Шанс
часом ранее в покоях Миреле
Отец зашёл ко мне перед тем, как я готова была идти в покои к султану Ас-Салиху Айюба.
-Папа, - сказала я, с отчаянием в голосе, - ты думаешь делаешь правильный выбор отправляя меня к дикому зверю? Ты же знаешь, он жесток!
Но он отвернулся, не стал меня слушать, лишь сказал:
-Миреле, так будет правильно.
-Папа, - я снова сделала шаг к нему в надежде достучаться, - папа, послушай!
Но он вышел из комнаты.
сейчас 1245 год побег Миреле из покоев султана:
Сердце колотилось в груди, словно птица в клетке, рвущаяся на волю. Я задохнулась от душного воздуха, пропитанного ароматами благовоний и страхом. Он не должен был заметить, что я сбежала. Я должна была исчезнуть, раствориться в ночи. Скинув тяжелый бархатный платок в легком почти прозрачном платье я скользила по мощенным дорожкам, стараясь не шуметь. Мои босые ноги не чувствовали боли, лишь адреналин гнал меня вперед, к свободе. Я выскочила на поле. Ночная свежесть заполнила мои легкие, и я вдохнула полной грудью. Я бежала, бежала с могуществом ветра, с легкостью газели. Я не оглядывалась, не сбавляла скорость. Только свобода манила меня вперед. Наконец я замедлилась и осела на поле. Трава была жесткой, но я не чувствовала дискомфорта. Я лежала на спине, глядя на ночное небо. Над Иерусалимом, даже в самый темный час, звёзды видны лишь тусклыми огоньками, потерянными в дымке городских огней. Но и в этой тьме я находила утешение. В тишине ночного города, где не слышно ни шума толпы, ни голосов стражников, я могла ощутить свободу, которую так давно ждала. Я закрыла глаза и вдохнула глубоко влажный воздух. Он пах землей, травой, и даже чуть-чуть солью от близкого моря. Это был запах свободы, запах новой жизни. Я знала, что меня ищут. Я знала, что султан Ас-Салих Айюб не отступится так легко. Но в этот момент я не думала о страхе. Я думала о свободе. О том, что теперь могу сама решать свою судьбу. И я была готовой бороться за нее.
спустя 2 года
Два года. Два года я скиталась по Иерусалиму, как призрак, незаметная, но всевидящая. Улицы стали моим домом, а тени - моими друзьями. Я училась жить на краю опасности, и каждый день был борьбой за выживание. Тогда, благодаря Али, я научилась быть невидимкой, проникать в самые охраняемые места, отбирать то, что нужно, не оставляя следов. Каждая кража была искусством, а каждая удача - триумфом. Я жила в постоянном страхе быть пойманной, но страх был моим спутником, моим стимулом. Я помнила лицо султана Ас-Салиха Айюба, помнила его жестокость и бесчеловечность. Он был моим врагом, моим проклятием. Но и свобода была сладка. Я была своей хозяйкой, могла решать свою судьбу, сама выбирать свой путь.
спустя 2 года от лица отца Миреле
Вина - тяжелый груз, который я носил с собой все эти два года. Она давила на меня, съедала изнутри, отравляла каждую мысль. Я винил себя за то, что отправил ее в покои султана Ас-Салиха Айюба. Я винил себя за то, что не увидел ее страха, не почувствовал ее отчаяние. Я знал, что султан - зверь, что он не оставит ее в покое. Я представлял, как он смотрит на нее своими холодными глазами, как его руки тянутся к ней, как он похищает ее невинность. И я не мог себе простить, что не защитил ее. Я не мог простить себя за то, что отправил ее на убийство. Я помнил ее последние слова, ее взгляд, полный отчаяния и боли. Она пыталась предупредить меня, но я был слишком слеп, слишком глуп, чтобы услышать. Я понимал, что она сбежала от султана. Я понимал, что она сделала это из-за меня. И я винил себя за то, что заставил ее страдать. Я знал, что она жива. Я знал, что она ищет свой путь, свою свободу. Но я также знал, что она не забыла о том, что произошло. И я винил себя за то, что запятнал ее жизнь, заставил ее страдать так, как никто не должен страдать. Я жил с этой виной, но я также жил с надеждой. Я верил, что однажды она вернется. Я верил, что однажды я смогу исправить свои ошибки. Я верил, что однажды я смогу попросить у нее прощения. Но пока я продолжал нести тяжелый груз своей вины. Два года, которые разделили нас, словно непроходимая стена. Я бродил по его улицам, ища какой-то след, какой-то знак, но все было тщетно. Я узнал, что ее искали, что ее имя шепталось в темных переулках, но ничего более. Я верил в ее силу, в ее хитрость, в ее умение выживать. Али хорошо ее подготовил. Он вложил в нее все свои знания, все свои навыки, сделал ее невидимкой. Но я не мог не думать о ее страданиях. О холоде ночей, о голодной боли, о страхе, который преследовал ее каждую минуту. Я представлял ее слабую, измученную, отчаящуюся. И эта мысль разрывала мне сердце. Я работал, чтобы выжить, чтобы поддерживать надежду. Я искал какую-то возможность, какой-то путь вернуть мою дочь домой. И хотя я знал, что она может быть в любом месте, я верил, что однажды наши пути снова пересекутся. Я молился за нее, просил у Аллаха защиты и силы. Я ждал, с каждой минутой стараясь вериться в то, что она вернется.
1247 год от лица Миреле
И вот, в 1247 году, я вернулась во дворец. Я была поймана, но не как преступница, а как незначительная служанка. Султан Ас-Салих Айюб не заметил меня, не узнал в этой скромной девушке бывшего вора. Он дал мне мелкие поручения, не догадываясь, что я могу быть ему опасна. Я знала, что эта удача не будет вечной. Я знала, что он рано или поздно раскроет мою тайну. Но пока я была ближе к нему, чем когда-либо. И я готовилась к своему шансу.
от лица султана Ас-Салиха Айюба:
Два года прошли, а я все еще жил в своем дворце, в своей империи, занимаясь делами государственными и военными. Я был занят войнами, интригами, захватом власти. У меня не было времени заниматься мелочами, не было времени задумываться о той девушке, которую я когда-то держал в своих покоях. Но она была везде. В каждом шуме дворца, в каждом шепоте слуг, в каждой незаметной тени. Я чувствовал ее взгляд, ее невидимое присутствие. Она была призраком, который преследовал меня всюду. Однажды, я заметил, как служанка с хитрой улыбкой убирает мою комнату. Ее руки были ловкими, движения быстрыми. Я увидел в них вора, а в ее глазах - блеск и хитрость.
В тот момент я все понял. Это была она, воровка, которую я когда-то держал в своих руках. Она сбежала из моего дворца, жила два года на улицах, воровала, чтобы выжить, и оставалась незамеченной. Я был поражен ее смелостью, ее неуловимостью, ее умом. Я узнал о ее жизни на улицах, о ее хитрости и ловкости. Я понял, что она не просто девушка, она - волчица, которая выжила в джунглях иерусалимских улиц.Но я был занят. У меня были более важные дела. Я решил не портить ей жизнь, не возвращать ее в свои покои. Я смотрел на нее с любопытством, с заинтересованностью, но не с гневным негодованием.
от лица Миреле, 1247:
Живя во дворце я прекрасно понимала, что скоро Ас-Салих Айюб догадается кто я на самом деле. Тогда я придумала план. И сама отправилась в клетку к хищнику.
тем же вечером от лица султана
Солнце зашло, окрасив небо в яркие цвета, а я стоял в своем кабинете, заваленном документами. На столе стояла чашка с холодным чаем, а я продолжал изучать сводки о войсках.
Внезапно, дверь отворилась и в комнату вошла она. Та, что два года назад ускользнула из моих рук, та, что оставила на моей душе шрам неудачи. Она стояла перед мной, скромная в своей простой одежде, но в ее глазах я увидел знакомый блеск хитрости.
- Ты не должна быть здесь, - сказал я, с холодной жестокостью в голосе.
Она не опустила глаз, ее взгляд был не робким, а смелым, как у волка, загнанного в ловушку.
- Я никогда не предавала Вас, мой господин, - ответила она, ее голос был спокойным, без трепета.
Я усмехнулся. В ее словах скрывалась правда, но она не была искренней.
- Два года ты жила на улицах Иерусалима, - сказал я, с недоумением в голосе. - Ты воровала, пряталась, избегала моих людей.
- Я жила, - ответила она кратко. - Я выжила.
- И все эти два года ты не подумала обо мне? - спросил я, с жестокостью в глазах.
Она улыбнулась. Улыбка была не доброй, а остроумной, не с радости, а с презрения.
- Вы не думали обо мне, - ответила она. - И я не должна была думать о Вас.
- Я понял, - сказал я. - Но ты должна была умереть.
- А Вы должны были отпустить меня, - ответила она с не скрываемым сарказмом.
- Ты не можешь уйти от меня, - сказал я, поднимаясь с кресла. - Я всегда найду тебя.
Она опустила глаза. Ее лицо было не испуганным, а утомленным, как у человека, который уже увидел слишком много.
- Я не хочу уходить, - сказал она. - Я хочу служить у Вас.
- Ты можешь служить мне? - спросил я, удивленный. - Как?
- Я умна, - ответила она. - Я ловка. Я знаю Иерусалим, как свою ладонь.
Я взглянул на нее, стараясь разгадать ее намерения. Она смотрела на меня прямо, без страха и без лести.
- Хорошо, - сказал я. - Останься. Я найду тебе место.
Я оставил ее при дворце, давая ей мелкие поручения, хотя я знал, что она способна на большее. Я наблюдал за ней, пытался разгадать ее замыслы. Но она была не предсказуема. Она была воровкой, она была хитрая духом, она была той, кто мог уйти из моих рук в любой момент.
Но я решил подождать. Я решил увидеть, что она сделает. Я чувствовал, что она может стать моим орудием, моим союзником. И я был готов дать ей шанс.