Часть 16
Крик Камило эхом разносился по лесу, он сидел на коленях, пригнувшись к земле и сжимал кулаки до белых костяшек, рыдая и выкрикивая имя своей любимой. Юношу била крупная дрожь, перед глазами всё плыло, ему казалось, что он вот-вот потеряет сознание, но он сделал над собой усилие и, встряхнув головой, медленно поднялся на ноги. Едва держа равновесие, парень сделал пару шагов к разрушенной хижине, огонь был такой сильный, что обжигал кожу даже на расстоянии, Камило просто стоял и обессилено смотрел на бушующее пламя, сил кричать у него уже не было, в голове еда укладывалась мысль, что Аксель погибла. Слёзы катились по щекам юноши нескончаемым потоком, застилая глаза, жадно и рвано глотая воздух, он начал тереть глаза, шумно шмыгая носом. Сердце разрывалось от невыносимой боли, которая была сильнее жара от огня, который, внезапно, будто зашевелился. Камило поднял над головой руку, вглядываясь в ослепляющее пламя, и вдруг отшатнулся, не веря собственным глазам. Из огня, отделяясь от него, медленно вышла невысокая фигура, её черты были до боли знакомы. Ступив на траву, фигура подняла руки, смотря на них, они словно полностью состояли из огня, как и всё остальное тело. Плечи и грудь, охваченные пламенем, часто вздымались, но всё же вскоре стали подниматься и опускаться более размеренно, и чем спокойнее становилась фигура, тем слабее бушевал огонь. Пламя успокаивалось, опускалось и тонкими яркими ниточками возвращалось к своему источнику, к фигуре, которая медленно приобретала свой человеческий облик. Последние язычки пламени вспорхнули с кончиков пальцев, исчезнув, перед Камило стояла Аксель, живая и невредимая.
Юноша не мог поверить в то, что видел, он был уверен, что девушка мертва, сгорела и обратилась в пыль, но она была прямо перед ним, во плоти, на ней было ни единого ожога, на одежде никаких следов, и парень не понимал, что его шокировало больше, то, что она осталась жива, или то, что буквально секунду назад всё её тело полностью состояло из огня. Девушка подняла свои огромные светло-зеленые глаза со своих рук на Камило и рвано вздохнула, она была шокирована всем произошедшим не меньше, чем он. Парень пошатнулся, к нему резко пришло осознание: любовь всей его жизни жива. Слёзы накатили с новой силой, и это были уже больше слёзы радости, хотя отголоски боли утраты ещё остались, Камило сорвался с места, подбежал к Аксель и сжал её в крепких объятиях. Облегченно закрыв глаза, девушка обняла возлюбленного в ответ, до этого момента ей казалось, что он её боится, она бы этому не удивилась, учитывая то, что она только что сотворила, хотя вовсе не собиралась, пламя вспыхнуло само по себе, объяв всю хижину, сначала девушка испугалась и уже простилась с собственной жизнью, но она не чувствовала ни жара, ни боли, и просто прошла через огонь, а потом, взглянув на свои руки, поняла, что была источником того разрушительного вихря пламени. Случившееся не укладывалось в её голове, слова колдуна эхом отдавались в ушах, он говорил о силе, о том, что Аксель опасна, и она осознавала, что верит ему, ведь она только что, сама того не ожидая, разнесла дом на мелкие куски силой собственного гнева.
Девушка чувствовала дрожь Камило, он обнимал её так крепко, словно боялся, что если отпустит, она исчезнет. Аксель осторожно гладила его по спине, стараясь успокоить, его слёзы пропитывали ткань рубашки на её плече. Медленно, но юноша всё же успокоился и отстранился, обхватывая лицо возлюбленной ладонями:
— Ты жива, ты жива.. — голос парня был охрипшим от крика и всё ещё дрожал, — Ты точно цела? Что произошло? Я думал, ты погибла, я.. — две крупные слезы скатились по его щекам, он тараторил и жадно хватал ртом воздух.
— Я в порядке, всё хорошо, — Аксель потянулась к лицу возлюбленного и мягко стёрла с его щёк слезы, — Я сама не до конца понимаю, что случилось. Он говорил ужасные вещи, призвал тени в образах, я думаю, моих родных, они говорили, что я чудовище.. Сначала мне было так грустно и больно, но потом я так сильно разозлилась, никогда не ощущала ничего подобного.. И из меня вместе с криком вырвался этот огонь. Кажется, я обладаю какими-то магическими силами, но я о них не знала и не могла их использовать, потому что колдун забрал мою память, — внезапно, девушка вспомнила о сосуде, который практически звал её, но его забрал колдун.
Обернувшись на дымящиеся остатки хижины, девушка отпустила Камило, выскользнув из его объятий, в несколько шагов достигла каменного фундамента и начала осматриваться, прислушиваясь. До её ушей доносились слабые звуки, те же, что издавал сосуд, когда она увидела его на полке в шкафу. Сориентировавшись, откуда идет звук, Аксель отодвинула несколько обгоревших досок, лежавших друг на друге, и обнаружила под ними колдуна, его кожа была покрыта ожогами, он лежал с закрытыми глазами, но был жив, его грудь слабо вздымалась, на лбу была кровь, девушка заметила рядом с мужчиной кинжал, подняла его и, размахнувшись, выкинула куда-то в кусты, в одной руке он всё ещё слабо сжимал сосуд, который не пострадал от огня и обломков хижины, вероятно, на нём лежали какие-то чары. Аксель присела на одно колено и осторожно взяла сосуд в руки, колдун не очнулся, на нижней половине его туловища всё ещё лежали обломки хижины, и девушка подумала, что в таком состоянии его можно не бояться. Держа сосуд, девушка вернулась на лужайку и подошла к возлюбленному, демонстрируя предмет в своих руках.
— Что это? — Камило, уже успокоившийся, накрыл ладони девушки своими.
— Я точно не уверена, но, думаю, внутри моя память, — Аксель вглядывалась в мерцающее содержимое стеклянного сосуда, — То, что внутри него, светится, и я его слышу, но слов разобрать не могу.
— Я ничего не слышу, и свечения не вижу, — юноша видел лишь обычный пузырёк, внутри которого была непонятная серая дымчатая субстанция, — Раз для тебя всё иначе, значит, ты действительно связана с тем, что внутри, но.. — парень погладил внешнюю строну ладоней возлюбленной, — Ты точно уверена, что хочешь знать своё прошлое?..
Аксель подняла взгляд на юношу, её брови были «домиком» сдвинуты к переносице, она немного поджала губы и кивнула:
— После всего, что я узнала и услышала.. После всего произошедшего, я обязана узнать, кто я на самом деле. Отступать уже поздно, — девушка говорила уверенно, но внутри неё копошился страх, она вспоминала слова отца, колдуна, призванных им теней, Аксель боялась саму себя, себя настоящую, которую не знала, но вот-вот должна была узнать, ей хотелось знать, правда ли всё это, что за силы кроются в ней, и даже если раньше она и была чудовищем, она хотела попробовать усмирить его в себе.
Сделав пару шагов назад, Аксель взялась за пробку, глубоко вздохнула, и, практически не приложив усилий, открыла сосуд. Поначалу ничего не происходило, но вдруг из стеклянного горлышка вырвалось содержимое сосуда, представлявшее из себя поток мерцающего белого света с цветными вкраплениями, хорошо видимый на фоне ночного леса, от неожиданности девушка выронила сосуд, что упал на траву, а струящийся из него белый свет, принимая бледные оттенки, начал формироваться в различные образы и людей. Аксель увидела маленькую девочку примерно возраста Роситы, светловолосую, кудрявую, с большими зелеными глазами и в белом хлопковом платье, её тихий детский смех отдавался эхом, она бегала по траве, и вдруг её подхватил на руки образ женщины, той самой, который приняла одна из теней, рядом появился отец девушки, она его узнала. Женщина обнимала маленькую Аксель и качала на руках, по всей видимости, это была её мать. Затем, по бокам от родителей девушки возникло ещё несколько образов, три женщины, рядом с одной стоял молодой юноша, одетый в доспехи, рядом с другой была девушка чуть моложе, их образы Аксель тоже были знакомы, тени с их лицами ещё совсем недавно пытались сломить её дух, а у последней женщины на руках был новорожденный младенец. Все они выглядели как большая и вполне любящая семья, у девушки слегка защипало в носу, когда она глядела на себя маленькую, счастливую, в окружении родителей. Образы вновь слились в поток света, что хаотичными линиями кружил над поляной, снова формируясь в подвижные фигуры, на этот раз мать Аксель лежала на кровати, будто спала, а сама девочка, уже на несколько лет старше, сидела рядом, и вдруг появился отец, схватил её под руки и начал утаскивать, девочка вырывалась и кричала: «Нет! Мама, нет! Мама!». Следующие призрачные образы поочерёдно сменялись с одного на другой, это снова была юная Аксель, то одетая в легкие доспехи и упражняющаяся в бое на мечах с неизвестным девушке мужчиной, то танцующая в красивом, расшитом узорами, платье, в её волосах, заплетенных во множество кос, были украшения, как и на запястьях и шее. Свет снова сменил свою форму, на этот раз Аксель была ещё старше, она пятилась назад, зажимая ладонью кровоточащую рану на левом предплечье, на неё медленно наступал отец, держа в руках меч и крича: «Это ты виновата в её смерти!». Когда отец девушки вновь замахнулся на неё, из её груди вырвался крик, полный ярости, её тело стало огненной бурей в форме человека, пламя охватило её отца. Последние образы были хаотичными и сменялись быстро, вспышками, и за ними сложно было уследить: девушка ехала верхом на лошади, сливалась в поцелуе с неизвестным ей юношей, билась с кем-то на мечах, кружила вместе с какими-то людьми вокруг большого костра, в её ладонях разгорался огонь, она пела и танцевала на палубе корабля вместе с капитаном и командой, и, наконец, Аксель увидела себя в бежевом платье-рубашке, она лежала на узкой деревянной кровати и, похоже, спала, над ней склонился тот самый колдун и вдруг прижал ладонь к её лбу, отчего она широко распахнула глаза, делая отрывистый вдох, после чего обмякла. Образы исчезли, в последний раз озарив поляну ярким светом, который слился в единый тонкий поток и устремился к девушке. От неожиданности Аксель сделала шаг назад, и тут свет проник в центр её лба, возвращая ей все её воспоминания. Свету хватило всего нескольких секунд, чтобы исчезнуть у девушки под кожей, и лес вновь погрузился во тьму, освещаемый лишь холодным сиянием полной луны. Камило, всё это время стоявший практически в оцепенении, подскочил к возлюбленной, приобнимая её за плечи, а она стояла, смотря в пустоту и буквально не дыша. Юноша обеспокоено смотрел на Аксель, не решаясь что-то сказать, она, наверняка, была в шоке, ведь к ней должна была вернуться память. Аксель тихо выпустила из лёгких воздух и закрыла глаза, по её щекам скатились две крупные слезы. Парень обхватил её щеку ладонью, поворачивая её лицо к себе, девушка открыла глаза, и Камило понял, почувствовал, что она не просто всё вспомнила, она стала сама собой, кем-то другим, кого юноша толком не знал, внешне она совсем не изменилась, разве что, цвет глаз казался темнее, но её выражение лица, опущенные уголки губ, полуприкрытые веки, её неожиданное спокойствие, всё говорило о том, что она изменилась.
Внезапно, со стороны остатков хижины донесся хриплый кашель. Аксель обернулась к источнику шума, это был колдун, который очнулся и теперь лежал под досками, шипя и кашляя. Девушка развернулась, подняла согнутую руку, и в её ладони зажёгся огонь, освещая окружающее пространство. Она в несколько шагов достигла колдуна и присела перед ним на одно колено, Камило направился за ней и встал рядом.
— Не хватило духу убить меня своими руками, да? В этом была твоя ошибка, — Аксель коротко покивала самой себе, — Готова спорить, ты не ожидал, что я взбешусь, и мои силы пробудятся.
— И теперь ты спалишь весь мир, — прохрипел мужчина, снова кашлянув.
— У тебя нет дара предвидения, так что не корчи из себя ясновидящего, — девушка повернула голову, взглянув на перевернутый котел, — Ты собирался отправить меня, воспользовавшись моей наивностью и доверчивостью, верно? Надо было лучше прятать мою память и не выходить из себя. И это у меня ещё проблемы с гневом? — Аксель усмехнулась, снова переводя взгляд на колдуна.
— Не я первый, и не я последний, кто захочет убить тебя, и кто-нибудь другой в этом преуспеет, — колдун хотел приподняться, но не смог, скривившись от боли, и вдруг повернулся к Камило, — А ты, что же, любишь её? Глупец. Она тебя погубит.
— Довольно с тебя последних слов, — произнесла Аксель, поднялась и, утягивая за собой юношу, отошла назад.
Мужчина ничего не ответил, лишь шумно вдохнул носом воздух, закрывая глаза. Девушка вытянула вперед руку, и в ту же секунду колдун вспыхнул ярким пламенем, Камило отшатнулся, а его возлюбленная даже глазом не моргнула. Мужчина завопил, начал дергаться и барахтаться, но обгоревшие балки, упавшие с потолка на нижнюю часть его туловища, не давали ему двинуться с места. Внезапно, от горящего тела колдуна начала отделяться чёрная дымчатая субстанция, она медленно проползла между обломками и прочими предметами, сгустилась у ног девушки и слилась с её телом, заставив её глазные яблоки полностью почернеть.
— Гори, сукин сын, гори, — произнесла Аксель, улыбаясь уголком губ и обнажая зубы, её глаза снова стали прежними.
Камило был в шоке и стоял, как вкопанный. Девушка, которую он знал, как милую и добрую, которая никогда бы не причинила вред живому существу, убила человека на его глазах, сожгла заживо и забрала его силу, пусть тот и сам собирался убить её, уже дважды. На самом деле, парень и сам убил бы его, ведь он угрожал его возлюбленной, но то, с каким хладнокровием она сама это сделала, нагоняло легкий ужас.
— Интересно, куда этот паршивец дел мои вещи, — задумчиво произнесла девушка и вдруг заметила круглое металлическое кольцо, вбитое в пол.
Погасив пламя в своей руке, Аксель нагнулась и потянула за кольцо, тем самым открыв дверь в погреб. Усмехнувшись, девушка спустилась вниз, и вскоре из прямоугольного отверстия в полу вылетел немного потрепанный рюкзак, приземлившись на остатки деревянного пола, а затем наверх поднялась и Аксель, на ней был кожаный жилет, представлявший из себя ножны на спине, в которых было два коротких меча. Подобрав рюкзак, девушка спустилась с фундамента и обернулась:
— Ты идёшь? Я не хочу ночевать здесь.
Сглотнув, юноша медленно спустился следом за девушкой и побрел за ней. Отвязав лошадь и забравшись в седло, Аксель вновь зажгла в своей ладони пламя, чтобы освещать дорогу. Как только Камило оказался на своём коне, девушка встряхнула поводья, и лошади медленно направились обратно в чащу леса.
Паре вскоре удалось найти подходящее место для ночлега. Поставив палатку, Камило сложил на земле собранные ветки и уже полез в одну из сумок за спичками, но костер вдруг вспыхнул сам. Юноша поднял глаза: Аксель уже опускала руку, за то время, пока оно ехали по лесу, он почему-то успел забыть о том, что она может заставить что угодно загореться, просто пожелав этого. Вытащив из другой сумки плед, парень расстелил его на траве у костра, спать не хотелось совершенно, всё пережитое выбросило в кровь такое количество адреналина, что усталость от дневного перехода как рукой сняло. Устроившись на пледе, Камило посмотрел на возлюбленную: у него было столько вопросов к ней, но он не решался их задать, до места для ночлега они ехали молча друг за другом по узкой, протоптанной ими же, тропинке, парень отчасти понимал, почему Аксель молчала, она тоже пережила немалый стресс, к ней вернулась память, она могла чувствовать себя странно, и он не хотел давить на неё. Девушка опустилась рядом, но не вплотную к юноше, подтянула к себе свой рюкзак, открыла его и, порывшись внутри, вытянула оттуда полупустую стеклянную бутылку, в которой была какая-то зеленоватая жидкость. Прочистив горло, Камило решился подать голос:
— Что это?
— Абсент, — девушка вытащила из бутылки пробку и сделала небольшой глоток, — Напиток богов, как говорят.
— Так ты, значит, богиня, раз такое пьёшь, — парень подвинулся к возлюбленной, взял из её рук бутылку и тоже сделал глоток, сморщившись.
— Если бы, — усмехнулась девушка, забирая бутылку обратно и ставя её на землю между ними.
— Ми диоса*, — Камило пытался разрядить обстановку, хотя бы молчание прекратилось и напряжение, кажется, спадало,
— Перестань, — тихо рассмеялась Аксель, слегка пихнув юношу плечом, после чего перевела взгляд с костра на него, — Я думала, ты меня теперь боишься. Я бы не удивилась.
— Не боюсь, — парень покачал головой, он действительно её не боялся, он её любил и, вероятно, вопреки морали и здравому смыслу, это чувство было сильнее всех прочих, — Но, честно признаться, когда ты подожгла этого колдуна, у меня по спине пробежали ледяные мурашки.
В ответ Аксель горько усмехнулась, закусив нижнюю губу. Несколько секунд она собиралась с мыслями, понимая, что тянуть нет никакого смысла, Камило должен был узнать о ней, кто она, какая она на самом деле, и она отлично знала, что после её рассказа их отношения уже никогда не будут прежними, но была к этому готова. Вздохнув, девушка сделала ещё один глоток абсента и заговорила:
— Предупреждаю, моя история не из приятных. Возможно, ты что-то понял из тех призрачных образов, что были у хижины перед тем, как моя память вернулась, но я всё равно расскажу всё, как есть, — взглянув на Камило, она продолжила, — Начать придется издалека. Более десяти веков назад мой далёкий предок правил на одной из разрозненных территорий Норвегии. Он был великим воином, и когда страну начали объединять, он не захотел отказываться от суверенитета, его армия была самой мощной, никто не смог победить его, с того момента и, скорее всего, по сей день на территории объединенной Норвегии существует независимое королевство, город-государство Улвефьелл, он стоит у подножия высоких гор, населенных волками, мой народ с древних времен верит, что это дети Фенрира, огромного волка, сына одного из наших богов. Там я и родилась, моя мать, её звали Натали, была высокородной женщиной, привезенной из Европы, а отец был конунгом, — увидев непонимающий взгляд Камило, девушка прервалась.
— Конунгом?
— Можно сказать, королём, название осталось ещё со времен древних викингов, предков моего народа.
— Так ты, выходит, принцесса? — изумлённо спросил юноша.
— С очень большой натяжкой, у жён и детей конунгов нет титулов, — Аксель пожала плечами, — Получив власть по наследству от моего деда, мой отец, Бьорн, начал править, он не был в этом талантлив, каждая из сфер жизни города страдала по-своему, кроме, пожалуй, военной, она испокон веков была самой важной, на ней стояла наша независимость. Конунг, как верховный правитель, вершит собственные законы, если хочет, особенно это касалось семейной жизни моего отца, я была его третьим ребенком от третьей жены. Первым ребенком был Асвальд, мой брат, его мать, Хельга, была из наших, затем, от второй жены, Джулии, тоже привезенной из Европы, моя сестра — Айрин, а после меня от молодой женщины из нашего народа, Торви, родилась моя младшая сестра — Оленна.
— Я уже запутался, постой, у него было четыре жены, и вы все жили вместе? — рассказ всё больше поражал парня, он потянулся к бутылке и сделал щедрый глоток, снова морщась.
— Так и было, и, поверь, ни один из его детей и ни одна из жён не были от этого в восторге, в истории нашей страны, если я не ошибаюсь, было всего два конунга, у которых было по две жены, но воля отца была законом, — Аксель напряженно вздохнула, погружаясь всё глубже в воспоминания, — Хельга, будучи первой и самой ревнивой женой, не любила мою мать и остальных, как и меня и моих сестёр. Асвальд тоже не питал ко мне семейной любви, будучи маленькой, я смотрела, как он учится сражаться, и тоже хотела, а он лишь говорил, что я никогда не смогу делать это так же хорошо, как он, бросая мне тем самым вызов. В Улвефьелле даже женщины управлялись с мечами, топорами и копьями, это была дань уважения нашим предкам, и в любой момент почти весь город готов был вступить в войну за нашу независимость. Джулия была хорошей, как и моя старшая сестра, у нас с матерью были с ними неплохие отношения, разве что, Айрин немного ревновала отца. Торви была высокомерной стервой, с ней у меня не сложилось, в отличие от младшей сестры, Оленна была совсем ребенком и любила меня, — девушка улыбнулась уголком губ, вспоминая младшую сестру, но улыбка сползла с её лица почти мгновенно, — На самом деле, вся моя семья, кроме матери, и горожане меня, не то, чтобы совсем не любили, думаю, они меня боялись, я поняла это, повзрослев.
— Но почему?
— Я родилась в ночь кровавой луны. Моя мать долго мучилась и чуть не умерла, рожая меня, и повитухи сказали моему отцу, что мои руки окрасятся в тот же цвет, что в ту ночь заливал небо и простыни на постели мамы, что я принесу много бед. Думаю, с годами отец пожалел, что не убил меня сразу же после рождения, моя мать меня защитила, она была очень сильной, волевой женщиной, и жрицей богини Фрейи. У моего народа огромный пантеон богов, но Фрейей я всегда восхищалась больше всех, она была богиней жизни и смерти, любви и войны, и валькирией, крылатой небесной воительницей, — поначалу в голосе Аксель были нотки восторга, но её лицо выражало печаль, — Моя мама умерла за день до моего двенадцатилетия. Она долго болела, и её не спасли. Часть меня умерла вместе с ней, а отец, который и до этого не был образцом родительской любви, связал её смерть со мной и тем, что ему сказали, когда я родилась. С того момента он ни дня не был мне отцом, я возненавидела его. Он был жестоким, я наслушалась от него такого, натерпелась такого, что в какие-то моменты хотела покончить с собой. Он не был круглым идиотом, бил туда, где следы бы скрывала одежда, но вот силы точно не жалел. Уверена, я приводила его в бешенство одним только своим существованием, при маме он бы не позволил себе так со мной обращаться, а после её смерти словно с цепи сорвался, — вздыхая, девушка почувствовала, как Камило сел к ней вплотную и обнял за плечи, — Были моменты, когда я даже обижалась на маму за то, что она оставила меня с ним совсем одну, хотя это было неправильно. У меня больше не было опоры и защиты, и я решила сама стать сильной, чтобы суметь постоять за себя, если отец переступит черту. Я начала в тайне учиться драться, в тайне, потому что жрицам не пристало уметь сражаться, я заменила свою мать на этом посту, меня учили ритуальным танцам и песням, обрядам и прочему, во время посвящения в сан жрицы я получила дар Фрейи — магию огня. Не знаю, действительно ли это был дар богини, с возрастом я перестала верить в богов, ведь они позволили моей матери умереть, а отцу издеваться надо мной, или просто магический дар от каких-то высших сил, как у твоей семьи. В храме Фрейи я носила богато украшенное платье, вплетала в свои волосы цветы и маленькие кольца, а за его пределами надевала легкие кожаные доспехи, брала в руки меч и училась сражаться, мне помогал старый друг семьи, он знал, что может лишиться за это головы, но всё равно делал это. С годами я становилась всё сильнее духом, смелее, и в то же время холодела и черствела. Чем старше я становилась, тем меньше отец применял ко мне физическое насилие, потому что я научилась быть закрытой, но не покорной, я мало говорила, старалась не попадаться ему на глаза. Я стала умной, изворотливой, мой язык мог ранить не хуже ножа, я стала действительно сильной, а слабые мужчины до смерти боятся таких женщин, потому что их жалкий авторитет держится только на силе кулака, больше ни на чём. Только вот, проблема в том, что жестокость — крайне заразная вещь, если не врожденная, я ненавидела отца, но очень многое от него переняла, за что ненавижу его ещё больше. Я стала циничной, расчётливой, хладнокровной и жестокой. Просыпаясь по утрам, я лелеяла мечту, что однажды смогу покинуть свой город, начать жизнь заново, может быть, даже стать нормальным человеком, хотя, по закону, это было невозможно, и я не ждала, что это на самом деле случится, — Аксель снова вздохнула, поднимая глаза на потрескивающий костёр, — Это произошло 10 лет назад, мне было 18, кстати, да, мне 28, я старше тебя, уже совсем старая тётка, — девушка коротко посмеялась и Камило прыснул, учитывая обстоятельства это было не совсем уместно, но, похоже, юмор во время рассказа о своей печальной судьбе был защитной реакцией Аксель, — Был самый обычный вечер, я была в семейной крипте, я часто туда ходила, чтобы излить свои душевные страдания у места, где погребли прах моей матери, и тут в крипту вошел отец. Он велел мне убираться прочь, мол, я оскверняла память его жены. Я сказала ему, что она была моей матерью, и я могу навещать её, когда захочу. Его невероятно злило, когда я ему возражала, видел бы ты его лицо в тот момент, — Аксель на секунду замолчала, задумавшись, — А ты ведь видел, тогда, в комнате Роситы. Он выглядел точно так же, разъярённый, как дикий зверь. Он начал орать на меня, говорил мерзости, которые я слышала уже миллион раз, но в тот вечер он был по-особенному зол, я поняла это не сразу и поплатилась за это, он выхватил из ножен меч и сделал это, — девушка закатала рукав рубашки, говоря о шраме, — Чуть руку мне не отрубил, представляешь? Я тоже злилась, кричала на него в ответ, плакала, уже начала прощаться с жизнью, может, было бы лучше, если бы он меня убил, тогда я была бы с мамой.. Но его последние слова решили его собственную судьбу, он сказал, что я виновата в смерти мамы, что я не заслуживала её любви, и что нужно было отнести новорождённую меня в горы и оставить на съедение волкам. Меня наполнила такая ярость, что я уже ничего вокруг не видела и не слышала. Как и сегодня, я закричала, хотела выразить весь свой гнев, и в тот момент я ощутила внутри себя такую силу, весь потенциал моей магии пробудился и вырвался наружу в виде огненного вихря, который объял моего отца. Он кричал, метался по крипте, поджигая абсолютно всё, что могло гореть, я выбежала оттуда, в суматохе меня не заметили, я сумела добраться до дворца и своей комнаты, переоделась, взяла некоторые вещи и свое оружие, наскоро и неумело залечила свою рану, с врачеванием у меня всегда было туго, села на коня и поскакала прочь. Открою тебе одну страшную правду: я убила своего отца не намеренно, но ничто в этой жизни не доставило мне большего удовольствия, — последние слова больно кольнули сердце Камило, но он не подал виду, уповая на то, что девушка имеет ввиду только период своего темного прошлого, а не то время, что она провела с ним, — Я сбежала, потому что все слова, сказанные духом моего отца — правда. По древним законам тот, кто убил конунга, мог занять его место, но мне, опальной дочери, отцеубийце, этого бы точно не позволили, мой брат уж точно. Он бы вызвал меня на тинг, это суд поединком, победил бы, но сразу бы не убил, он бы дотащил мое израненное тело до главной площади и сделал бы мне «кровавого орла», одну из излюбленных казней викингов, это когда человеку со спины снимают кожу и мясо, рёбра ломают и выворачивают, лёгкие вытаскивают наружу и насаживают на рёбра, они колышутся на ветру, напоминая крылья птицы, — девушка рассказывала все эти кровавые подробности со спокойным выражением лица и ровным голосом, а юноша тем временем пребывал в полнейшем шоке и ужасе от традиций её народа и в целом всего, что произошло с его возлюбленной, — Я пересекла всю страну, зарабатывала, как могла, тебе даже лучше не знать, какими способами, я ими не горжусь, но и не стыжусь. Добравшись до моря, я села на корабль и пересекла всю Атлантику, попав с континента на материк. Соединенные штаты — поистине сказочное место, каждый город будто отдельный мир, и, кстати, в мире магия занимает не последнее место, она есть не только в Энканто. Поскольку у меня была приобретенная магическая способность, которой я активно пользовалась, мне захотелось научиться чему-то большему. Я была голодной до новых знаний, путешествовала в поисках людей, которые могли бы меня чему-то научить, и научилась я многому, пусть, и не в совершенстве. Я была у королевы вуду в Новом Орлеане, в нескольких ковенах по всей стране, встретилась с могущественными ведьмами-одиночками, одна из них рассказала мне, что у меня есть врожденный дар, по линии матери в моём роду были сильные колдуньи, я могу забрать у человека врожденную способность, убив его, так я получила магию теней, прикончив этого проклятого колдуна. В конце концов, меня занесло на Кубу, и, честно признаться, я хотела там остаться, я была беззаботной, делала, что хотела, но услышала о могущественном колдуне-отшельнике, что жил в лесах Колумбии уже очень много лет, моё любопытство взяло верх, и я отправилась сюда. Каким-то чудом я его нашла и уговорила обучать меня, о нём самом я ничего не знаю, даже имени, он велел звать его просто «мастер», — Аксель усмехнулась, вспоминая то недолгое время, что провела у мужчины в ученицах, — Он действительно много знал, испытывал мои способности, я рассказала ему о той, с которой родилась, и о том всплеске силы, когда я убила отца. Судя по всему, он начал меня бояться, хоть и не показывал этого, наверняка, думал, что если я захочу, или если он разозлит меня, то я оставлю от него лишь пепел, не знаю, почему, но он не убил меня, а забрал мою память, чтобы я забыла о себе всё, в том числе о способностях, и не могла их использовать, и бросил в лесу, уповая на то, что я не выживу. Но я действительно оказалась сильнее и упорнее, чем он думал.
Девушка глубоко вздохнула, завершив свой рассказ. Камило смотрел на неё, её лицо было спокойным, но он чувствовал, что внутри она сломана, изранена, внутри его любимой было столько боли, которая за много лет превратила её в чёрствого человека, заставила надеть маску отчужденности и равнодушия, настоящая Аксель была ровной противоположностью той девушки, которую юноша знал, и он надеялся, что она всё ещё где-то глубоко внутри, и что он сможет помочь девушке вытащить её наружу и не даст ей остаться холодной и замкнутой, какой её сделала жизнь и жестокая судьба.
— Мне очень жаль, что всё это случилось с тобой. Тебе причинили столько боли, ты не обязана жить с ней и мириться в одиночку, — парень полностью повернулся к Аксель, обхватывая её руками и пододвигая ближе к себе, — Раздели её со мной, дай мне и твоей новой семье залечить твои раны. Я хочу, чтобы ты была счастлива, чтобы смотрела на мир не так, как раньше. Я больше никому и ничему не позволю причинить тебе боль, — юноша накрыл щёки девушки ладонями, поглаживая её светлую кожу большими пальцами, — Я люблю тебя.
Аксель, смотря в оливковые глаза Камило, ничего не ответила. Она протянула руку, укладывая ладонь на затылок юноши, слегка надавила на него, и утянула парня в поцелуй, впервые она сделала это сама, до этого инициатива всегда исходила от него. Девушка целовала его с, непривычной для него с её стороны, страстью, уложив вторую руку на его шею и слегка проводя ногтями по смуглой коже, это разжигало в Камило ответную страсть и любовь. Поцелуй был долгим и жарким, но от холода ночи он спасти не мог, поэтому паре пришлось оторваться друг от друга и забраться в палатку, чтобы согреться и поспать, ведь утром им предстояло отправиться в путь обратно в Энканто.
*Моя богиня (испанский)