Часть 1
С того самого момента как члены семьи Мадригаль поняли истинную силу, казалось бы, совершенно обычной и не получившей никакого дара, Мирабель, минуло 10 лет. За эти годы многое успело произойти, и далеко не все события оставили радостные отпечатки в жизнях и сердцах жителей Энканто.
Альма, первая хранительница магии, больше известная как Абуэла, скончалась во сне, окруженная любящей семьей, будучи женщиной весьма преклонного возраста. По просьбе Мирабель, которая стала новым хранителем, Касита сделала из комнаты Абуэлы своеобразный маленький семейный храм, где поместили портреты Педро и Альмы, чтобы каждый из членов семьи мог в любой момент прийти туда и поговорить с горячо любимой усопшей родственницей, которая много лет оберегала, давала советы и старалась дарить своим детям и внукам безусловную любовь. В той комнате всегда были прекрасные свежие цветы, не без стараний Исабелы, разумеется, и всегда горели свечи, на которых Мирабель кропотливо вырезала силуэт бабочки.
Смерть Альмы глубоко опечалила всех жителей Энканто, особенно её семью, особенно юную Мирабель, которая так мало времени провела с бабушкой, с которой ей, наконец, удалось сблизиться за 5 лет до её смерти. Потеря близкого не только окутала девушку пеленой тоски, но и возложила на её плечи огромную ответственность. Теперь она хранительница магии, единственная в Энканто, кто может напрямую общаться с Каситой, и от кого зависит дальнейшая жизнь общины. Будучи уже молодой двадцатипятилетней женщиной, Мирабель должна была стать проводником для всех детей, которые будут рождаться в семье Мадригаль, в мир чудес и волшебных даров, и совсем скоро ей как раз предстояло провести свою первую церемонию, ведь её кузина Долорес, таки вышедшая замуж за Мариано, родила дочь Роситу, которой недавно исполнилось 5, и ей было суждено, наконец, получить свой дар.
С самого утра весь городок суетился: ребенок семьи Мадригаль получит дар, значит, будет праздник, к которому нужно хорошенько подготовиться. В каждом доме женщины собирались на кухне, чтобы приготовить чурросы, эмпанады, ахиако и прочие национальные блюда, яркой и горячей во всех смыслах, Колумбии. Мужчины сновали туда-сюда по улочкам, кто с чем: большие корзины спелых фруктов, ящики с ромом и чампусом, которые достанутся взрослым, когда дети лягут спать, ведь праздник продолжится ночью на площади города, музыка будет литься отовсюду, люди будут танцевать в окружении разноцветных огней от ламп из крашеного стекла, которые дети расставляли везде, где было свободное местечко.
Двери Каситы были широко распахнуты, дом был наполнен радостным шумом, пожалуй, за исключением хаотичного топота и беспокойного голоса Мирабель. Похоже, она одна нервничала больше всех, бегая туда-сюда и проверяя подготовку к церемонии. Переживала она отнюдь не за еду или украшения, её сердце терзал иррациональный страх и сомнения, что она вовсе не хранитель, что сияющая дверь с золотой ручкой не появится, и что по её вине еще один ребенок останется без дара.
— Ради всего святого, Мирабель, успокойся, прошу тебя! — воскликнула Исабела, когда младшая сестра чуть не врезалась в неё, выбегая из-за угла.
— Иса, прости, — отдышавшись, произнесла девушка, — Но я так волнуюсь, я всю ночь не спала, я даже есть не могу, боюсь, что меня стошнит, — тараторила Мирабель, хватаясь руками за голову и слегка дергая себя за кудряшки.
— Я знаю, что ты нервничаешь, это очень важный день для нас всех, особенно для тебя, но от того, что ты носишься, как кирпичом контуженая, никому легче не становится, понимаешь? — девушка протянула к сестре руки и легонько сжала её плечи, стараясь ободрить.
— Да, я понимаю, прости меня.. — хранительница сделала глубокий вдох, затем выдох, закрыла глаза и обняла старшую сестру обеими руками.
— Если хочешь знать мое мнение, я думаю, ты со всем справишься, и всё пройдет идеально, — Исабела сделала на последнем слове особый акцент, медленно поглаживая Мирабель по затылку.
— «Идеально». Ты прямо как абуэлита, — тихо произнесла младшая, повернув голову вправо и открыв глаза.
Девушки стояли в коридоре, прямо напротив двери в комнату покойной Альмы, Исабела как раз шла туда, чтобы сделать на портрете бабушки рамку из цветущих орхидей для церемонии.
— Если бы она была здесь.. Она бы точно нашла слова, которые убедили бы меня, что всё будет в порядке, — с тихим вздохом произнесла девушка, отпуская сестру и выпрямляясь.
— Да, она была такой. Всегда знала, что сказать, и как помочь. То, что её физически нет здесь, не значит, что она совсем оставила нас. Незримо, но она всегда с нами, вот здесь, — тонкие пальцы Исабелы коснулись грудной клетки сестры, — Помни об этом, и в нужный момент она обязательно тебе поможет.
Мирабель опустила глаза на руку сестры, потом снова подняла глаза на закрытую дверь и улыбнулась уголком губ. В этой улыбке читалось как и легкое облегчение, так и всеобъемлющая тоска.
— Племянницы, чего раскисли? — внезапный голос прямо над ухом хранительницы заставил её подпрыгнуть, старшая лишь резко отпрянула в сторону от неожиданности.
— Дядя Бруно, напугал до смерти!
— Прости-прости, всё ещё не разучился ходить тихо, — мужчина обнял девушек за плечи обеими руками, — Чем это вы тут заняты? Донимаете дух моей мамы? — хоть Бруно и вернулся в общество, но шутить так и не научился.
— Что ты, дядя, я лишь хотела украсить бабушкин портрет к церемонии, так что этим и займусь, — Исабела выскользнула из некрепкой хватки чужой руки и скрылась за дверью в комнату Альмы, оставив младшую сестру наедине с дядей.
Озорная хватка на плече девушки внезапно ослабла, и мужчина медленно повел Мирабель по направлению к лестнице в холл.
— Ну так что, сильно нервричаешь из-за церемонии?
— Ты-то откуда знаешь, тебя весь день видно не было.
— Не только у стен и Долорес есть уши, знаешь ли, и вообще, я был занят, Касита сегодня должна быть идеально чистой не только снаружи и внутри, но и совсем внутри! — разумеется, Бруно говорил о пространстве внутри стен дома, где он скрывался целых 10 лет.
— Да-да, дядя. И да, я нервничаю, да, действую всем на нервы тем, что нервничаю, но ничего не могу с собой поделать! — почти обессилено воскликнула девушка, проведя ладонью по лицу.
— Хочу тебе напомнить, милая племянница, что у тебя есть родственник, который видит будущее и может развеять все твои тревоги и сомнения, — театрально произнес Бруно, шевеля пальцами вытянутой руки в воздухе над головой племянницы.
Вернувшись в общину и снова став полноправным членом семьи Мадригаль, Бруно сильно изменился, со временем. Он стал невыносимым экстравертом, хоть и продолжал иногда исчезать на пару дней в стенах дома, чтобы побыть со своими крысами, которые на время изгнания заменили ему семью. Мужчина изо всех сил старался компенсировать годы одиночества и безделья, сумел найти применение своим навыкам в строительстве, помогая жителям городка, но что важнее всего, перестал бояться своего дара, был готов раздавать предсказания направо и налево.
— Нет-нет-нет, никаких предсказаний, дядя, я не хочу злоупотреблять твоим даром и заглядывать в будущее без крайней необходимости, — начала отнекиваться Мирабель, качая головой.
— Брунито, ты опять лезешь ко всем со своими видениями? — откуда-то из-под лестницы, по которой Бруно с племянницей уже спустились в холл, послышался слегка наигранный голос, из тени вышла Альма, подходя ближе и обхватывая ладонями щёки молодой хранительницы, — Кариньо, мне невыносимо видеть, как ты переживаешь из-за сегодняшнего вечера, ты моя гордость, и я ни на секунду не сомневаюсь, что всё будет хорошо.
Несколько секунд Мирабель молчала, смотря в лицо бабушки, полное любви и искренней заботы, хоть девушка и знала, что это не она, ей всё равно стало теплее на душе и тревога немного утихла. Девушка положила свои ладони поверх тех, что были на её щеках, улыбнулась и произнесла, слегка смеясь:
— Спасибо, Камило, мне правда лучше, но превращайся уже обратно в себя, а то мне не по себе.
— Как скажешь, - Альма пожала плечами, и тут же на её месте уже стоял кузен Мирабель, худой и долговязый, как макаронина, за 10 лет он вырос так, что уже доставал макушкой до подбородка Луизы, все с той же копной кудрявых непослушных волос и своей неповторимой очаровательной улыбкой.
— Мирабе-е-ель, - протянул детский голос откуда-то из-за спины девушки.
Выходя из-под тени арок дома, в холле собралась вся семья Мадригаль, к хранительнице подошел, вымахавший до роста её самой, Антонио, на плечах которого сидела Росита. Губы Мирабель растянулись в улыбке, и она осторожно сняла племянницу с плеч кузена, усаживая её поудобнее на своих руках. Девочка в белом платьице, с лентой в густых волнистых волосах, смотрела на девушку озорными огромными глазами, унаследованными от матери:
— Мама сказала, что сегодня важный день.
— Да, бомбонсита, сегодня твой день, ты получишь волшебный дар, — произнесла девушка, ласково заправив выбившуюся прядь волос за ухо племянницы.
— И ты мне поможешь, да? — в голосе девочки было столько предвкушения, радости и надежды, что в сердце Мирабель уже не оставалось места для страха и тревог.
— Обязательно, — хранительница крепко обняла маленькую Роситу, и тут же вся семья облепила их со всех сторон, создавая «капусту» из любви и поддержки.
Холл наполнился смехом, разные голоса наперебой что-то говорили, пока их не прервала Касита: плиты на полу, арках и колоннах зашевелились, привлекая внимание и заставляя всех посмотреть на лестницу, ступени которой двигались, словно волна, настойчиво указывая на стену, которая еще пару минут назад была пустой. Деревянная дверь с золотой ручкой, окутанная золотистой мерцающей дымкой и крошечными огоньками, словно медленно вырастала из половиц, пока не заняла свое место напротив лестницы, словно приглашая Роситу принять свой дар, а Мирабель вручить его.
В этот момент Мирабель искренне поверила в то, что всё будет в порядке, пока рядом её любимая семья, и что эта ночь пройдет для всех незабываемо.