Часть 20. Грустный постфинал
Duncan Laurence, FLETCHER — Arcade
Луч солнца, проникавший в комнату сквозь распахнутое окно и бивший юноше прямо в глаза, заставил того проснуться и зажмуриться. Дав глазам немного привыкнуть к свету сквозь закрытые веки, Камило медленно открыл глаза. Легкий ветерок трепал желтовато-оранжевые шторы, из сада доносилось пение птиц. Парень не сразу вспомнил о том, что произошло прошедшим вечером, и осознал, что не чувствует Аксель в своих объятиях. Сердце юноши тревожно забилось, больше всего на свете в тот момент он боялся повернуть голову и не увидеть девушку рядом с собой. Сглотнув, Камило медленно повернул голову и по его телу пронесся табун ледяных мурашек. Соседняя подушка была пуста, простыни были холодные. Парень резко сел и увидел, что вещей, которые девушка приготовила для побега, не было. Рвано вдохнув, Камило выскочил из постели и трясущимися руками начал подбирать с пола свою одежду, натягивая её. Застегнув рубашку всего на три пуговицы, юноша босиком вылетел из своей комнаты на галерею, как пуля, и вцепился руками в бирюзовые перила.
— Аксель! — крикнул парень, но ответа не получил, — Аксель, где ты?! — Камило спустился в холл, он часто дышал и крутился на месте, надеясь, что в любой момент из какого-нибудь прохода покажется его любимая, но вместо неё из своих комнат в пижамах вышли переполошившиеся Мирабель, Долорес и Луиза.
— Камило, что случилось, почему ты так кричишь? — хранительница надела очки и смогла рассмотреть кузена, что стоял посреди холла, запустив руки в свои волосы и сжав их.
— Аксель! — снова крикнул юноша, он будто не услышал вопроса кузины, и вдруг широко распахнул глаза, словно его осенило, — Касита, где Аксель?!
На крики из своих комнат вышли все члены семьи, собравшись на галерее, Пепа, Феликс и Мирабель сбежали вниз по лестнице и подошли к парню, обеспокоено оглядываясь по сторонам, ожидая от дома хоть какого-то ответа. Наконец, Касита сделала волну сперва из ступеней, затем плит на полу, а после распахнула главные двери, заставив всех ошарашено вздохнуть.
— О, нет.. — прошептала Мирабель, смотря на открытые двери, и вдруг мимо неё пронёсся Камило, устремившись в город.
— Камило, стой! — Пепа побежала следом за сыном, за ней её муж и Мирабель, остальные члены семьи быстро спустились в холл и тоже побежали за юношей, в доме остался лишь Мариано, которого Долорес попросила побыть с их дочерью.
Юноша бежал босиком по каменной кладке, это причиняло боль, но он практически её не чувствовал, стук собственного сердца глухо отдавался в ушах, он бежал напролом, едва не сбивая с ног горожан, его догоняла Луиза, извиняясь перед жителями общины, которые непонимающе смотрели на происходящее, но все же расступились, пропуская членов семьи Мадригаль, которые бежали за Камило. Парень почти достиг разлома в горе, он даже не до конца понимал, что делает, просто бежал вперед, будто был уверен, что где-то там, у реки, он найдет Аксель, до последнего надеялся, что она не бросила его, и вдруг его обогнала Луиза и перегородила собой проход, насколько могла:
— Камило, остановись!
— Нет, пропусти меня! — парень почти что врезался в грудь кузины, пытался отодвинуть её от прохода, протиснуться в него, но девушка ему не позволяла, в конце концов, она схватила его за плечи и подняла над землей.
— Она уже далеко, ты её не догонишь, успокойся! — девушка слегка встряхнула Камило, чтобы он перестал брыкаться и вырываться, за его спиной уже собралась почти вся остальная семья, переводя дыхание.
— Нет, нет, нет! — с каждым словом, которое выкрикивал юноша, он всё меньше сопротивлялся, в итоге, он обмяк, как тряпичная кукла, и опустил голову.
Луиза поджала губы и осторожно опустила его на ноги, но они совершенно его не держали, и он осел на землю, девушка опустилась рядом с ним, всё ещё держа ладони на его плечах. Остальная семья сделала несколько медленных шагов к юноше и, вздрогнув, отшатнулась, когда из груди Камило вырвался душераздирающий крик. Он кричал так громко, насколько позволяли его голосовые связки, сидя на коленях и пригнувшись к земле, вопль разносился эхом, парня всего трясло, и он бесконтрольно перевоплощался то в Аксель, то обратно в себя. Когда в легких уже не хватало воздуха, юноша замолчал, до боли сжал в пальцах собственные волосы и содрогнулся, жадно и рвано глотая воздух, и разрыдался. Луизе было так больно видеть кузена таким, её лицо исказилось в гримасе всеобъемлющей печали, и она обняла Камило, а следом за ней его со всех сторон облепили остальные члены семьи, опустившись на колени, ближе всех были Мирабель, его младший брат и родители. Чем громче парень плакал, тем сильнее его обнимали, сердца всех членов семьи разрывались, Пепа не смогла сдерживать свои силы, и с неба хлынул дождь.
Семья обнимала юношу до тех пор, пока он не перестал истошно рыдать и сумел удержать себя в своём же облике, никто не знал, сколько прошло времени, но каждая минута казалась вечностью, дождь шел почти непрерывно и лишь немного стих, когда парень успокоился. Шумно шмыгнув носом, Камило медленно выпрямился, смотря пустым стеклянным взглядом в сторону разлома в горе. Пепа обхватила мокрыми от дождя ладонями лицо сына и повернула его к себе, хотела что-то сказать, но юноша опередил её:
— Оставьте меня одного, — произнес он охрипшим от крика и слёз голосом.
— Сыночек.. — дрожащим голосом произнесла женщина, но Камило снова её перебил.
— Идите домой.
Никто не хотел оставлять парня в одиночестве, все боялись, что он может сделать какую-нибудь глупость, пожалуй, одна только Мирабель осознавала, что ему действительно нужно побыть одному. Хранительница медленно поднялась на ноги, родственники посмотрели на неё, и она коротко кивнула в сторону дома. Мокрые с ног до головы, члены семьи тоже поднялись на ноги, Феликс и Пепа были последними, они погладили сына по спине и тоже встали. Семья медленно и нерешительно начала отступать обратно в город, то и дело оборачиваясь, боясь, что Камило снова потеряет голову и побежит искать девушку, но он лишь поменял позу на чуть более удобную, притянул к груди согнутые ноги, обхватил их руками, сгорбившись, и прижался губами и подбородком к коленям.
Говорят, что есть пять стадий горя: отрицание — человек отказывается принимать то, что произошло, гнев — человек злится на весь окружающий мир, торг — человек будто пытается вымолить у высших сил, чтобы они над ним сжалились и облегчили его участь, дали ему хоть что-то, депрессия — самая тяжелая и длинная стадия, которая, в худшем случае, может закончиться самоубийством, если человек не доходит до пятой стадии — принятия. За тот день Камило пережил первые три, они хаотично сменялись одна на другую, поначалу он лишь сидел и шептал: «Нет», хотел, чтобы всё вокруг оказалось лишь дурным сном, хотел проснуться и увидеть Аксель рядом с собой, потом сжимал челюсти до скрипа зубов, крепко стискивая в пальцах ткань своих брюк, он злился на всё и всех, злился на родных девушки за то, как они с ней поступили, какой её сделали, злился на колдуна, из-за которого девушка оказалась в Энканто, злился на неё, у него не укладывалось в голове, как можно любить человека и бросить его, после снова тихо плакал, думая: «Вернись, пожалуйста, вернись, не поступай так со мной». Он просидел перед трещиной в горе весь день, практически не двигаясь, надеялся, что вот-вот услышит стук копыт, потом шаги, и увидит в проходе девушку, которую безумно любил, но с той стороны гор не доносилось ни звука. Дождь лил целый день, время от времени он утихал, потом снова усиливался, к юноше приходили члены семьи, с каждым из них были либо Пепа, либо Феликс, над парнем соорудили конструкцию с зонтом, принесли и накинули ему на плечи несколько пледов, надеясь, что Камило не простудится, Джульета принесла ему еды, но он отказывался есть, и все же она упросила его выпить хотя бы настой из маленького пузырька, чтобы залечить несерьезные раны на его стопах, Мирабель приходила чаще всех, какое-то время стояла рядом с кузеном, но ничего не говорила, она знала, что вопросами может сделать только хуже. Ей тоже было больно, и она не могла понять, что причиняло боль сильнее, то, что девушка, ставшая ей близкой подругой и членом семьи, оставила их, ушла без объяснений, хотя видимых причин для этого не было, или переживания за Камило, у которого теперь было разбито сердце.
Вечером сильно похолодало, хранительница снова пришла к юноше вместе с его родителями, и им всё же удалось уговорить его вернуться в дом. Надев принесенные для него сандалии, Камило медленно поднялся и побрел в сторону дома, Мирабель догнала его, взяла под руку и подняла над ними зонт, парень обхватил рукоятку холодными пальцами и сам понёс его, ведь его кузине не хватало роста, чтобы нести его нормально. Добравшись до дома, юношу отвели в ванную, чтобы он принял горячий душ. Камило простоял под горячей водой не меньше получаса, пока окончательно не согрелся, дрожь в конечностях утихла, он переоделся в сухую одежду и собирался уйти к себе, но в коридоре его поймали родители и отвели в столовую, умоляя поесть. Зная, что от него не отстанут, юноша послушно сел за стол и заставил себя поесть. Вся семья собралась в столовой, они глядели на парня с грустью, они хотели ему помочь, но не знали, как, всем было по-своему больно от происходящего. Когда парень доел, он откинулся на спинку стула, смотря пустым взглядом в тарелку, и вдруг почувствовал, что его тянут за край пончо. Опустив глаза, он увидел Роситу, девочка смотрела на него своими большими карими глазами, наполненными непониманием:
— Камило, где Аксель? — спросила малышка, которая не знала о том, что произошло утром.
Сдвинув брови «домиком» к переносице, юноша протянул руки и поднял племянницу, усадив к себе на колени. Вздохнув, Камило прокашлялся в кулак и заговорил. Он рассказал семье историю девушки, стараясь максимально избегать кровавых подробностей, и пересказал разговор, состоявшийся у них накануне её побега. Семья была в полнейшем шоке, к большинству медленно пришло понимание мотивов Аксель, им было бесконечно её жаль, все то и дело тихо говорили о том, что они бы её поняли, не отвергли и поддержали, помогли бы справиться с её травмами, ведь чуть больше, чем за месяц, они искренне её полюбили и считали частью семьи. Камило был не жив и не мёртв, все «если бы да кабы» в тот момент уже были практически не важны, из него будто вытекли все чувства и эмоции вместе со слезами, осталось лишь холодное и угрюмое опустошение, предвещавшее тёмный и трудный период, который коснётся всей семьи.
Два года Камило страдал от депрессии, от активного, улыбчивого и жизнерадостного юноши с неповторимым чувством юмора будто не осталось и следа. Больше ничто не радовало его, как раньше, он натягивал улыбку для родных, но они знали, что она была фальшивой, юноша, который с рождения был лучиком солнца, угас. Он старался быть таким, как прежде, но у него не выходило, и он чувствовал вину перед семьей и своим народом, хотя и продолжал помогать всем без исключения, о чем бы его не попросили, он делал всё, а свободное время просиживал в своей комнате. Там он мог долгими часами сидеть на мягком узорчатом ковре, неотрывно смотря на зеркало, в котором было отражение Аксель, оно никуда не исчезло. Поначалу у Камило были порывы его разбить, но он знал, что с ним будет то же самое, что и с теми зеркалами, что он прятал в шкафу, разбитое бы упало на пол, а на его месте бы появилось совершенно новое всё с тем же отражением, тогда парень хотел его снять и убрать куда-нибудь, но зеркало намертво было прикреплено к стене, магия не давала от него избавиться, да Камило и не смог бы, зеркало — единственное, что у него осталось, смотря на подвижное изображение, он чувствовал, как его сердце разрывается на части от любви и от боли одновременно. Но всё же, зеркало было не единственным, что осталось от Аксель, и когда у парня затекала шея от того, что он сидел на полу и смотрел на отражение девушки, висевшее на уровне её же роста, Камило перемещался в другую часть комнаты, где стояло обычное зеркало, и перевоплощался в неё. Сидя вплотную к стеклу, юноша трогал «свои» волосы и руки, «своё» лицо, шею и плечи, и сам не понимал, легче ему от этого, или, наоборот, хуже.
Всё же, когда второй год мучений подходил к концу, парень начал медленно восстанавливаться, во всяком случае, так показалось его семье, а дело было в том, что он начал отношения с девушкой из общины, и никому не было известно, что в ней он по большей части топил свою боль, неосознанно пытался кем-то заменить Аксель, закрыть кем-то зияющую дыру в груди, и этим человеком стала Лаура Гарсия. Она была младше Камило на три года и была дочерью пекаря, делала потрясающую выпечку, была веселой и легкой на подъем, любила детей и отлично рисовала. Юноша бы никогда в жизни не признался в этом, но он выбрал её, потому что она напоминала ему Аксель. Девушки были почти одного телосложения и роста, кожа Лауры была светлее, чем у большинства жителей общины, глаза были светло-карие с желтоватыми и зелеными вкраплениями, волосы были длинные и волнистые, цвета кофе с молоком. Она действительно нравилась ему, а она была влюблена по уши и даже не думала о том, что была лишь заменой, и их отношения могли бы обернуться чем угодно, но однажды Лаура пришла к нему и сказала, что у неё задержка. Спустя ещё месяц сомнений уже не оставалось, девушка была беременна. Камило воспитали ответственным, он уже был мужчиной, у которого не хватило бы наглости бросить девушку с ребенком, поэтому он сделал Лауре предложение. Как и все, пара обвенчалась в церкви, свадьба была не слишком пышной, но веселой и торжественной, семья Мадригаль была счастлива за юношу, уверенная, что он отпустил боль, терзавшую его всё это время, и он сам старался убедить себя в этом.
Спустя три года Камило растил своего маленького сына, кареглазого и кудрявого очаровательного мальчика, которого назвали Оскаром, а Лаура была беременна вторым ребенком. У них был самый обычный, но вполне счастливый брак, они совсем не ссорились, девушка была простодушной и совершенно не обидчивой, её любовь к мужу и их сыну застилала ей глаза, она не видела в нем и их отношениях ни единого изъяна. Камило стал мужчиной, на нем теперь была ответственность не только за жителей общины, но и жену и ребенка, он почти стал таким же, каким был прежде, разве что появилась серьезность, присущая взрослым семейным людям. Он любил Лауру и Оскара, возможно, он любил жену именно больше из-за сына, ребенок действительно дарил ему счастье, заставлял чаще улыбаться, семья снова стала единственным смыслом его жизни, так он думал.
Был самый обычный день, Лаура была в саду вместе с десятилетней Роситой и двухлетним Оскаром, девочка обожала своего маленького кузена, много играла с ним, учила ходить и говорить. Камило был в своей комнате, в которой жил с женой и ребенком, складывал в комод постиранные и выглаженные вещи сына, которые забрал из прачечной, и, вдруг, его внимание привлек какой-то звук, раздавшийся за его спиной, будто что-то упало. Развернувшись, мужчина выронил маленькую белую кофточку, задрожавшие пальцы не сумели её удержать, оливковые глаза расширились и заблестели. Звук издал кусок плотной коричневой ткани, которой Камило завесил зеркало Аксель в тот день, когда начались его отношения с Лаурой, не то чтобы он больше не хотел видеть девушку, ему просто показалось, что так будет правильно. Ткань лежала на полу, потому что ей было больше не за что держаться, зеркало медленно исчезало, мерцающая золотистая дымка охватила его края, сужаясь к центру. Шумно вдохнув, мужчина сорвался с места и подскочил к зеркалу, уперевшись руками по обе стороны от него, по его щекам покатились слезы, падая на мягкий узорчатый ковер. Камило чувствовал, что вот-вот заплачет в голос, поэтому зажал себе рот, чтобы за пределами комнаты его никто не услышал. Он смотрел на исчезающее зеркало, на лицо Аксель и его сердце разрывалось от боли. Магия в тот момент играла с ним злую шутку, и он даже проклинал её за то, что она есть, ведь зеркала в его комнате никогда не исчезали просто так, а только в том случае, если человек, чье изображение было в зеркале, умер. Так было с зеркалами очень старых жителей общины, которые ушли в мир иной за последние 30 лет, и, конечно же, с зеркалом Абуэлы. Золотистая дымка медленно заволокла лицо девушки, последние крошечные искорки растворились в воздухе, и зеркало полностью исчезло, это значило только одно — Аксель умерла. Мелко подрагивая и по-прежнему зажимая рукой рот, Камило сполз на пол и вцепился свободной рукой в ткань, что раньше висела на зеркале и теперь лежала у стены. Содрогаясь в беззвучных рыданиях, мужчина думал о том, что случилось с женщиной, которую он все эти пять лет продолжал любить больше всего на свете, почему она умерла? Ввязалась в бой с неравным противником, нарвалась на более сильного мага, чем она, её отравили, перерезали горло, утопили, она заболела и не смогла выздороветь, вернулась домой и подверглась чудовищным пыткам со стороны своего народа? Где её тело, что теперь с ней станет, её бросят гнить на потребу воронам и диким животным, похоронят и засеют землю солью, выставят напоказ? Каждое предположение было хуже другого, они бесконтрольно лезли Камило в голову, он часто дышал, пытаясь изгнать все эти ужасные мысли, ему казалось, что его сердце вот-вот выломает ему рёбра. Он сидел так какое-то время и всё же сумел успокоиться, хотя боль никуда не исчезла, и он знал, что она будет с ним ещё долго, ведь он ни на минуту не переставал любить Аксель и сомневался, что когда-нибудь разлюбит, но также он знал, что просто не имеет права снова превратиться в человека, которым был в первые два года после того, как девушка убежала, у него была семья, которой он был нужен. Тихо проскользнув в ванную комнату, мужчина умылся холодной водой, привел себя в порядок и, убедившись, что не выглядит так, будто пару минут назад у него была истерика, закончил дела с одеждой своего ребенка и спустился в сад. Росита держала Оскара за ручки и медленно шагала по траве, как пингвин, пока мальчик перебирал ножками, Лаура, сидя в кресле-качалке и поглаживая свой шестимесячный живот, смотрела на детей и улыбалась. Смотря на беззаботных и ни о чем не подозревающих членов семьи, Камило лишь надеялся, что со временем именно они помогут ранам в его сердце затянуться, хоть и знал, что на их месте навсегда останутся глубокие шрамы.