Всё-таки у нее получилось.
Tobias
Мы прекрасно провели этот день вместе с Трис на поляне. Это место я нашел еще до того, как мы спасли Трис из лаборатории. Когда набрёл на полянку, то представлял, как однажды вместе с любимой мы замечательно проведём время вместе. Моя мечта сбылась, но не всё было так гладко. Я старался не показывать своего беспокойства, чтобы Трис лишний раз не волновалась, но в душе у меня бушевал ураган. Ее реакция на страх была, как у неофита на второй ступени инициации. Меня это очень беспокоило, и только один человек мог пролить свет на случившееся сегодня.
***
Вернувшись в Бюро, весь оставшийся день мы провели вместе с Трис. Ее лицо, улыбка, движения — все это сводит меня с ума. Хочется обнять ее и никогда не отпускать.
Когда мы шли ко мне в комнату, то неподалеку я увидел Кристину, которая широко улыбалась и призывно показывала большой палец. Трис ее не заметила, а я немного засмущался.
Мы пришли в комнату и просто были друг с другом, ведь это так прекрасно — быть рядом. Весь вечер разговаривали обо всем на свете, лежа на кровати. Голова любимой покоилась на плече, а мои пальцы поглаживали ее волосы.
— Тобиас? — медленно начала Трис. — Я хотела попросить, чтобы ты рассказал все, что я не вспомнила, — Трис подняла голову с плеча.
Я посмотрел в ее серьезные глаза, полные решительности, и будто заново влюбился. Именно этот взгляд встретил меня тогда, на сетке, в штабе Бесстрашия.
— Я не могу рассказать всю твою жизнь в мельчайших подробностях, хотя бы потому что в большей части я просто не присутствовал.
— Мне поможет Калеб, — резко выпалила девушка, — но и твоя помощь очень нужна.
От имени ее брата у меня свело желудок. Почему она вдруг про него вспомнила? Трис увидела мое замешательство, и по ее лицу я понял: что-то тут не так. Трис напряженно смотрела в сторону и молчала, а я терпеливо ждал ответа.
— В тот день, когда мы возвращались из Чикаго и поссорились, — Трис сделала паузу, — тогда я пошла к Калебу и извинилась.
— За что ты извинилась? За то, что пошла вместо него на верную смерть? Да, это, определенно, повод для извинений.
— Тобиас, пожалуйста. Не надо, он мой брат, — взмолилась девушка. — Мы должны были поговорить, причем уже давно. Калеб — последний выживший член семьи.
— Ты говорила, что я твоя семья.
Трис обхватила мое лицо руками и заглянула в глаза. Вся злость испарилась: ее взгляд действовал как гипноз.
— Ты моя семья, Тобиас, и всегда будешь ею, но Калеб мне тоже не чужой. Тобиас, я не хочу ссориться, но ты должен понимать, что мы должны помириться.
— Ты ничего не должна.
Огонёк в глазах Трис потух, и ее руки бессильно опустились:
— Тобиас, ради тебя я не буду рисковать жизнью, пожалуйста, ради меня прими Калеба.
Мы должны чем-то жертвовать ради друг друга. Я хотел сказать, что если она так хочет, то я готов, но произнес совсем иное:
— В тот вечер ты шла к Калебу, не ко мне?
— Я шла к Калебу, но это он сказал, чтобы я с тобой помирилась. Ты его ненавидишь, знаю, но он желает мне счастья, иначе просто не просил бы извиниться перед тобой.
Трис говорила это абсолютно серьёзно, но не смотрела в глаза — и хорошо, потому что сейчас мне действительно стало стыдно. Я чего-то требую от Трис, но не выполняю ее просьбы.
— Я постараюсь поладить с Калебом, но ты должна знать, что это только ради тебя.
Трис улыбнулась и обняла меня.
— Спасибо, — шепнула девушка на ухо.
— Главное, чтобы ты была счастлива.
Я коснулся своими губами ее губ. Трис вздрогнула и ответила на поцелуй.
Все что-то делают во имя любви, а ради неё я готов на все.
***
Девушка спокойно спала, ее дыхание было ровным, а лицо — по-детски чистым. Сейчас она ничего не боялась. Я лежал рядом и никак не мог уснуть, постоянно вспоминал, как сегодня Трис испугалась ворона, а потом и те галлюцинации. Что-то происходит с ней, и мне надо выяснить что.
Я аккуратно поднялся с кровати, чтобы не разбудить Трис, и напоследок ее поцеловал. Выходя из комнаты, я тихонько прикрыл дверь и пошел по ярко освещенному коридору. Глаза щурились от ослепительного света, но потом постепенно привыкли.
Я шел к Кристоферу, ведь он имел прямое отношение к сывороткам. Мне казалось, он опять сидел в своем кабинете. Парень постоянно над чем-то работал, не посвящая никого в подробности.
Я постучался в дверь кабинета и вошел внутрь. В нос ударил резкий запах препаратов. Комната была доверху набита бумагой. Стены, пол — все в схемах, формулах, диаграммах. Откуда-то из соседней комнаты раздался голос:
— Кто там?
— Это я, Тобиас.
— А-а-а, проходи.
Я направился в сторону голоса, переступая через груду бумаги и огибая пыльные книжные шкафы. Зашел в комнату, откуда услышал голос Кристофера, и был слегка шокирован. У левой стены стояли стеллажи с мышиными клетками. Грызуны возились и пищали. Кристофер что-то писал в своем планшете, потом нервозно вырвал лист, скомкал и отшвырнул как раз в мою сторону. Я еле успел увернуться, и бумажный ком попал в стену.
— Ой, прости, — рассеянно сказал Кристофер.
— Ничего, мне надо с тобой поговорить, очень важно.
Кристофер опустил планшет на стол с препаратами и медленно повернулся ко мне:
— Только не говори, что с Трис что-то стряслось, — встревоженно сказал Кристофер.
— Боюсь, что так. Ты что-то знаешь?
— Я догадываюсь.
Эти слова Кристофер произнес с ноткой сочувствия.
Я рассказал, как Трис сегодня испугалась ворона, а потом у нее была галлюцинация. Кристофер выслушал меня и, немного промолчав, тихо сказал:
— Я так и думал...
— Что ты думал? С ней все в порядке?
— Нет, с ней не все в порядке. Работая вместе с Джанин над этой сывороткой, я знал некоторые нюансы, но в подробности меня никто не посвящал. Как ты уже знаешь, перед введением сывороток Трис стерли память.
Я сразу вспомнил Трис, сидящую на кровати в изоляторе. Она была такая беспомощная.
— Джанин внушила Трис, что всё, что они будут делать с ней, — это во благо Чикаго. Так вот, ты, наверное, знаешь, что Дивергенты не поддаются контролю, потому что страх их не сковывает, а раскрепощает, — я кивнул и продолжил слушать. — Вся суть сыворотки состоит в том, что она воздействует на отдел мозга, который отвечает за страх. При большом выбросе адреналина в мозг поступает сигнал, и в этот момент начинает действовать сыворотка. Она контролирует то, что делает человека Дивергентом — ну, по крайней мере, это в идеале. Так как сыворотка не доработана, то и эффект не полный. А теперь представь: эта сыворотка вводилась Трис в течение двух недель прямо в мозг. Джанин хорошо позаботилась об эффективности своей работы. Даже слишком...
В голове все смешалось, как будто я сейчас находился совсем не здесь. Я слышал Кристофера, словно через толстый слой ваты; хотелось схватиться за голову и бежать, а Кристофер все говорил:
— Когда Трис напала на тебя с ножом, то я подумал, что это один из эффектов сыворотки, и начал работать над препаратом обратного действия, то есть антидотом, но все результаты равны нулю. Недавно у меня получилось синтезировать сыворотку, которую вводили Трис, и я решил отталкиваться от этого, в надежде, что получится лекарство, — Кристофер развернулся к грызунам и продолжил: — Первоначально у меня было десять мышей. На всех я испытал сыворотку, которую вводили Трис. После ее принятия у одних грызунов пропал аппетит, другие буквально загрызли друг друга, а третьи погибли в агонии. Итог один — смерть. Мышиный мозг не выдерживает нагрузки, но с человеческим все совсем иначе, поэтому разработанные антидоты не подошли грызунам, а на человеке испытывать небезопасно.
— Что будет дальше с Трис? — наконец вымолвил я.
— Дальше могут участиться галлюцинации, особенно при большом выбросе адреналина; изменится поведение; ночные кошмары; она начнет избегать всех стрессовых ситуаций, лишь бы не испытывать галлюцинаций и других побочных эффектов. Она перестанет быть бесстрашной, а все действия будут системными, безвредными для нее и общества. То, чего и хотела Джанин. Один раз я присутствовал на осмотре в лаборатории, и там Джанин обмолвилась, что это единственный действительно сильный Дивергент, которого она когда-либо встречала. Чувствуешь, к чему я клоню? Если научиться контролировать ее, то и остальные без труда поддадутся.
— Стой, а как же документы, которые мы достали из лаборатории? Неужели в них нет ничего, что могло бы помочь?
— Нет, — отрицательно покачал головой Кристофер, — все, что могло бы пригодиться, скорее всего, Джанин прихватила с собой, а сейчас у нас есть жалкие разработки и немного времени.
— Она добилась своего, — тихо сказал я куда-то в пустоту.
— Еще не конец, — неожиданно бодро произнес Кристофер. — Трис сильная и будет сопротивляться, а сейчас, — он подошел ко мне и положил руку на плечо, —иди к ней и надейся, что все мои предположения ошибочны.
***
Я буквально бежал к себе в комнату. Не дай Бог, с Трис что-нибудь случилось; я себе никогда не прощу.
Влетев в комнату, я обнаружил, что девушка все так же крепко спит в постели. Я улыбнулся и лег рядышком, поглаживая ее по волосам. И вот сейчас все было хорошо, но потом начались кошмары...