Колония 2002

На удивление, сегодня солнечно. Однако это не отменяет ненависть Тэхёна к жизни, работе, окружающему миру. Его бы воля: закурил, только вот, не курит. Да и не пробовал никогда, да особо и не планирует. А ещё он никогда не любил март. С каким началом, любовью и нежностью может быть пропитан этот месяц? Только частый дождь, грязь и вонь от того, что скрывается под слоем снега. Невыносимая вонь, которая проходит только к середине апреля. Всё-таки жизнь на окраине показывает себя во всей красе только весной. В остальное время, как-то терпимо.

В кабинет стучатся, и Тэхён разрешает войти. На пороге стоит омега достаточно зрелого возраста, в сером свитере и чёрных, приталенных брюках. Он нервно и неуверенно жмётся у входа, не решаясь не пройти, не заговорить.

— У вас что-то случилось? Проходите, не бойтесь, — прокурор приглашает гостя, но тот лишь начинает рыдать навзрыд и подходить не к стулу, а к Тэхёну.

— Поймите, он не виноват, он ничего не сделал! — омега, кажется, готов упасть на колени.

— Простите, я не совсем понимаю, о ком вы, — Тэхён пытается встать, но омега падает на пол, хватаясь за ноги Кима.

— Он не виноват! Он не убивал его! Он не убивал его, не убивал! — в истерическом припадке, задыхаясь от слёз и воздуха, продолжает кричать. — Мой Хамиль ни в чём не виноват!

И Тэхён осознаёт, что в его ногах валяется папа Хамиля. В сердце появляется новая трещина, но Ким умело её перекрывает и, меняя тон, как жёстким хлестом, прямо в лицо:

— Он убил человека. Его осудят по закону и посадят на заслуженный срок.

— Мой мальчик не виноват! — уродское, красное лицо поднимает свой взор на прокурора и снова задыхается в истерическом припадке. Тэхён видит лишь родительское отчаяние и боль. Боль, несравнимую ни с чем в этом мире.

— Мне вас жаль. Но ещё мне жаль родителей убитого. Жаль его друзей, жаль его младшего брата, который никогда больше не увидит родное лицо, потому что кто-то решил, что имеет право решать чужую судьбу. Зачем вы доказываете это мне? Хоть жить в этом кабинете останьтесь, я потребую долгий срок для вашего сына. Тот, кого убили, возможно, хотел жить, а не стать удобрением на кладбище, — Тэхён замирает на секунду, но решает продолжить. — В следующий раз подумайте, прежде чем что-то делать.

Ким нажимает кнопку вызова охраны и пытается отойти, но омега хватает кружку со стола и разбивает ту о чужую голову. Тэхён медленно отшатывается к столу и чувствует, как густая жидкость стекает вниз. Голову прожигает жгучая боль, а в глазах темнеет моментально. Физически его ещё не пытались уничтожить. Вбежавшая охрана скручивает омегу, но Ким уже и не слышит, что тот кричит вслед. Не вырубиться бы прямо тут, а всё остальное можно пережить. Медбрат обрабатывает рану и налаживает повязку на голову, прописывая постельный режим и отдых. А ещё лучше обратиться в больницу и пройти обследование.

Тэхён опрокидывает голову на кресло и закрывает глаза. Не убили и хорошо. Только теперь страшно появляться дома, родители не оценят такой сюрприз.

***

Чонгук заходит в прокуратуру, показывает нужные документы и поднимается на этаж, где находится прокурор. До альфы то и дело доходят какие-то отголоски о каком-то нападении и выдержке какого-то омеги. Чон стучится в нужный кабинет, получает разрешение войти и столбенеет на месте.

— У меня травма на тех, кто стоит у входа и молчит, а потом разбивает кружку мне об голову, поэтому прошу, проходи и садись, — Тэхён, который бледнее январского снега, пытается шутить. Но альфа чувствует лишь нарастающую тревогу.

— Это о вас твердит вся прокуратура? — альфа большим пальцем правой руки показывает куда-то назад и видит, как Тэхён закрывает лицо руками.

— Об этом твердят уже все? — Чонгук молча кивает. — Ужас.

— Такими темпами я не успею пригласить вас на свидание, — альфа садится на стул напротив, и подпирает голову рукой, смотря на омегу сверкающими глазами. Тревога в них не исчезает, но он рад, что хотя бы не всё так серьёзно, как показалось на первый взгляд. — Вы не успеете стать моим мужем, родить милого омежку, мы не купим дом на берегу моря и не заведём какого-то очаровательного пса.

Тэхён сначала расширяет свои небесные глаза в шоке, затем в гневе, а потом заразительно смеётся. Откидывает голову назад и не сдерживает себя. Смех льётся из него мелодичной струной, прямо в сердце альфы. Чон смотрит так, будто уже и кольцо подготовил, и риелтора нашёл и роддом выбрал.

— Не смейтесь так, иначе я стану ещё и вором.

— Вором чего? Моей адекватности в происходящем?

— Вашим вором, — Тэхён замолкает и смотрит внимательно в изумрудные. — Украду вас, поселю в своей квартире и буду добиваться. Стокгольмский синдром быстро овладеет вашим разумом, и вы сдадитесь.

— Сомневаюсь, что вы хотите себе ещё один уголовный срок, но вы можете попытаться, — Тэхён убирает бумаги в стопку и так же слаживает руки под головой, смотря в ответ с насмешкой.

— Сделать вам такой подарок? Ни за что. Думаю, Чон вам подойдёт больше, чем Ким, — Чонгук встаёт из-за стола, не давая ответить омеге. — Давайте сначала заедем в больницу, а потом поедем на тщательный осмотр моего скромного жилища.

— Я не люблю таких наглых альф, так что сбавь свои обороты, — Ким медленно встаёт из-за стола, забирая пальто со спинки кресла.

— Звучит так, будто вы даёте мне шанс, — Чонгук хмыкает, а Тэхён в сотый раз за этот разговор пытается усмирить свой гнев. — Хорошо, давайте по честному. Через минуту сюда зайдёт прокурор Лим с подписью, и если это правда произойдёт, то вы пойдёте со мной на свидание, — Тэхён опирается о стол и складывает руки на груди, тяжело вздыхая.

— Этого не произойдёт, потому что прокурор Лим уехал в Тэгу, — Чонгук опирается на стену, держа куртку в руках, которую снял, как только зашёл в прокуратуру, и молчаливо ждёт. В дверь, без разрешения заходит альфа средних лет с кипой бумаг и стаканчиком кофе.

— Ким, подпиши бумаге о Хамиле, только ты остался, — альфа кладёт свои бумаги на стол и протягивает парочку Тэхёну. — Кстати, как голова? Вся прокуратура на ушах, давно у нас не пытались никого убить.

— Ты почему не в Тэгу? — Тэхён распахивает свои глаза и смотрит недоумевающе на коллегу.

— Тэхён, послушай, я, конечно, понимаю, ты вышестоящее руководство, вечно занят и всё такое, но я съездил туда ещё вчера. Просто подпиши бумаги, а потом попроси выходной, а то за тебя уже правда страшно, — Тэхён подписывает нужные документы и извиняется. — Да ладно, с кем не бывает, — альфа собирается уже уходить, но замечает глупо улыбающегося Чонгука у стены. — О, Чон, привет! — альфы здороваются и Лин уходит.

— Он любит красное вино, мясо средней прожарки и ресторан Юнги, — альфа пытается донести всё до Тэхёна, пока тот собирается с мыслями. — А вы должны мне свидание. Есть какие-то пожелания?

— Сброситься со скалы без страховки, — безэмоционально бросает Ким, просит выйти Чонгука, замыкает кабинет, и они вместе спускаются на парковку. Чёрная BMW E38 выделяется среди всех своей оригинальностью и явной несовременностью.

— Такие машины были популярны в девяностых годах среди бандитов, — Тэхён садится на переднее сидение и отмечает, что машина внутри ничем не уступает современным.

— Не осуждайте меня, — тоскливые, изумрудные глаза смотрят в небесную синеву и просят понимания. — В мои девятнадцать для меня не было ничего лучше. Я был молод и глуп, поэтому хотел выделяться среди толпы. А ещё, — Чон замирает лишь на крошечную секунду, — отец помогал мне приводить её в порядок после покупки. Так что я дорожу ей, не только в память об ушедшей юности, но и в память о родителях.

Тэхён замолкает. Он не готов был к чужим откровениям. И если быть честным, он не знает, как понять его. Случим с ним такая трагедия, как с братьями Чон, он бы не пережил. Родители для него составляют огромную ценность. Даже больше, чем нелюбимая работа и преследуемая им цель.

— Я хочу в ресторан твоего друга, — поворачивает свой взор на альфу и видит в ответ неверующий взгляд. — Давно хотел там побывать, да и свидания у меня не было целых пять лет. Уже и забыл, какого это.

— Это единственное условие, или есть ещё что-то?

— Я не люблю слухи, тем более о себе, поэтому не смей разбалтывать об этом, — требовательно предупреждает омега.

— Как скажешь.

***

В больнице омеге провели осмотр и посоветовали больше отдыхать. Взять отпуск, или хотя бы выходные. Тэхён умом всё понимает, сейчас не время пререкаться, поступать по своему и пренебрегать своим здоровьем, но сердце не хочет тратить ни минуты. Оно, как глупый баран, упёрлось в ворота, и не желает двигаться с места. Стоит, стоит, и не понятно чего ждёт. Вроде сделал всё, а всё равно ещё не время уходить. Сердце тоже не дурак, хочет и семью, и дом, и какого-нибудь пса. Но к этому упёртому дуэту подходит душа, раскрывается нараспашку и показывает, что прошлое не отпущено, не скрыто, не забыто. Оно всё ещё живёт внутри Тэхёна и кричит диким рёвом, кровоточит и, временами, скулит. Прямо как Тэхён одинокими ночами, в своей комнате, в холодную подушку.

Омега прикрывает глаза и заходит в квартиру. Здесь, в коридоре не так пусто, как у Тэхёна внутри. У него неизлечимая боль, а тут полочка с обувью, зеркало в пол и забавная картинка с котом из «Шрека», который стоит с выпученными глазами и в слезах просит гостя снимать обувь. Тэхён, как прилежный гость, снимает и проходит дальше. На стенах, выполненных в молочном цвете, висят фотографии и какие-то плакаты известных исполнителей и актёров. Тэхён мало кого знает из них, ему некогда, у него работы выше крыши. В просторной гостиной стоит белый диван, два кресла и телевизор, который попутно включает альфа. Пара растений в странных горшках в форме гномов, статуя Фемиды, которая немного ниже омеги и шкаф, с кучами книг. С правой стороны от диванов, маленькая кухня и столовая, выполненная в стиле минимализм. Кухонные шкафы бежевого цвета, чёрный холодильник и такая же в стиль чёрная плита, деревянный стол с четырьмя стульями. Омега подходит к другой двери, что находится напротив кухни и входит. В спальне у альфы стоит двуспальная кровать, стол с ноутбуком, маленькое кресло, а рядом торшер, маленький, книжный шкаф и проигрыватель для прослушивания пластинок. Рядом с входом в комнату, находится ванная, которая вмещает в себя угловую ванную из акрила, унитаз, раковину и стиральную машину. Тэхён делает вывод, что это идеальная квартира для одного человека.

— Я ещё многое не сделал, — шепчет где-то позади альфа, отчего Тэхёна бросает в дрожь.

— О чём ты? — омега разворачивается и видит позади себя Чона, который облокотился о стену.

— Я ещё не полностью украсил квартиру. Времени хватило только на плакат в коридоре, и всё, — как-то с грустью сообщает альфа.

— Почему у тебя не хватает времени? — омега закрывает дверь в ванную и проходит к дивану, садясь на него. Нужно заполнить документы о проверке и можно идти домой.

— Я ищу работу, но с моим сроком никто не бросается взять меня.

— Тогда откуда деньги на съём квартиры? — Тэхён поднимает взгляд на Чона и понимает, что прозвучало это слишком высокомерно и требовательно. — Прости. Это издержки профессии, я не хотел так отвратительно это сказать.

— Мы с Чимином разделили деньги за продажу родительской квартиры.

Тэхён непонимающе хмурит брови и смотрит на альфу.

— Почему машина служит памятью о родителях, а квартира нет?

— Потому что ни мне, ни Чимину, не хочется быть там, где их убили, — альфа проходит на кухню, чтобы заварить чай. — А потом где и я убил человека. Воспоминание не из самых приятных.

Тэхёна начинает откровенно тошнить. Тошнить от того, как живётся ему, этому альфе, у которого и права на ошибку нет. Он даже на кладбище поехать не может. Кладбище их района находится за километром от города, а Чону нельзя выезжать. Отвратительнее этой ситуации нет ничего, думается омеге. Он смотрит на разливающего по кружкам чай Чона, и ощущает всю несправедливость этого мира. Тэхён видит, на плечах этого альфы лежит тяжёлым грузом такое же прошлое, такие же ошибки, такие же несбывшиеся мечты. И он искренне удивляется, как Чонгук может чего-то желать, сражаться и улыбаться. Ребёнок, дом, собака, море. Когда-то, по правде сказать, и Тэхён хотел. Но сейчас, в это время, омега восхищается уверенностью альфы и его смелым мечтам.

— Чёрный чай со вкусом малины, выпейте, должно полегчать, — Чонгук ставит кружку и садиться в кресло, отпевая из своей.

— Почему в твоих мечтах именно я? Вокруг много омег, выбери другого, — Тэхён не притрагивается к чаю и ждёт ответ. Чонгук ставит кружку на столик и задумчиво смотрит на омегу.

— Хочешь знать, почему мне понравился именно ты? — омега кивает. — У тебя красивые глаза, и это, во-первых. Я никогда такого не видел, и думаю, что наш ребёнок будем с твоими глазами. Не перебивай, — Чонгук поднимает руку вверх, прося немного помолчать взбунтовавшегося Тэхёна. — Во-вторых: ты красив. Просто очаровательно красив, даже не смотря на синяки под глазами и уставший вид. В третьих: ты знаешь, что тебе нужно. Я совсем не понимаю, чего ты добиваешься, но я вижу, что твоя цель очень важна для тебя, ты так яро её преследуешь, что нужно быть глупцом, чтобы этого не заметить. В четвёртых: я знаю, что ты очень нежный, душевный, мудрый, многогранный и ещё миллион качеств, которые меня привлекают в тебе. И, наконец-то, в пятых: я безнадёжный романтик. Я не могу приказать своему сердцу, а оно, как видишь, выбрало тебя. Такого удивительного и единственного на всём свете. Поэтому, я продолжу борьбу, даже если ты самостоятельно удерживаешь себя сотнями оков.

Тэхён ощущает это: скатывающуюся слезу со своей щеки. Он помнит, помнит каждого, кто пытался завладеть им. Были сотни букетов, сотни приглашений, сотни комплиментов и разговоров, но ни одного конкретного объяснения, почему именно он. Никто не пытался взглянуть глубже и понять, что Тэхён не готов, что он совсем не хочет впускать никого не в жизнь, ни тем более, в постель.

— Ну чего вы, перестаньте, — Чонгук стирает слезу и возвращается на своё место. Хотелось бы взять за руки и прижать, но альфа понимает, ещё не время. — Вы должны плакать от счастья, а не от очевидных вещей.

— Я думаю, мне пора, — Тэхён даже не уходит, он бежит из этого места, где попытались понять и принять. Не готов, всё ещё не время.

***

Чонгук сидит в гостиной дома семьи Мин и пьёт чай. Юнги и его отец спорят, как лучше поменять меню в ресторане, а папа и Чимин готовят ужин, обсуждая последние сплетни, которые узнал старший омега. Джи снимает кофту со своего сына Соки, чтобы маленькому альфе не было жарко.

— Малыш, иди к дяде Юнги, — альфа подзывает к себе Соки и берёт того на руки, уводя за диван. — Смотри, что у меня для тебя есть, — альфа вручает малышу огромный трактор, на котором можно ездить и даже управлять ковшом. Он видит огромную улыбку ребёнка и сам не может сдержаться.

— Спасибо, дядя Юни! — Соки целует альфу в щёку, спускается с рук, подбегает к трактору и восхищёнными глазами начинает его разглядывать. Юнги, у которого совершенно нет иммунитета к этой крошке, смотрит на Чимина счастливыми глазами. Альфа уверен, не будь омега ещё так молод, они бы давно стали родителями. Чимин прячет своё смущение в нарезке помидор, а Юнги чувствует жар собственного тела, от перенасыщения любви. Благословление Чонгука, это всё, что им нужно.

— Боже, Юнги, в квартире уже нет места твоим подаркам, тем более они каждый раз всё габаритнее и габаритнее, — тяжело вздыхает Джи и помогает забраться на трактор сыну.

— Я подарю машину, как только ему стукнет семнадцать, — с улыбкой сообщает Юнги.

— Давай хотя бы доживём до велосипеда, — задумывается Джи. — До трёхколёсного.

— Какой цвет, Джи? Синий или чёрный? Я читал, что детям нужны яркие цвета для развития воображения, поэтому заказал зелёный, — сообщает Чонгук, убирая телефон в карман.

— Кстати, я тоже где-то это читал, — гордо сообщает Юнги. — Джи, я заказал двухколёсный, но уже чёрный, он у нас ведь стильный альфочка, — Юнги щиплет за щёчку врезавшегося в его ногу на тракторе Соки.

— Это мой ребёнок, ребят, — Джи ошарашенным взглядом стоит стоять посередине гостиной. — Такими темпами, дядюшки для него будут роднее отца.

— Брось, Джи, — отец Юнги забавно смеётся с этой ситуации, находя её семейной и тёплой для сердца. — Они просто ещё не стали родителями, вот и отдают всю свою любовь твоему сыну. Тем более, я знаю по себе, что дети близких друзей становятся так же родными и дорогими сердцу, как и собственные.

— Я всё понимаю, дядя, но они не могли бы быстрее стать родителями, а то уже, правда, в квартире нет места. Даже бывший муж уже жалуется и просит, чтобы поменьше задаривали, а то вырастет избалованным, и что потом?

— Кстати, по правде говоря, Юнги, когда мы увидим внуков? — папа ставит на стол блюда, не замечая, как Чимин и Юнги быстро переглянулись, а потом так же, вместе, побледнели.

— Года через два, точно, — уверенно говорит Юнги. Чимину осталось учиться год, а потом ещё свадьба, медовый месяц, переезд и много, много дел. — Может, даже через три.

— Почему именно два или три, — Джи спрашивает таким лукавым тоном, будто что-то знает. Не раз наблюдал странные ночёвки альфы у омеги, взгляды и двусмысленные разговоры.

— Думаю, тогда я буду готов к отцовству, — так же лукаво отвечает Юнги.

— В двадцать восемь молодостью уже не пахнет, а в тридцать и подавно, — немножко с ехидством протягивает Чимин, а Юнги давится чаем.

— Ребёнку десять, тебе сорок, — задумчиво говорит отец Юнги. — Ему тридцать, тебе уже семьдесят и ты почти на смертном одре. Ладно, допустим, ты долгожитель, но ты всё равно не сможешь быть ему другом, потому что не все в семьдесят понимают своих детей.

— А потом, если он тоже захочет завести семью в сорок, то внуков не дождаться никогда, — папа Юнги констатирует печальный факт.

— Да уж, вы умеете поддержать, — Юнги ставит чай на столик, отдавая всё внимание собственным мыслям.

— Да ладно вам, человек в тридцать хотя бы точно понимает, что он хочет семью. Как по мне, это даже лучше, чем безрассудная беременность в двадцать со всеми вытекающими последствиями, — Чимин с тихой поддержкой смотрит на Юнги и улыбается.

— Чимин, когда я узнаю, что ты беременный, мне придётся заново принимать твоего альфу и сдерживать себя, чтобы не оторвать ему член, — не совсем обнадёживающее слышит омега из уст своего старшего брата.

— Смотри, как бы я не включил братскую ревность и не попытался прикончить Ким Тэхёна, — Чимин складывает руки на груди и смотрит на брата совершенно не нежностью, скорее маленькой злостью и полным непониманием.

— В вашей семье убийство — это обыденность? — Джи садится на диван, фотографируя сына.

— У тебя кто-то есть, — Чонгук пропускает мимо ушей реплику Джи и сверлящим взглядом смотрит на брата.

— А у тебя есть прокурор Ким и я не лезу в ваши отношения, — Чимин ни за что не пропустит никого в их с Юнги личную жизнь, пока сам того не захочет. Если понадобится, будет скрывать до двухметрового слоя земли над собой.

— Чимин, у нас с ним есть пока что только отношения прокурора и бывшего заключённого, не больше.

— О каком благословлении от тебя может идти речь, если ты не хочешь, ни принимать, ни отпускать, — скорее, это летит Юнги, потому что именно он планировал говорить с Чоном.

— О, представь! Ты убиваешь человека, тебя садят на двенадцать лет, твой шестнадцатилетний брат остаётся один. Потом ты выходишь, отсидев лишь жалкую половину, пытаешься привыкнуть к новому укладу жизни, к тому, что тебе уже давно не шестнадцать, а ты взрослый, полноценный омега, который способен сам позаботиться о себе, и уже, построить свою семью. Подумай, что я должен ощущать? Ни у меня, ни у тебя, нет родителей, которые могли бы дать совет или уберечь от каких-то ошибок. Поэтому не надо обвинять меня, что я пытаюсь быть для тебя опорой и поддержкой. Я не заменяю тебе родителей, их и не заменить, ты знаешь, но мне, как простому старшему брату, который не видел весь твой путь взросления, сложно будет тебя отпускать в чужие руки. Пойми, Чимин, каким бы ты не был сейчас, состоишь ты в отношениях или нет, для меня ты так и остаёшься тем шестнадцатилетним подростком, которого я запомнил. Я привыкаю и осознаю, что я упустил то время и сейчас узнаю тебя нового. Если ты любишь кого-то или полюбишь, решишь выйти замуж и родить ребёнка, то хорошо, я сам тебе желал этого, когда сидел за стеной, но сейчас, просто дай мне время, чтобы привыкнуть ко всему этому.

В гостиной тишина. Каждый задумывается о чём-то своём, но каждый понимает, что Чонгуку тяжело. Он выпал из жизни на пять лет, а когда вернулся, то всё неимоверно изменилось. А он всё подстраивается и принимает. Силы ему не занимать, и это правда. Чимин, не сдерживая слёз, подскакивает к альфе и прижимается, теряясь где-то в области шеи.

— Прости меня, Гуки.

— Ничего, малыш, я всё понимаю.

Спустя время, когда все успокоились и сидели за ужином, завязалась тема, которую Чонгук хотел пропустить мимо ушей, но, увы, она касалась именно его.

— Так, и как там наш районный прокурор? Холодная льдинка, в виде его сердца, оттаяла? — осматривая, как монумент в музее, свинину на вилке, невзначай спрашивает Юнги.

— Завтра идём на свидание, — альфа тонет улыбку в салате, пока Джи одобрительно бьёт по плечу. — Юнги, я могу забронировать столик в твоём ресторане на завтра?

— Да хоть каждый вечер приходите, моё заведение для вас открыто.

Чонгук улыбается своим мыслям. Пусть свидание и выпрошено не самым честным путём, но это то, что ему помогло. Он знает, именно Тэхён должен быть в его будущем. Остальные на его фоне просто блекнут.

***

Тэхён прикладывает к себе уже третий костюм, не зная, что лучше подойдёт. Всему миру отказывал, а тут обманным путём затянули. Но ответственного омегу уже не переубедить, раз обещал, значит, надо идти. Может, хоть на секундочку оставить самобичевание и посмотреть, как там сейчас, в романтическом мире. Омега уже и не помнит почти. Мозг человека устроен так: забывать то, что прошло и не вернётся. Тэхён так не считает и вспоминает каждый день, не желая отпускать.

— Куда ты так собираешься? — папа Тэхён щурит глаза и присаживается на край кровати, отодвигая раскиданную одежду.

— Пригласили на свидание, вот, стою, выбираю.

Омега бросает очередной костюм на пол, когда по телу проходит волна от испуга. Папа кричит так, словно встретил своего кумира. Он судорожно закрывает рукой рот и глубоко дышит, сдерживая слёзы.

— Что у вас случилось? — отец забегает в комнату со скалкой, готовый убивать всех и всё.

— Наш сын идёт на свидание, представляешь! Идёт на свидание, спустя столько лет!

— С пробитой головой? — отец ещё долго негодовал, пока Тэхён не заверил их в абсолютном здоровье. — Кто этот альфа? Я его знаю?

— Моя голова не пробита, там всего лишь царапина, — Тэхён поднимает вещи с пола, кидая их на кровать, садясь рядом с папой. — Это мой... — он теряется, не зная, как рассказать о том, кто такой Чонгук и с чем он связан, — в общем, я как бы присматриваю за ним.

— Присматриваешь? Он что-то сделал плохое? — папа перебирает какие-то рюшки на кофте, пока Тэхён собирается с мыслями.

— Да, и... — Тэхён снова замолкает, теряется в словах и правильности решения, — простите, я не знаю, как сказать.

— Просто скажи, мы не будем осуждать, мы просто даже не имеем на это права, — отец подсаживается с другой стороны и приобнимает сына.

— Он убил человека, — на выдохе. Тишина поглощает пространство, а папа перестаёт перебирать в руках рюшки от кофты. — Но не вините и не осуждайте его. В ночь, когда началась эта ерунда с нападением на квартиры и дома, убили его родителей. Таким способом он отомстил. Представляете, тоже отомстил, но только более прямым способом.

— Мы совсем не знаем его, так что да, мы не имеем право осуждать. В ту ночь пострадало так много людей, — отец омеги перебирает волосы сына, целуя в макушку. — Моего дядю Нима тоже ведь убили. Никто и не стал задаваться вопросами, просто убили и всё. Так что, хорошо проведи время и пожалуйста, будь осторожен.

Тэхён кивает, вытирая непрошенные слёзы. В ту ночь было поломано много судеб. Так много, что некоторые справляются до сих пор.

— Он говорил, куда тебя поведёт? — папа встаёт напротив зеркала, делая вид, будто ищет морщины. Хитрец. В свои сорок шесть он даст фору многим молодым.

— В ресторан семьи Мин, — омега снова смотрит на сына восхищёнными глазами.

— Ого, Тэхён, это же так круто! Должно быть, ты ему понравился очень сильно.

— Ага, а ещё он близкий друг Мин Юнги и поэтому имеет туда вечный пропуск.

— Ты молодец, Тэхён, — альфа забирает мужа и собирается выйти из комнаты, — нашёл альфу с вкусными связями.

— Господи, отец! — альфа задиристо смеется, и они покидают комнату.

Тэхён радуется за них, потому что он дал им какую-то надежду. Слепую, но надежду.

***

Чонгук сообщает, что подъехал и ждёт внизу. Тэхён сглатывает и ощущает накатывающее волнение. Омега переживает, он не был на свиданиях пять лет! Это не просто глупые шутки о несносном характере — это умышленный выбор с полным пониманием всех последствий. Тэхён накидывает пальто и выходит, не желая обращать внимание на родителей, которые уже давно стоят на балконе и рассматривают красивого альфу. Чонгук стоит, опершись на машину, в чёрном костюме, тёмно-синем пальто и букетом в руках. Тэхён теряется, увидев всё это. На омеге штаны и шёлковая рубашка молочного цвета. Цепочка на шее с его знаком зодиака, браслет на левой руке и маленькое колечко на среднем пальце, которое украшает держащую руку пальто.

— Я смотрю, тебя всем домом провожают, — Чонгук смотрит завороженно на омегу, не желая отводить взгляд.

Тэхён оборачивается и смотрит вверх, где почти каждый житель его дома стоит на своём балконе и с доброй улыбкой провожает прокурора. На улице восемь вечера, уже стемнело и в свете фонарей это выглядит так, будто Чон планирует сделать предложение. Тэхён прилаживает указательный палец к губам, давая намёк, чтобы каждый молчал и не распускал слухов. Каждый житель повторяет этот жест и снова дарит омеге свою тихую улыбку. Чонгук открывает дверь машины, одаривая Тэхёна пригласительным жестом. Омега садится и ему вручают букет нежных, белых роз. Может, это слишком просто и клишировано, но ему нравится. Тэхёну больше нравится простота.

Чонгук, паркуется у ресторана и открывает дверь омеге, подавая свою руку для помощи. Тэхён тихо-тихо благодарит, и ощущает тепло руки. Альфа по-джентельменски открывает ему дверь, приглашая. В ресторане играет спокойная музыка, полумрак придаёт интимную атмосферу, а Чонгук проводит их к нужному столику, прямо посередине, в самом сердце.

— Чонгук, почему здесь никого нет? — Тэхён полушёпотом задаёт волнующий вопрос, немного наклоняясь к альфе через стол.

— Вы не хотели ненужных слухов, поэтому я арендовал его весь. Этим вечером здесь будете только вы, я и повар.

Тэхёна поражает такая глобальность понимания его слов.

— Поздно. Жители моего дома уже обзванивают всех своих друзей, знакомых, семью.

— Ну и ладно, разве это важно, — Чонгук снова смотрит на Тэхёна и понимает: омега, словно вышел из книги. Такой красивый, гордый, волнующий сердце и душу. — Я заказал за вас, извините. Скоро блюда подадут к столу, а я предлагаю вам обозначить тему нашего свидания.

— Тему? — Тэхён вопросительно смотрит на альфу, загадочно улыбаясь, а Чонгук кивает. — Что ж, давай.

— Давайте сделаем вечер откровений. Вы мне: зачем решили стать прокурором и почему так яро отгоняете всех альф, а я вам все подробности того вечера.

Тэхён застывает, задумываясь. Он ещё никому не говорил правды, а те, кто знал, тактично молчали. Но и узнать альфу поближе хочется сильно. Ещё никто Тэхёну не предлагал таких сделок.

— Идёт, — Тэхён соглашается, откидываясь на спинку кресла.

— Только ничего не умалчивайте и будьте честны.

— Ты тоже.

К их столику подносят блюда и только тогда, омега понимает, что это не просто официант, а сам Мин Юнги.

— Я желаю вам приятного вечера. Если что-то понадобится, то я всегда рядом, — альфа удаляется в сторону кухни, а Тэхён снова смотрит на Чонгука взглядом, полным удивления и непонимания.

— Я же говорил, что сделал всё, чтобы ты почувствовал себя комфортно. Юнги ни за что не будет распространять слухи, поэтому ему можно доверять.

— Господи, Чонгук, не так же буквально.

Альфа усмехается, но предлагает опробовать еду. Тэхён чувствует, как мясо приятно тает на языке, а вино оседает на губах. Этот вечер просто поражает своим спокойствием и уютом. Омега и не думал, что Чон может быть настолько внимательным.

— Давайте, я начну, — альфа крутит в руках бокал с вином и начинает медленно погружаться в собственное прошлое. — Мне тогда было двадцать один, и мы только переехали в новую квартиру. Чимин готовился к окончанию школы, а я всё чаще пропускал университет, — Чонгук улыбается, вспоминая те беззаботные времена. — В тот день совершенно ничего не предвещало о какой-то угрозе. У нас ночевал Юнги, и мы копались в моей машине, что-то было не так с двигателем. Папа планировал вечером пожарить мясо, поэтому он занимался маринадом, а отец делал с братом физику. Чимин наравне с математикой не любил её. Вечером, как и планировалось, поели мясо, отец разрешил мне выпить пиво, а потом все пошли спать. Я не знал, что это наша последняя ночь, — Тэхён видит в глазах столько боли, что самому хочется выть от отчаяния. Голос альфы хрипит и немного дрожит, но Тэхён продолжает слушать. Если альфа решил начать с откровений, то омега впитает всё, как губка. — Это случилось в два часа ночи. Я захотел в туалет, поэтому вышел, а когда вернулся, то запах крови уже осел в лёгких. Тот человек забрался к нам через балкон. Он был очень тихим, словно профессиональный убийца. А потом ещё парочка таких же в соседние квартиры, — Чонгук ставит бокал на стол, смотря на Тэхёна. — Родителей он убил бесшумно. У папы нашли четыре ножевых ранения в живот и сердце, а у отца три. Когда он понял, что отец ещё дышит, то просто задушил. Следующим на очереди был Чимин, но туда он не успел зайти. Юнги сражался с ним из последних сил. Тогда-то он и получил шрам. Тот человек решил ударить его в живот, но попал по лицу. Я многому обязан Юнги, потому что если бы не он, то у меня сейчас и брата не было. Тогда всё и полетело в пропасть. Я убил его, его же ножом. Поймал момент, когда он потерял бдительность и просто выхватил нож. Я тыкал по нему безумно. Даже не смотрел, что живого места почти не осталось. Потом я увидел Юнги, который держится за глаз и пытается меня оттащить. Тогда я саморучно, тем же ножом, выколол ему глаза. Хотя, этот человек уже был мёртв. Когда Юнги же удалось меня оттащить, я и увидел бледного Чимина. Он стоял напротив и ничего не делал. Потом у него была сильная истерика, когда полиция забирала меня.

Альфа молчит, смотря на свои руки.

— Папу убили первым, а отец сопротивлялся. За это я ему сильно благодарен. Когда я посещу кладбище, уверен, истерики мне не избежать. Теперь, твоя очередь.

Тэхён, сжавшись в кусочек, еле сдерживает слёзы. Он и не думал, что это так страшно: потерять родителей. Сколько им там было? Двадцать один и шестнадцать. Невыносимая потеря для тех, кто семью ставит выше всего. Омега отпивает немного вина и начинает рассказывать, превозмогая дрожь в теле и боль в лёгких.

— В то время, когда гражданские проблемы начали набирать обороты, я встречался с одним альфой. Его звали Хиро, и он был японцем. Их семья только первый год жила в Корее. Мы были вместе почти два года, и планировали многое. Знаешь, что-то на подобии обоев в кухне, и из какого материала будет наша ванна. Всё было, правда, серьёзно, в скором будущем мы планировали пожениться. У него была машина, и мы любили кататься по вечерам. Беззаботная юность и первые этапы взросления, вот то время, когда я был очень счастлив, — Тэхён расстёгивает одну пуговку на блузе, чувствуя жар. — Его убили, когда мы катались одним вечером. Это было осенью и напротив дома его дедушки. К нам подъехала машина и попросила отпустить окно, говоря, что им нужна какая-то помощь. Когда он открыл, в него выстрелили. Одна пуля в голову, другая в сердце, чтобы наверняка, — Тэхён положил руку на сердце, сжимая блузу. Боль всё так же резала, как и почти шесть лет назад. — Он упал мне на колени, а я просидел с ним около двадцати минут, пока не приехала полиция и скорая. Очевидцы и камеры подтвердили, что это не я убил его. Потом, спустя время, я поступил на юридический, выбрав уголовное право в качестве направления. Сметал всех на своём пути, кто пытался занять моё место. Так, постепенно, у меня не осталось ни друзей, ни каких-то дальних знакомых. Я очертил круг своих интересов и тратил время лишь на учёбу. За свои старания меня самого первого взяли на работу, где я стремительно поднимался по карьерной лестнице. Добившись желаемой должности, я нашёл убийцу и посадил в тюрьму. Спросишь, зачем сейчас я продолжаю работать, то отвечу сразу: его должны освободить скоро, а я должен быть на своём месте, чтобы не допустить этого.

Чонгук сожалеет. Сожалеет об их сломанных судьбах, о том, что они стали жертвами бойни, к которой не имели отношения. Иногда стремление к лучшей жизни не оправдывается. Вот и у них не вышло. Жизнь лучшей части района понесла за собой невыносимые последствия. И поэтому Чонгук сожалеет.

— Вы поэтому не строите отношения?

— Наверное.

— Вы очень сильный. Вы выбрали более правильный путь, чем я.

— Вечер откровений удался? — Тэхён выжидающе смотрит на альфу, который прячет улыбку в собственно смущении.

— Даже лучше, чем предполагалось, спасибо.

— Если ты попытаешься снова обманом вынудить у меня свидание, то я посажу тебя на домашний арест.

— Значит, я устрою вам свидание у себя дома.

Тэхён заливисто смеётся, а Чонгук тонет в чарующей музыке. Он никак по-другому не может назвать голос омеги, который разливается по венам и, наверное, остаётся там навеки.

— Расскажи про родителей, — Тэхён отпивает немного вина, давая волю расслаблению. — Какими они были?

— Папа любил вязать и фотографировать каждый наш шаг, а отец любил папу. В этой круговой цепочки жили мы. Чимин до сих пор хранит все фотографии и альбомы, — Чонгук снимает и крутит кольцо с указательного пальца, не желая портить такой приятный вечер воспоминаниями, что тяжестью оседают на сердце. — А вы про своих? Расскажете?

— Отец обожает готовить. Думаю, он посвятил готовке больше времени, чем собственному мужу. Папа любит цветы, поэтому на нашем обеденном столе всегда стоит свежий букет. Они светились от счастья, когда узнали, куда я иду.

— Если ты сказал, с кем идёшь, то, думаю, они взволнованы и переживают.

— Отец сказал, что мы не имеем права тебя осуждать. Это был исключительно твой выбор и твои последствия.

— Передай, что я благодарен, — шёпотом и на выдохе. — Вы можете ответить мне на один вопрос? Только честно.

— Задавай.

— Ваши любимые цветы?

— Серьёзно?

— Это же не такой личный вопрос, чтобы умалчивать или строить загадки. Мы доверили друг другу самые тяжёлые секреты и травмы, цветы это просто ерунда.

Тэхён смотрит в глаза напротив и видит надежду. Нескончаемую надежду, которая сравнимая лишь с Галактикой, или Тихим океаном. Чонгук и правда верит, что у них может что-то получиться. А Тэхён, что он? Замкнёт снова себя на тысячу замков и никого больше не подпустит. Ни этого Чонгука, ни кого-то последующего. Пусть это саморазрушение и утопия, но Тэхён привык. Эти привычки засыпают с ним, просыпаются, живут, пляшут, танцуют. Эти привычки с ним так давно, что даже самому настойчивому альфе не удастся сломать. Никому не удастся сломать, если человек саморучно закапывает себя глубже и глубже. Какой там ломать. Уже, скорее всего, и нечего. Попробуй, откапай, и если получится, отмой, заклей, залечи. Но, Тэхён не хочет, чтобы его откапывали. Тэхён хочет в объятия альфы, с которым выбирал обои и катался по ночному Сеулу. К тому, кому отдал первый поцелуй и своё невинное тело. Которого познакомил с родителями и мечтал о своей семье. Тэхён хочет туда. Надолго, а может, навечно.

— Лизиантусы — Чонгук хмурит брови. — Я люблю лизиантусы.

— А ваш папа?

— Пионы. Он от них без ума.

Чонгук улавливает изменчивое настроение омеги и понимает: он ещё совсем не тот, кто нужен Тэхёну. Альфа понимает, чужое сердце ещё занято.

— Я понимаю, я совершенно не интересен вам, но пожалуйста, дайте мне шанс, — Чонгук готов ждать хоть до поседения волос этого омегу. Не может забыть образ, что сердцу так мил стал.

— Давай закончим этот вечер, — Тэхён встаёт из-за стола и направляется на выход. Переизбыток эмоций он не переживёт. Дать шанс? Для чего? Тэхён совсем не готов к изменениям. Старые раны не заклеить новыми.

Чонгук подвозит Тэхёна домой, на прощание лишь пару секунд держит его руку, а потом провожает завороженным взглядом.

Чонгук влюблён. И он не готов отступать.