Верь сердцу.
Tris
Что такое свобода? Я думаю, это самое прекрасное, что может быть у человека. Одни наслаждаются ей, а другие просто не ценят. Многие продают ее и потом жалеют. У меня же ее просто отняли. Теперь осталась только моя жизнь, но без свободы жизнь — обычное существование.
Меня держат в комнате, где из мебели только кровать. Белые стены и одна зеркальная уже сводят с ума. Я отказываюсь от еды и воды. Никого не слушаю и не подпускаю к себе. Не понимаю, чего от меня хотят. Сначала я думала, что меня должны осудить за смерть Тобиаса Итона, но девушка Кристина, которая назвалась моей якобы подругой, сказала, что он жив. В этот момент у меня началась истерика. Я не смогла отомстить, теперь меня замучают до смерти или будут ставить опыты, но этого никто не делал.
У меня было много времени, чтобы подумать. Если бы меня хотели убить, то давно бы это сделали; если бы хотели осудить, то сейчас я бы сидела в тюрьме. Напрашивается вопрос: зачем я им нужна? Почему со мной пытаются поговорить? У меня были только догадки, до сегодняшнего дня.
Меня опять пытались покормить, но я снова отказалась. Желудок был абсолютно пуст, но я старалась не думать о еде. Надеюсь, что скоро умру от голода и наконец-то обрету покой. Сегодня заходил какой-то врач. Он хотел вколоть что-то в вену, но я кричала и брыкалась. Я боюсь этих людей. У меня сорвался голос, потому что постоянно кричу и прошу меня отпустить.
Я не могу нормально поспать, потому что этот чертов свет горит и днем, и ночью. Хотя я вообще не имею понятия, когда надо спать. Как и в лаборатории, здесь нет окон. Я часто представляю, как яркие лучи солнца ласкают кожу, как я морщусь от света, смотрю на голубое небо, чувствую ветер, лежу на траве и купаюсь в озере. Но каждый раз я открываю глаза, и мои мечты рушатся.
Я сидела в углу кровати и охрипшим голосом напевала песню. Не знаю, откуда она мне известна, но песенка успокаивает.
В комнату вошел мужчина. Я не сразу узнала его, но, присмотревшись, поняла, что это Кристофер. Он был совершенно здоровым, он совершенно спокойно подошел ко мне и присел на кровать. Весь вид говорил о том, что он себя чувствует в абсолютной безопасности.
Я сидела с раскрытым ртом. На его фоне я выглядела, как афракционер. Джанин говорила, что это люди, которые не подошли ни к одной из фракций и поэтому стали изгоями. Моя грязная одежда и растрепанные волосы подтверждали это. С полминуты я с удивлением смотрела на Кристофера, а потом выдавила из себя:
— Что ты здесь делаешь? Тебя тоже похитили и держат здесь насильно? — Кристофер вздрогнул, когда услышал мой охрипший голос.
— Нет, Беатрис. Меня не держат здесь насильно и тебя тоже.
— Что за бред ты несешь? — я была в ярости. — Меня держат в этой комнате уже несколько дней. Я потеряла счет времени и...
— Беатрис, тебя не держат здесь насильно. Это твои друзья. Джанин врала. Это она стерла тебе память, чтобы ты была не опасной для нее. Чтобы тебя можно было контролировать во время эксперимента, а потом просто уничтожить. Тебя похитили, Беатрис. Тебя никто не хотел убивать, а Тобиас Итон — это...
— Заткнись! Предатель, я не хочу слышать это имя, не хочу. Зачем ты мне врешь, зачем? Если бы Джанин хотела мне зла, то держала бы в неволе, но она этого не делала, а они, — я показала в сторону зеркала, потому что знала, что с другой стороны за мной наблюдают, — держат меня насильно.
— Хорошо, я не буду с тобой спорить, Беатрис. Я знаю, что ты не отступишь от своего мнения, но если хочешь узнать правду, то стоит только попросить. Я покажу тебе, что было на самом деле. Доказательство того, что Джанин и есть враг.
— Мне ничего от вас не нужно. Ты предал Джанин и ее благие намерения. Что теперь с ней делают?
— Она сбежала, — я с облегчением вздохнула. Она сможет доделать сыворотку без меня, а значит, я сделала хоть что-то нужное в жизни и теперь смогу умереть спокойно. По лицу поползла улыбка.
— Беатрис, ты не одна. Джанин тебя обманула. В твоей жизни еще есть человек, которому ты дорога.
— Это ложь. Все, кого я люблю, мертвы.
— Нет, — Кристофер мягко улыбнулся, — Четыре жив.
От его имени по телу пошли мурашки. Я не могла поверить в это, но очень хотелось. Кристофер сейчас единственный, кому я доверяю. Я хотела кричать от счастья и сейчас же увидеть того парня из моих снов, снов, где я свободна и счастлива.
— Повтори, — сказала я.
— Я слышал твой разговор в кабинете Джанин. Она соврала тебе, снова. Все, что ты приняла за действительность, — ложь. Четыре жив, и он сейчас здесь. За этой стеной. Он переживает за тебя и хочет, чтобы ты его вспомнила и любила, а не боялась.
Я встала с кровати и медленно подошла к зеркалу. Меня видят, но я не могу видеть их, а только свое отражение.
У меня опухшее от слез лицо. Я расчесала пальцами растрепанные волосы и поправила синее платье. От этого, конечно, не похорошела, но вид стал более опрятным. Я не могла поверить в то, что за этой стеной стоит последний человек, который мне дорог. Не поверю в это, пока не увижу его сама. Во снах его лицо было неясным, но я уверена, что вспомню его. Это как давно забытое слово: если услышишь его, то сразу поймешь, что это оно. За несколько дней я впервые улыбнулась. Кристофер этого не видел, но видели люди, находящиеся за зеркалом. Мне плевать на это. Если я счастлива, то не буду скрывать. Я повернулась к Кристоферу и сказала:
— Я хочу увидеться с ним, — Кристофер просветлел.
— Хорошо, но сначала я должен доказать тебе, что не врал.
— Хорошо.
— И-и-и...
— Да, что такое?
— Ты, конечно, не обижайся, но видок у тебя жуткий, — я покраснела, и мы вдвоем залились смехом. Я не помню, чтобы вообще смеялась.
— Пожалуй, ты прав. Мне нужно помыться перед встречей с Четыре.
— Тогда давай сейчас тебя отведут в ванную комнату, а потом я покажу одну запись.
— Договорились.
Кристофер улыбнулся и встал с кровати. Он почти вышел из помещения, но перед тем, как он закрыл дверь, я крикнула:
— Постой!
— Да, что такое? — Кристофер внимательно посмотрел на меня.
— Можешь принести мне еды? — смущенно сказала я. — Кажется, у меня появился аппетит.
— Конечно, сейчас же попрошу, чтобы тебе принесли.
— Нет, принеси сам. Я доверяю только тебе.
— Хорошо, я принесу, но тебе скоро придется научиться доверять и другим.
— Я подумаю, — Кристофер вышел из комнаты, и я стала его ждать.
***
В первый раз меня вывели из этой комнаты. Как я и думала, то зеркало было двусторонним. В соседей комнате за мной постоянно наблюдали. Когда я вышла, все врачи улыбались. Мне же улыбаться им не хотелось.
Меня накормили, отмыли и дали чистую одежду: голубую майку и черные обтягивающие джинсы. Я сделала высокий хвост и тем самым подчеркнула шею. Теперь я была ухоженной, а не выглядела, как афракционер. Интересно, какой я была до лаборатории? Кажется, сильно изменилась. Хотелось знать о себе намного больше, чем я знаю сейчас. Кристофер обещал помочь, и я ему верю. Он привел меня в комнату.
— Теперь ты будешь жить здесь.
— Ого, ты не боишься меня оставлять одну без присмотра. А вдруг я сбегу?
— Мы оба знаем, что ты не сделаешь этого, — это было действительно так. Ведь все, что мне было нужно сейчас, совсем рядом. Я никуда не убегу.
В комнате была большая двуспальная кровать, красивые картины с пейзажами. Освещение не было резким, как в моем последнем пристанище, а стены — светло-желтого цвета. Тут была большая гардеробная с зеркалом, доверху набитая женской одеждой. За соседней дверью была душевая. Но первым, на что я посмотрела, было окно. Я подбежала к нему и раскрыла настежь створки. Сон стал явью. Солнце, небо, ветер. Я невольно заулыбалась. Хотелось стоять вот так вечно. Кристофер тихо подошел сзади.
— Нравится? — я вздрогнула от неожиданности.
— Да, это прекрасно. Я не помню, когда в последний раз видела небо.
— В последний раз ты его видела, когда пыталась бежать из лаборатории, — я медленно повернулась к нему и посмотрела прямо в глаза, он отвел взгляд. — Сейчас все сама увидишь.
Кристофер подошел к кровати и присел. Я последовала его примеру.
Он достал планшет и начал что-то усердно искать.
— Что ты хочешь показать? — спросила я с интересом.
— Нарезку с камер наблюдения.
На планшете начало проигрываться видео.
Я стою в какой-то лаборатории. Напротив Дэвид в инвалидном кресле целится в меня из пистолета. Я кидаюсь к прибору, и в меня выстреливают. Я падаю на пол и отключаюсь. В комнату входит мужчина. Дэвид кому-то звонит, и они вдвоем несут меня из лаборатории. Потом идет перемотка, и видно, как дальше в лабораторию попадает Тобиас и еще несколько человек. Он видит лужу крови и понимает, что меня похитили. Дальше идет запись с другой камеры. Там видно, как Дэвид кладет меня в машину и мы уезжаем. Дальше идет видео из лаборатории. Я лежу в кровати, ПРИВЯЗАННАЯ. Ко мне заходит Джанин и что-то говорит. После того, как она уходит, я начинаю рыдать.
Потом я видела, как на мне делают разные опыты, как я краду вилку и Кристофер не выдает меня. Дальше женщина помогает мне сбежать, она умирает, и я продолжаю путь самостоятельно. Убиваю охранника вилкой; значит, это правда, и я действительно убила. Дальше выбегаю на улицу, и меня засекают. Падаю с забора и теряю сознание. Меня затаскивают назад. Потом идет следующая запись с камеры. Я лежу в кровати, подключенная к искусственному дыханию. Значит, я серьезно пострадала после падения. Дэвид и Джанин стоят рядом и переговариваются; дальше идет перемотка. Джанин что-то вкалывает мне, потом снова перемотка. Я просыпаюсь, а дальше знаю, что было. На этом видео заканчивается, и экран гаснет.
— Мне важно, чтобы ты поверила. Джанин держала тебя насильно.
— Я верю.
— Ты должна понять, что мы не враги.
— Говори конкретнее. Кто мы?
— Джанин сказала тебе, что лидеры фракции Лихость затеяли войну с Дивергентами, но это не так. Войну начала Джанин. Она создала сыворотку, и все лихачи стали подчиняться ее приказам. Не поддавались только Дивергенты. Она направила лихачей на фракцию Отречение и хотела всех убить, но ты и Тобиас спасли всех.
— Стоп, что?! Тобиас хотел убить меня. Или это тоже ложь?!
— Да, Беатрис, ложь. Я знаю, что ты не поверишь, но Тобиас — это и есть Четыре.
— Что за бред?
— Это не бред.
— Если бы Тобиас Итон был Четыре, то я бы узнала его.
— Ты была в состоянии аффекта. Джанин серьезно обработала тебя. От одного его имени у тебя порывы ярости и злости, а от имени Четыре такого нет. Джанин не продумала это.
— Почему у него два имени?
— Я думаю, тебе стоит спросить у него.
— Нет, теперь я боюсь. Я не знала, что это один и тот же человек. Ты должен остаться со мной, когда придет он.
— Нет, перестань бояться. Из-за страхов к тебе никогда не вернется память. Ты сама же блокируешь воспоминания. Джанин воспользовалась этим. Дивергенты невосприимчивы к сыворотке, они сопротивляются ей. А ты сопротивляешься себе же. С Тобиасом ты встретишься сама.
— Он убьёт меня.
— Он любит тебя! Это Тобиас спас тебя из лаборатории, это он спас тебя на колесе обозрения, это он пошел к эрудитам за тобой, это все он. Ты должна вспомнить его, Беатрис.
— Боюсь, что ложь будет всегда мешать мне. Каждый раз, когда я буду его видеть, буду представлять злодея, который хочет моей смерти.
— Все будет не так. Верь сердцу, Беатрис.