. Есть вопросы? — Соколов обвел глазами притихшую аудиторию.
Я усмехнулась — что будет дальше, я уже знала. Хор, состоящий из голосов Милочки, Поленьки и пары их подружек, начал свою бессмертную песнь с припевом-хихиканьем:
— А сколько вам лет? — А давно вы к нам приехали? А откуда? — А вы раньше где-то преподавали? — А вы у нас в следующем году ведете что-то? — А можно к вам в группу по специальности перевестись?
Эх, бедняга. В глазах Соколова на миг мелькнула настоящая паника, а затем он махнул рукой, призывая к тишине:
— Так, во-первых, обращайтесь ко мне на «ты» и по имени, я сам институт только пару лет назад закончил, мы все здесь — взрослые люди.
Ага,взрослые. Я повернулась назад, обмениваясь с Алисой красноречивыми взглядами. Единственным взрослым человеком в нашей группе была Настенька — наша староста, которая сейчас тщетно пыталась перекричать хор дамочек с первого ряда и добиться чего-то конкретного по поводу расписания и практики. Все остальные — сборная солянка из детишек с разным уровнем усидчивости, интеллекта и умения маскировать недостаток первого или второго.
-Во-вторых, я имел в виду вопросы по предмету, но так тому и быть. Перевестись в мою группу по специальности в этом году нельзя, нужно было писать заявления в прошлом. То же касается и перевода из моей группы в другую — заявления уже заверены, назад ходу нет, будем работать. О-очень своевременная ремарка. А я уж было понадеялась на то, что могу быстренько свалить к этнографам или востоковедам...
— Лет мне достаточно, чтобы учить вас уму-разуму, но делать я этого не буду, — Егор пожал плечами, обводя нас внимательным взглядом.
Я поморщилась. Давай-давай, втирайся в доверие, демонстрируй, какой ты лояльный и понимающий — меня не проведешь
— Раньше я работал в полевых условиях, из-за чего меня и пригласили к вам вместо Эллы Владиславовны, когда она ушла на пенсию. Так, с вопросами закончили, теперь будем знакомиться — работать нам с вами еще долго. Кто хочет — встает по очереди, представляется, говорит пару слов о себе. Кто не хочет — того не заставляю. Макарова!
— Что? — услышав свою фамилию, я подняла на преподавателя жалобный взгляд.
- Отпусти, не мучай. — Ты можешь не стараться — тебя я уже запомнил, — Соколов хмыкнул, — ну что ж, начнем с первого ряда. Да, давайте с вас...
— Поля, можно на ты, — Поленька встала, перед этим почему-то наградив меня уничижительным взглядом.
Я только хмыкнула на её лавры я не посягаю, больно надо. Боюсь, если я попытаюсь исполнять обязанность Поленьки, мой язык отсохнет день на второй-третий — не только от рекордного количества лести, но и от менее приятных вещей, которые она, судя по слухам, этим языком вытворяла, — знаете, я о-очень люблю археологию... Когда Полечка произносила свое «очень», ее губы сложились в такой идеальный кружочек, что в любви к археологии и археологам сомневаться не приходилось. Соколов, судя по его взгляду, такую преданность делу понял и одобрил. Я тоскливо вздохнула. Это будет долгий год
***
-Вот пиздец, — жалобно протянула я, как только мы вышли из здания института и двинулись к парку, — ну скажи.
— Пиздец, — глубокомысленно согласилась Алиса, роясь в сумке в поисках проездного, — но ты сама виновата. «Нафига мы притащились в такую рань в выходной?». Да какая муха тебя укусила?
Я только дернула плечом, провожая взглядом спешащего куда-то Соколова. Не оглядываясь по сторонам, тот двинулся прямо к остановке и замахал рукой маршрутке, которая уже собиралась отъезжать.
Ну ни дать, ни взять — студент магистратуры. Вот как мне было догадаться, что он и есть тот самый преподаватель? Еще и нагрубила, Матерь Божья... Прекрасное начало года, Макарова, просто замечательное. Надо было еще дверь в аудиторию с ноги открыть для пущего эффекта. И почему мне кажется, что единственный предмет, который меня интересует в этом чертовом институте, теперь заранее проебан? Возможно, потому что Соколов успел выставить меня на посмешище еще раза два, пока вел пару. К его чести, отпустил он нас пораньше — минут за тридцать до звонка. Впрочем, его самого тут же взяла в оборот Поленька, которая за то время, пока я собирала сумку, успела осведомиться у Егора Алексеевича об индивидуальных заданиях («Нет, таких услуг я, к счастью, не предоставляю, они и не нужны — ходи на лекции»). Также Янковскую очень интересовала дополнительная литература («Список есть в библиотеке, но могу принести на следующее занятие») и почему-то точный возраст преподавателя («Двадцать семь, а что?»). Кажется, последний пункт Поленьку очень даже устраивал, поэтому она, сделав ручкой кокетливое «пока-пока», ретировалась с места происшествия, зачем-то оставив после себя Соколову номер телефона, а нам — запах сладковатых духов. От такого теплого приема Егор Алексеевич малость опешил — нас же с Алисой уже ничего не удивляло. Он — далеко не первый преподаватель, с которым Поленька мечтает... отправиться на раскопки.
— Полина Соколова, — буркнула я, забирая у Алисы бутылку с минералкой и переходя дорогу вслед за ней, — звучит замечательно.
— А как звучит «четыре пары с Архилохом в неделю»? Я хихикнула, получилось как-то грустно. Архилохом Соколов стал с чьей-то легкой руки еще во время пары, и в чате группы его иначе уже никто и не называл
— даже Настенька, наша святая староста, признала прозвище удачным.
— Звучит, как тотальный пиздец, — глубокомысленно заключила я, — помнится, с этого наш разговор и начался.
— А я говорила, надо было со мной на Средневековье записываться, — поучительно вскинула палец Алиса— вот чем тебе не рай — сидишь, угораешь со старых гравюр, пилишь с ними мемы и в ус не дуешь. Хочешь копаться в земле — заведи кактус, страдать меньше.
Я только пожала плечами, уныло вздыхая. Что уж толку жалеть...
— Ладно, давай забудем, у нас половина выходного впереди, — оптимистично улыбнулась я, задвигая мысли о раскопках и Егоре Алексеевиче подальше, до понедельника,
— за вином или за кофе? — А на что денег хватит? — Алиса потянулась за кошельком.
— На проезд до парка и одну шаурму на двоих, — хмыкнула я. — Вот ради таких моментов, Макарова, я с тобой и дружу, — Алиса рассмеялась
Хмыкнув, я подняла глаза, провожая взглядом маршрутку, уносящую Соколова в неведомые дали — которые, как я надеялась, находились географически гораздо дальше, чем в принципе могла находиться я
***
-Алло, сестренка, — голос Вовы в трубке больше напоминал козлиное блеянье, чем, собственно, звуки, которые в принципе может издавать человек
— купи... ик... приобрети нам хлебушка... пжалуста.
— Снова нажрался, ирод, — грустно резюмировала я, разворачиваясь в сторону магазина, — нахер тебе хлебушек? У нас же полный холодильник всякого, мы вчера за покупками ходили.
— А я хочу хлебушка! — обиженно протянул братец, издавая, помимо речи, звуки, которые я идентифицировать затруднялась
— Бородовского!
— Бородинского, Вов. Так ты же не любишь такой, — недоуменно протянула я, толкая дверь супермаркета и направляясь к рядам с выпечкой. По дороге в корзинку отправился еще пакет кефира, яблоки и маленькая шоколадка, а затем — большая бутылка воды. Что-то мне подсказывает, что ему завтра понадобится.
— А я и не люблю, — Вова рассмеялся так, что мне пришлось отвести руку с мобильником в сторону
— это... ик... не мне. — Это мне! — радостно воскликнул кто-то в трубку — очевидно, тот самый друг Вовы, о котором я умудрилась успешно забыть еще по дороге в институт
— Купи хлебушка, мы тебя... этим... ликером угостим.
-ага, ликер, значит. — А ликер какой? — осведомилась я, снимая с полки буханку хлеба.
— Ух ты, у тебя голос приятный, — потянул друг Вовы,— лимонный.
— Голос? — удивилась я.
— Ликер, — досадливо пояснил парень, — так что, хлебушка купишь?
Хмыкнув, я положила трубку. Ну, ради лимонного ликера...
***
— Господа алкоголики, вы бы хоть окно открыли, — прокричала я в глубины задымленной квартиры, закрывая за собой дверь, — пахнет, как будто вы тут буквально угораете, а не фигурально.
И действительно — похоже, что мой братец со своим другом сидели в квартире безвылазно, выпивая и время от времени покуривая в форточку, уже несколько часов. Да уж, не быть этому дому семейным гнездышком — скорее уж притоном или ночлежкой.
— Сестричка! — как полоумный, заорал Вовка, выбегая с кухни, — Ты вернулась!
— Отойди, окаянный, — я выставила руки вперед, готовясь защищаться, — ты меня сейчас с ног одним запахом свалишь. Вы тут явно не только ликером балуетесь.
— Ну чуть-чуть, — как-то слишком уж благостно улыбнулся Вова, утаскивая из пакета хлеб Понятно, пациент в кондиции, пациент прошел анестезию,
— мы тут на кухне сидим, хочешь с нами?
— Не-не, — замахала я руками, прикрываясь от мощного аромата паленого алкоголя и сигарет, что доносился с нашей крохотной кухоньки
— я только чайку себе налью, и больше вы меня не увидите.
Проскользнув мимо братца, которому вдруг резко захотелось объятий с дверным косяком с хлебом в одной руке и стаканом в другой, я открыла дверь на кухню. После того, как я снова смогла видеть и дышать, передо мной предстала просто-таки картина маслом. Выдыхая дым в форточку и туша бычок об мою любимую герань, у окна во всей своей слегка пьяной красе стоял Егор Алексеевич Соколов. Парень обернулся на звук открываемой двери, и теперь мы оба недоуменно пялились друг на друга.
— Блять, — глубокомысленно изрек Соколов.
— Вот уж точно, — так же глубокомысленно согласилась я. Похоже, без индивидуальных занятий все же не обойтись.