Крылатая

Время шло к полуночи. Напольные часы в углу комнаты мерно отсчитывали секунды.
Постепенно они перетекали в минуты, а затем облачались в часы. В глубине дома что-то заунывно выло, на кухне, которая, по счастливому стечению обстоятельств соседствовала с теперешней Гермиониной комнатой, ворчал Кикимер, и в определенном смысле царила полная идиллия.

Ночное умиротворение разрушала лишь девичья фигура, одиноко стоящая у окна и с тоской смотрящая в темное небо.

Гермиона упорно боролась со сном, чему, надо сказать, очень способствовала сильная ломка в лопатках, появляющаяся после трехдневного воздержания от полетов. Но сегодня ночью на Гриммо был Дамблдор. Он наконец-то снимет заклятье, и она сможет вдоволь полетать над городом, заодно начав изучать огромный Лондон.

Глядя на полную луну, обрамленную тучами, девушка вспоминала свой первый приезд в Хогвартс. Дамблдор тогда сразу же выставил Амалию за дверь и разговаривал с девочкой наедине.

— Здравствуйте, мисс Грейнджер. Очень рад приветствовать вас в стенах нашей школы. Присаживайтесь.

Испуганная девочка с лохматыми волосами сдавленно кивнула и осторожно опустилась в кресло для посетителей, привычно сложив большие крылья за спинкой.

— Не бойтесь меня, мисс Грейнджер. Я ваш друг. Я помогу вам сделать так, чтобы в школе вы учились точно так же, как и все остальные студенты.

Дамблдор приветливо улыбнулся и придвинул девочке вазочку лимонных долек.

— Угощайтесь, мисс Грейнджер. Итак, к делу. На ваши крылья я буду накладывать заклинания, которые сделают их невидимыми и нематериальными. Вы сможете ходить на уроки и носить обыкновенную одежду. Когда у вас возникнет потребность в полетах, вызывайте домового эльфа Ронки. Он перенесет меня к вам, и я сниму заклинание. Чтобы не вызывать подозрений, для вас будет выделена отдельная комната с балконом, чтобы вы могли спокойно вылетать из замка...

Гермиона улыбнулась, вспомнив, как Дамблдор объяснил ее вынужденную изоляцию.

«Девочка страдает лунатизмом. Так будет проще и ей, и другим детям».

Как-то, в начале четвертого курса, в ее комнату пробрались двое первокурсников — поглазеть на лунатика. Правда, поглазеть — не поглазели, а вот месяц отработок с Филчем тягу к приключениям отбил.

Она помнила также свой первый полет над Хогвартсом. Восторг от величия неприступного замка, восхищение его красотой и мощью и непринятие реальности происходящего. И пусть девочка с малых лет была знакома с магией, все еще не могла поверить, что она — волшебница. Настоящая волшебница.

И так легко, радостно было на душе...

Не то, что сейчас. Волдеморт вернулся. Волдеморт собирает армию. Волдеморт разжигает войну.

И она в этом старом доме, куда ее притащили непонятно зачем, вынужденная сидеть в неведении, потому что она, видите ли, несовершеннолетняя и не имеет права вступать в Орден!

Одна радость — семья Уизли здесь. И Гарри скоро приедет.

Ну где, где этот чертов старикашка?!

Из раздумий Гермиону вырвал скрип входной двери. Девушка вздрогнула и резко развернулась. На пороге комнаты, улыбаясь, стоял Дамблдор. Лунная дорожка дотянулась до кончиков его остроконечных туфель, и блестки, которыми была расшита обувь директора, ярко мерцали в лунном свете.

Не удержавшись, Гермиона хихикнула.

— Здравствуйте, профессор.

— Здравствуйте, мисс Грейнджер, — Дамблдор неспешно подошел к окну. — Прекрасная ночь, не правда ли?

— Д-да, профессор.

Дамблдор задумчиво посмотрел в черное небо.

— Нет времени прекрасней темной ночи... Никто не ведает, какие тайны она таит в себе. Никто не знает, что там, за звездами — вечность или пустота. Никому не подвластно победить тьму, окутывающую землю ночью. Именно ночью вершатся злые деяния. Именно Ночь скрывает все ото всех...

Дамблдор грустно вздохнул, голубые глаза мечтательно затуманились.

— Чертов философ, — тихо пробормотала Гермиона и кашлянула, напоминая о себе.

Директор встрепенулся.

— Что же, приступим.

Девушка кивнула и привычно повернулась спиной.

Дамблдор проговорил длинное заклятие на латыни, произвел сложный пасс палочкой, и Гермиона почувствовала, как от лопаток по телу потекли знакомые теплые волны. Подойдя к ростовому зеркалу, висящему у двери балкона, она увидела за своей спиной два родных трепещущих крыла.

— Спасибо, профессор. Ну, я пошла?

— Погодите, мисс Грейнджер. Мне нужно вам кое-что сказать.

Девушка остановилась на полпути к балконной двери и развернулась.

— В этом году у меня будет очень много дел. Я хочу, чтобы вы сами накладывали и снимали заклинания, тем самым перестав зависеть от меня. Когда вы приедете в Хогвартс, я дам вам несколько уроков дезилюминиационных чар. Советую пока почитать соответствующую литературу. Здесь, на Гриммо, прекрасная библиотека, знаете ли... Что ж, как говорится, удачного полета. Я, с вашего позволения, вас покину...

Старик стремительно вышел за дверь, оставив девушку одну в комнате.

Гермиона, накинув Амулет, вышла на балкон, распахнула белоснежные крылья и сладко потянулась. Восхитительно было вновь ощущать себя свободной. Сейчас она вспорхнет — и весь город ляжет перед ней, распростертый, словно на ладони.

Волшебное ощущение полета всегда очаровывало юную чародейку. Свист ветра в ушах и невероятная легкость, царящая во всем теле. Само ощущение могучих крыльев за спиной, способных смести кого угодно, поднимать ввысь одним махом, таких больших, сильных, теплых — было восхитительно. А когда профессор Дамблдор накладывал дезиллюминиационное, и крылья теряли материальность, она ощущала себя ущербной и какой-то... Незащищенной.

Легко оттолкнувшись от балкона, девушка взмахнула крыльями, и погрузилась в чарующую атмосферу свободного полета.

Под ней распростерся ночной город. Кварталы, кварталы, еще кварталы... Дома казались бесконечными. В этом было что-то особенное: раньше она никогда не летала над мегаполисами.

Гермиона жила в небольшом городке, в пригороде Лондона, окруженном лесом. Благодаря почти ежедневным ночным полетам над ним, девушка изучила каждый укромный уголок, знала любой уютный закуточек, коих было множество в лесах и парках неподалеку. Пролетая над ними, Гермиона вслушивалась в знакомые трели птиц, в тоскливый скрип столетних елей.

Порой она опускалась на землю и снимала туфли. Осторожно ступая босыми ногами по родному лесу, она слушала, как с треском ломались сухие ветки и шишки, видела, как вспархивают потревоженные ото сна птицы. Это приносило в душу чувство умиротворения и гармоничности бытия...

В Лондоне же было нечто иное, что-то особенное, спокойное и одновременно загадочное. Здесь не было пугающей тишины леса, нет, наоборот, город будто играл, добавляя невидимой кистью яркие краски с волшебной палитры: небоскрёбы и фонари щедро поливали город светом, деревья в многочисленных парках мерно шелестели, и зелень их листвы можно было проглядеть даже через мрак Ночи. Восхитительное фиолетовое небо простиралось на сколько хватало глаз, и пусть сегодня звезды были сокрыты тучами, это нисколько не расстроило волшебницу: несмотря на грузные облака, обволакивающее распростертое над домами небо, для девушки оно оставалось все таким же привлекательным.

Тёмно-синяя дымка расступилась перед величественной бледновато-жёлтой луной. Гермиона медленно парила над небоскребами, не отрывая глаз от величественно-великолепного зрелища, по какой-то неведомой причине открытого ей.

***

Гермиона все еще кружила над Лондоном, когда начал заниматься рассвет.

Девушка осознала, сколько времени провела в воздухе, лишь когда наткнулась глазами на порозовевшее на горизонте небо. Обычно она не позволяла себе летать более одного-двух часов, однако огромный город настолько очаровал ее, что она забыла о времени. Девушка, понимая, что теперь будет спать минимум до обеда, уже хотела отправиться обратно на Гриммо, когда поняла, что не знает, где находится. Внизу тянулись бедные кварталы с низкими однотипными трехэтажными строениями, и лишь где-то на горизонте виднелись высотные дома.

Гермиона заблудилась.

Проклиная свою неосмотрительность, девушка направилась к далеким небоскребам, понимая, что не сможет даже спросить дорогу, потому что если вдруг покажется на улице без Амулета, ее крылья явно привлекут массу внимания и подозрительных вопросов.

***

Солнце клонилось к закату. Усталая, сонная и голодная Гермиона сидела в кресле на балконе какого-то богатого дома, прикрыв глаза, и размышляла. На Гриммо уже наверняка подняли тревогу, и ее во всю ищут, не понимая, куда она делась, не предупредив. А если рассказали о ее пропаже тетке, то можно быть уверенной, что весь магический Лондон уже поднят на ноги... А она даже колдовать не может — статут о секретности пинком под пятую точку выкинет ее из школы. Ситуация, мягко говоря, безвыходная.

Погруженная в такие тяжелые думы, Гермиона сама не заметила, как заснула.

***

Проснулась девушка от холода, когда небо уже совсем почернело. Ночь, несмотря на летнее время, выдалась прохладной, и Гермиона постаралась посильнее закутаться в крылья, чтобы хоть как-то согреться. Было чертовски некомфортно. К тому же желудок уже буквально скручивало от голода.

Когда она поняла, что крылья тепла почти не дают, то встала, разминая затекшие ноги, и прыгнула с балкона вниз, чтобы, затормозив в паре метров от земли, резко взлететь к небу. Тетка так делать категорически запрещала, однако Гермиона считала такие прыжки замечательным развлечением, и нередко сигала с близких к дому многоэтажек.

Девушка опустилась на крышу какого-то небоскреба и принялась подпрыгивать на месте, дабы хоть как-то согреть одеревенелое тело. Помогало плохо, но все же помогало.

Когда пальцы на руках начали сгибаться, а щеки чуть порозовели, она взмыла в воздух и продолжила парить над Лондоном, все еще надеясь найти какую-нибудь зацепку.

Вообще Гермиона ориентировалась на местности неплохо. Те же ночные полеты, а потом и уроки астрономии позволили хорошо изучить ночное небо, так что Гермионе сложно было потеряться. А потом тетка подарила ей маленький компас, который носился на руке в специальном чехле, на кожаном ремешке. Да и заклинание ориентирования девушка тоже прекрасно знала. Но компас она благоразумно оставила дома, небо все еще затягивали тучи, а тот же Статут о секретности не позволял производить хоть какие-нибудь манипуляции с палочкой.

Безвыходная ситуация. Абсолютно.

С таким Гермиона сталкивалась впервые.

Нет, она, конечно, терялась и раньше. Дома, или в Хогвартсе, когда летала. Но там найти обратную дорогу обычно не составляло труда — местность была знакомая, а сейчас она где-то в огромном городе.

Девушка бездумно летела куда-то. Желудок, уже более суток голодающий, требовал пищи, усталость вновь накатила волной — убийцей, организм совершенно забыл о нескольких часах сна на холодном балконе.

Гермиона уже хотела плюнуть на все, спуститься на землю и хорошенько прореветься, когда заметила несколько черных точек, летящих как раз ей навстречу.

Девушка пригляделась и поняла, что это — метлы. Очень странные метлы, без водителей. Абсолютно самостоятельные. Либо управляющиеся кем-то... скрытым дезилюминиационными чарами?

Гермиона никогда не любила метлы. И летала на них крайне плохо. Наверное, это потому, что она прекрасно делала это самостоятельно — тело не признавало никаких «летательных аппаратов», кроме собственных крыльев.

И не знала девушка, какой черт ее дернул последовать за этими странными метлами, хотя это было очень подозрительно — шесть пустых метел в магглонаселенном Лондоне. Сыграла ли тут женская интуиция — или гриффиндорская безрассудность — Гермиона не понимает до сих пор. Но она полетела следом, параллельно усиленно соображая, зачем она это делает.

И в каком шоке она была, когда метлы привели ее прямиком на площадь Гриммо!

Когда дом открылся, девушка аккуратно проскользнула вслед за все еще невидимыми орденцами — больше это было быть некому. И пришла в восторг, увидев Гарри, уже вполне видимого, стоящего в обнимку со своей «Молнией», окруженного аврорами.

Их встретила бледная и очень испуганная МакГонагалл. На встревоженный вопрос Кингсли «Что случилось?» (орденцы были на задании с самого утра, согласовывая план в штаб-квартире авроров, и не знали ни о чем, происходящем на площади Гриммо), Миневра ответила тихим, напряженным голосом:

— Гермиона пропала.