ПРИНЦ И НИЩИЙ.

***

– Дерзай, Фродо! – дала мне благословение Сью и, хищно усмехнувшись, направилась на рабочее место. Инстинктивно развернувшись, чтобы проводить её взглядом, я понял причину этой усмешки. В двух шагах, скрестив руки на груди и вопросительно склонив голову набок, стоял, одному господу известно как давно подкравшийся Купер. Поравнявшись с ним, Сильвестр ткнула его пальцем в грудь, заставив покачнуться.

– Вам с Анджелой следует поторопиться, потому что мой малыш, – она не слишком деликатно указала на меня оттопыренным большим пальцем, даже не оборачиваясь, – долго запрягает, но быстро поскачет, как мне кажется. Смотри, как бы младшенький не сделал тебя дядей первым! – она опустила свою длань на его плечо и окончательно удалилась.

Приподнятые брови, разведённые в стороны руки… мой брат, определённо, мог выпустить учебник для начинающих актёров с собственными фотографиями, иллюстрирующими язык жестов. Сейчас он безмолвно спрашивал меня: «Какого чёрта? Может, и с родным братом поделишься?»

– Какого чёрта? Может, и с родным братом поделишься? – озвучил он всё-таки, не выдержав и двух секунд. 

– Что ты хочешь услышать, Куп? Что я влюбился, как подросток? Ладно, так и есть!

– Нет, братишка, до этого я и сам додумался, тут не надо быть гением! Твоё поведение выдаёт тебя с головой! Я хочу услышать, кто счастливчик? Это тот волонтёр из ночлежки? Или «потрясающий контрaтенор, великолепно разбирающийся в модных тенденциях и внутренностях автомобилей», по словам наших с тобой родителей? 

Мы с Купером умолкли и уставились друг на друга: он на меня – с болезненным любопытством, а я на него – в нерешительности. Да, мне было просто необходимо поделиться с кем-то, рассказать о той бредовой ситуации, в которую я сам себя загнал. И, кажется, я нашёл этого кого-то, потому что, вопреки своей природной тенденции практически беспрерывно болтать языком, Купер давно доказал, что мои секреты с ним, как в швейцарском банке. Пусть он и шантажировал меня регулярно, грозясь рассказать родителям, какую двойную жизнь ведёт их сын, я твёрдо знал, что он не сделал бы этого даже под пытками. Так что я глубоко вздохнул и взял его под руку.

– Пойдём к тебе, поговорим в спокойной обстановке.

Я схватил Купера за рукав и буквально затолкал его в кабинет, закрывая дверь и опуская жалюзи, дабы обеспечить себе хоть каплю неприкосновенности частной жизни.

И я выложил ему, как на духу, всё, поскольку события вчерашнего вечера, разговоры, тона и оттенки на щеках действующих лиц, были и так уже переданы во всех красках мамой. 

Пришлось начать издалека, с самой первой встречи с Куртом в ночлежке в качестве Блейна и заканчивая посылкой ему цветов и приглашения сегодня утром Дэвоном.

Купер слушал мой рассказ, как маленькие дети слушают волшебную сказку: подперев ладонью щёку и неотрывно глядя на меня восторженным чуть недоверчивым взглядом. 

– Ну, вот, и сегодня Курт согласился пойти на свидание с Дэвоном, – завершил я свою речь с тяжким вздохом. Брови моего братца удивлённо взлетели.

– Ух ты! Это серьёзнее, чем я мог предположить! И, чёрт возьми, ты говоришь о себе в третьем лице… это, эмм… тревожно, тебе так не кажется? Послушай, я даже не знаю, как это сказать, чтобы не перевернуть твой хрупкий мир, но, видишь ли, не всем нравится, когда их обманывают…

– Просто, понимаешь, Курт, он такой… Курт! В растянутом свитерке и джинсах, или в смокинге – это всегда он, единственный и неповторимый! Он с одинаковой страстью рассуждает как о своей работе в театре или волонтёрстве, так и о моде или об устройстве автомобиля. Он во всём этом так хорошо разбирается потому, что он всё это любит! Он живёт так, как подсказывает ему сердце… не идёт на компромиссы! Я боюсь, что он достоин кого-то лучшего, чем Дэвон или Блейн… – ну, давай, ещё разревись перед старшим братом!

– Может, ты и прав, но!.. – Купер картинно вскинул вверх указательный палец. – Но у тебя имеется уникальная возможность предложить ему их… эмм… то есть, вас обоих в одном флаконе! 

– Я так запутался… ну, как мне теперь ему признаться, это же всё равно, что открытым текстом заявить, что по мне психушка плачет! 

– Тут ты прав, но, чем дальше, тем труднее будет открыться, а ты ведь понимаешь, что это непременно должно произойти. Би, братишка, я покрывал тебя все эти годы. Я до сих пор не сознаюсь родителям, где ты ночуешь несколько дней в неделю, молчу о том, где ты пропадаешь субботними вечерами, но в этом не жди от меня поддержки. Ты ступил на скользкую дорожку, и рискуешь, прежде всего, своим сердцем. Я ведь вижу, что ты уже несколько дней витаешь в облаках. Лучше приди к нему с повинной сразу, пока ещё всё не зашло слишком далеко. Он комедиант, и в искусстве притворства разбирается получше тебя, да и меня, увы! Но одно дело, лицедействовать на сцене, а другое – в жизни. Тебе придётся поработать над сценой покаяния, потому что вряд ли он воспримет с энтузиазмом этот твой фарс! – не было ничего нового в словах брата, но, произнесённые им вслух, эти вещи обрели реальность, стали почти осязаемыми. Над моей головой сгустились тучи неизбежных разборок с Хаммелом, рано или поздно гром грянет, я только надеялся, что молния его гнева не поразит меня насмерть.

– Но Куп, он уже согласился на свидание со мной завтра, не могу же я теперь дать задний ход? Да и как ещё мне понять, нужен ли ему я или он всё-таки купился на весь тот блеск? 

– А покажи мне его? Познакомь? 

– Купер, на тебя клюют все и женщины и даже мужчины, считавшие себя стопроцентными натуралами! Не говоря уже о геях. Ты же ходячий секс! Нет уж. Тебя от своего потенциального парня я буду держать подальше как можно дольше. 

– Что, боишься, уведу? – покатывался со смеху Купер. – Ты же знаешь все мои недостатки.

– Да-да. У тебя только два недостатка...

– Красота и скромность, – продолжили мы уже в унисон.

– Нет Куп, я боюсь, что ты достанешь его со своими расспросами о служении Мельпомене.

– Так и быть, завтра вечером можешь быть свободен, но не забудь, про утреннего клиента, бумаги я тебе перешлю чуть позже. Я устал тянуть вместо тебя два лишних дня в неделю. 

– Куп, ты же знаешь, я не специально.

– Знаю и, поверь, я бы точно так же, набил этому гаду, мистеру Райту, рожу и точно так же отрабатывал бы приговор суда на общественных работах. Но впредь, пожалуйста, Шустрик, держи себя в руках. 

– Обещаю, а ты обещай не оставлять после себя везде и всюду своё молоко. Я опять обнаружил вскрытый пакет недельной давности в своём холодильнике!

– Братишка, ну это уже прогресс. Я хотя бы стал убирать его в холодильник.

– Не представляю, как жена тебя терпит?!

– Я люблю её. А ещё я верный, но об этом тшшш – продолжил Купер, переходя на шёпот и нарочито важно демонстрируя закрывание собственного рта на молнию. Нет, всё-таки в нём пропадал великий актёр. Купер взглянул на часы и встрепенулся. – Ох ты ж чёрт! Я на встречу опаздываю, Сью меня живьём съест! – он крепко сжал мне плечо на прощание. – Как бы всё ни сложилось, ты мой братишка, и я всегда тебя поддержу… Но мой тебе совет: начинай откладывать деньги на аналитика! 

***

– Начинай откладывать деньги на аналитика! – уверенно заявила Берри, едва мы вошли в мою квартиру с двумя сумками, полными упаковок мороженного всех возможных вкусов и гигантским пакетом попкорна – что ещё нужно для идеального вечера двух старинных друзей за просмотром классики Бродвея? – Я тебе удивляюсь, Хаммел! О чём тут вообще можно думать? Такой потрясающий парень за тобой увивается, ухаживает так красиво, смотрит как на божество! А у тебя какие-то дурацкие сомнения, и из-за чего? Из-за парня, которого ты же сам вообще натуралом считаешь! Ведь считаешь?.. – подруга выжидающе уставилась на меня, в задумчивости держа створку морозилки открытой.

– Давай, не будем холодильник размораживать, – я аккуратно оттеснил её в сторону. А и правда, если я действительно считаю Блейна натуралом, чего меня на нём так зациклило? Школьные годы остались позади давным-давно… – Хм, представляю, как бы Финн поехидничал! От души поплясал бы на моих косточках! – и что меня за язык потянуло? Рэйчел громко сглотнула.

– Я буду черничное! – она отвернулась к полкам и вытащила две миски и ложки. 

Прихватив еду, мы переместились на диван в гостиную. После двух ложек своего любимого ягодного мороженного, Берри сама прервала неловкое молчание, до сих пор повисавшее между нами при упоминании Финна.

– Он и правда здорово нравится тебе… этот Блейн? – я жутко смутился, но кивнул. – Тогда спроси его напрямую! – нееет… я даже представить такого не мог! 

– Ни с того, ни с сего подойти к человеку и спросить, а не гей ли он случайно? Я не хочу пугать его и рисковать нашей дружбой!

– Ну, или ты можешь попробовать пойти… в обход!

– Как это?

– Дай Блейну ненавязчиво понять, что ты начал с кем-то встречаться. Если он не такой натурал, как ты думаешь, и если испытывает к тебе нечто большее… он отреагирует на это!

– То есть, ты предлагаешь использовать Дэвона в качестве… наживки?..

– Ой, перестань, Курт! Все всех используют, такова человеческая натура! Думаешь, этот Дэвон пригласил тебя на выставку исключительно в качестве жеста доброй воли? Он хочет твою сладкую попку в своей постели, и это его способ добиться желаемого, поверь! 

– Какая же ты пошлячка, Берри! И нет, не все люди используют других! Блейн меня не использует…

– Ха! У него тоже наверняка имеется какой-нибудь тёмный секрет, просто ты о нём ещё не знаешь. Расслабься, Курт, сходи с Дэвоном на выставку, насладись по полной, а в пятницу забрось удочку Блейну! И не парься, Дэвон же всё равно об этом не узнает, а то, о чём он не знает – не может ему навредить, помнишь, это было твоей политикой ещё в школе!

– Хм… что ж, это я могу!

***

– Что ж, это я могу! – ответил я Куперу в ответ на дельный совет поехать на выставку на такси, чтобы на обратном пути насладиться обществом Курта на заднем сидении жёлтого драндулета, не будучи при этом чрезмерно навязчивым. – А теперь, пожалуйста, Куп… мне нужно приготовиться к свиданию… к встрече с Куртом! Иди, а? – я уставился на Купа моим знаменитым щенячьим взглядом. 

Не без протестов и новых угроз появиться на выставке и спонтанно представиться Курту, мой любимый и, слава Богу, единственный брат, наконец, удалился, а я, с облегчением вздохнув, закрыл за ним дверь.

***

C облегчением вздохнув, я, наконец, закрыл за ней дверь. Берри прогостила у меня весь день, и мне с трудом удалось выпроводить подругу, только твёрдо пообещав предоставить полный и подробный отчёт о моём сви… нет, о посещении выставки, по возможности, с сопровождающими его фотографиями.

И всё-таки, как же мне следовало к этому относиться? Как к свиданию, или просто… просто – что? Кого я пытался надуть? Мне нравился этот парень. Поразительно, но у меня было стойкое ощущение, что я знал Дэвона и раньше. Потому что иначе, чем объяснить тот факт, что разговаривать с ним было так просто и комфортно. Совершенно непонятным образом в нём сочетались вполне естественный для такого успешного и привлекательного парня шарм и самоуверенность с абсолютно неожиданной застенчивостью и даже временами некоторой неуклюжестью. Это создавало странное ощущение новизны, смешанной с чем-то узнаваемым, но попытки разобраться, что же в новом знакомом заставляло меня доверять ему как старинному приятелю, оказывались похожими на попытки схватиться за туман или догнать радугу…

Лёгкая задумчивость, вызванная этими размышлениями, отнюдь не помешала мне со всей тщательностью подойти к выбору наряда. Перевернув неоднократно вверх дном весь свой гардероб, я остановился на классическом строгом костюме от малоизвестного пока – надеюсь, что пока – начинающего дизайнера. Скупать все новинки модных домов в срок – дело неблагодарное, а вот такая безделица, как идеально подогнанный по тебе костюм от какого-нибудь стажёра, который через пару лет взлетит на вершину Олимпа – очень даже своевременное вложение. Определившись с костюмом, я решил, что не будет ничего лучше, чем завершить образ шейным платком в бирюзовом оттенке PMS number 1837 модного ювелирного дома.

………………………..

Такси затормозило перед Рокфеллер центром, и даже сквозь плотную пелену низвергавшейся с небес влаги я в очередной раз залюбовался великолепием этого здания в сиянии вечерних огней. Расплатившись с водителем, я взял зонт наизготовку и смело вышел под проливной дождь. Я не сумел правильно рассчитать время на дорогу, а посему оказался на месте за пятнадцать минут до назначенного часа, смиренно готовясь ждать моего спутника. Однако, не тут-то было: едва ступив на тротуар, я заметил отделившуюся от подъезда знакомую фигуру. Я замахал свободной рукой, чтобы он не выходил из-под укрытия, но Дэвон всё равно рванул ко мне, по пути раскрывая огромный зонт.

– А я раньше пришёл, думал, придётся долго ждать!.. – выпалил он счастливо.

– И я… – господи, неужто на меня, Курта Хаммела, это великолепие при бабочке и широченной улыбке смотрит с выражением, чертовски похожим на обожание? Неужели, меня ждёт вечер, который я смогу провести в его компании, да ещё созерцая сокровищницу Тиффани? Такое вообще бывает? Вдруг меня охватила паника от ощущения неадекватности ситуации и… ему. Да, похоже, сейчас я ему нравлюсь и всё такое, но… вдруг при более близком знакомстве он поймёт, что ошибся, что я не на его высоте? А в подобном месте, куда, наверняка, заявились все сливки нью-йоркского общества, проще простого разглядеть, насколько обычный актёр даже не с Бродвея неуместен здесь… рядом с ним! Как же я ненавижу ощущать себя жалким! Вот рядом с Блейном я никогда ничего подобного не испытывал. Блейн… как он там? Интересно, стоит рассказать ему об этом… культурном мероприятии?

Я сглотнул всухую и слабо улыбнулся, стараясь игнорировать неприятное предчувствие, что хорошо этот вечер не закончится. Почему? Да потому, что я уже ощущал, как к горлу подступает моя классическая «нервная болтушка»! Дело в том, что в стрессовых ситуациях я начинаю говорить практически без остановки, это способ моего организма отвлечься, вопрос был в том, в состоянии ли будет организм Дэвона выдержать это, не возненавидев меня…

Мы зашли под крышу подъезда, и Андерсон отдал наши зонтики консъержу.

– Позволь предложить тебе руку? – подставил он мне локоть с врождённой галантностью.

***

– Позволь предложить тебе руку? – «сердце-то ты и так без спросу забрал, чего уж теперь стесняться…», – подумалось мне. Хорошо, что мой мандраж перед свида… встречей с Куртом выгнал меня из дома, мягко говоря, заблаговременно. Я бы не простил себе, если бы это великолепие в нежном бирюзовом шарфике с сияющими глазами оказалось вынужденным ждать на холоде под дождём… да и увести могли запросто. 

Как только мы вошли в обширный зал, ярко освещённый сверкающими хрусталём люстрами, Хаммел крепче вцепился в мой локоть. Я невольно – совсем чуть-чуть – выпятил грудь и взглянул на него. Его реакцию на выставленные в витринах камни в серебряной, золотой и платиновой витиеватой или наоборот лаконичной оправе надо было видеть. Помнится, у меня есть фотография с точно таким же восторженно-блаженным выражением лица, когда на восемнадцатилетие мне подарили билеты в Диснейленд. Да, к стыду своему признаться, я раньше никогда там не был, и тут вдруг, в коробке с пафосным и до отвращения строгим галстуком, преподнесённым Сью Сильвестр, я обнаружил эту дверку в детство. Мои сокурсники по колледжу, Ник и Джефф, до сих пор покатываются со смеху, вспоминая ту поездку и то, как я наотрез отказывался пройти мимо хотя бы одного аттракциона, или продавца сладкой ваты. Так вот, именно такого меня напоминал сейчас Курт. 

Он, не умолкая, тарахтел что-то о Чарльзе Тиффани и Джоне Янге, основателях компании, о специфическом бирюзовом оттенке голубого, и, да, я заметил, что его шейный платок был именно этого оттенка. Он, похоже, даже не заметил, что я представил его парочке голливудских звёзд, являющихся особыми клиентами Купера, поскольку лишь рассеянно кивнул и потянул меня в сторону очередного стенда, восторженно восклицая:

– Дэвон, это же из коллекции "Голубой книги" десятилетней давности, и это даже оригинал, а не копия!

***

– Дэвон, это же из коллекции "Голубой книги" десятилетней давности, и это даже оригинал, а не копия! – «… держи себя в руках, Хаммел, ты же отпугнёшь его так!» – то и дело одёргивал я себя, но уже через минуту снова срывался: – А ты знал, что именно Тиффани начали использовать при производстве серебряных ювелирных украшений пропорцию 925, то есть, на 1000 единиц массы сплава использовалось 925 единиц чистого серебра, потому, что 100% серебро – слишком мягкий металл для изготовления ювелирных изделий. Так именно Тиффани ввели стерлинговый стандарт, – я опасливо покосился на своего спутника, проверяя реакцию и в который раз встречая неизменно восторженный внимательный взгляд… да, это не помогало мне заткнуться, а лишь вдохновляло на новые излияния: – А ещё именно дом Тиффани добился и ввёл утверждения в США единой метрической единицы для взвешивания драгоценных камней – карат. И они же добились принятия стандарта чистоты платины… – смущённо пробормотал я, глядя ему прямо в глаза.

***

Последнюю тираду Курт смущённо пробормотал, глядя мне прямо в глаза, будто проверяя реакцию. А я, что? Чтобы отреагировать адекватно моим внутренним ощущениям, мне пришлось бы подхватить его на руки и прокрутить пару раз в воздухе! Но это вряд ли по достоинству было бы оценено остальными посетителями, а посему я лишь улыбнулся – ну, ещё шире – и прошептал ему на ухо:

– У меня самый квалифицированный и самый обворожительный гид! –нет, я конечно, знал, что Курт умён и начитан, но всё равно был немного обескуражен тем, какое количество абсолютно разномастной, не связанной между собой информации помещается под этой удивительно-идеальной укладкой. Похоже, он мог поддержать беседу с кем угодно, и на миг мне показалось, что он и на конференции физиков-ядерщиков в вопросе о номинанте на Нобелевскую премию, Хаммел найдёт, чем удивить электорат.

Мне с трудом удалось отвлечь Курта, чтобы немного перекусить, но у столиков с закусками он так нетерпеливо переминался с ноги на ногу, что я решил не мучить его долго, и уже через несколько минут мы вернулись к экспозиции.

Весь оставшийся вечер Хаммел буквально разрывался на части, перетаскивая меня от стенда к стенду с работами Жана Шлюмбергера, Паломы Пикассо, Дональда Клафлина и Эльзы Перетти. О, да, не смейтесь, но эти имена мне известны с малолетства. Достаточно вспомнить, что мою маман зовут Вивьен Андерсон.

И вдруг я ощутил себя словно… в вакууме! Не понимая, что произошло, я затравленно огляделся в поисках источника дискомфорта, и лишь когда я увидел Хаммела, до меня дошло: Курт молчал. Стоя посреди всего этого великолепия, Курт не просто молчал, он застыл неподвижно у стенда с изделиями коллекции Natura. Я проследил за его взглядом и... Да! В моей голове родился ещё один бредовый план.

………………………………..

Всю дорогу до дома он продолжал сыпать восторгами и даже не заметил ехидного вопроса таксиста, чем же я его накачал. 

Уже у двери его дома я взял его ладонь в свою, и впервые мне стало немного страшно от того, что я делал. Мне показалось, что он в тот миг видел во мне не Дэвона. Мне хотелось прижать его к этой двери, обнять, до характерного хруста костей и не отпускать никогда, но... увы. Дэвон Андерсон воспитан по-другому. Дэвон Андерсон не целуется на первом свидании, тем более, что это и не свидание вовсе... пока не свидание. Дэвон Андерсон - джентльмен и воспитание не позволяет ему торопить события. Дэвон Андерсон - дурацкий принц с кучей условностей в голове.

Впрочем, никакие условности не могли помешать мне хотя бы подойти поближе, и теперь мы стояли практически вплотную…

***

Мы стояли практически вплотную, – когда он только успел подойти так близко? – мои ледяные руки неведомым образом оказались в его тёплых ладонях, прямо на уровне его лица, и, чёрт возьми, я забыл, как дышать… 

***

Я забыл, как дышать, когда он поднял на меня слегка удивлённый взгляд. Мне казалось, что сейчас умру, если не поцелую его, но я не мог себе позволить испугать и оттолкнуть его излишней смелостью… ладно, наглостью. Но мне нужно было хоть что-то…

– Ты совсем продрог, – я поднёс его руки к губам, согревая дыханием, и, будто бы ненароком, коснулся поцелуем прохладных пальцев – лучше, чем ничего… Лучше, чем ничего? Безумец, кто так сказал! Одно это простое невинное прикосновение перенесло меня в иное измерение, где не было никого, кроме нас двоих; я ощущал себя избранным, счастливцем, которому дозволено касаться этой гладкой бледной кожи, смотреть в эти небесные глаза, вдыхать его запах…

***

Вдыхать его запах было не самой лучшей идеей. У меня закружилась голова от тонкого, едва ощутимого аромата его парфюма – что-то мускусно-древесное с лёгким цветочным оттенком и что-то ещё, но я никак не мог разобрать, что конкретно, но нечто до боли знакомое.

Только сейчас я увидел ещё два драгоценных камня, которые незаслуженно игнорировал практически весь вечер. На меня с теплотой и нежностью смотрели два бриллианта неизвестного еще геммологии* оттенка. Зрачки Дэвона, то ли от выпитого бокала шампанского, то ли от темноты зимнего вечера, чуть ли не закрывали всю радужку, в которой сложно сказать, какого цвета было больше намешано – то ли весенней листвы с бархатными вкраплениями янтаря, то ли благородного виски с крошкой изумруда. Он взмахнул ресницами, и мне вспомнились лёгкие крылышки той изумительной бабочки* в витрине, что так очаровала меня на выставке. Вот бы заколоть ей мой шарфик, они просто созданы друг для друга!..

***

Они просто созданы друг для друга… та бабочка будет великолепно смотреться, приколотая к его шарфику или на лацкане пиджака! Я ликовал в душе, представляя выражение Курта, когда завтра он откроет маленькую коробочку от Тиффани.

– Мне было очень хорошо сегодня… я провёл прекрасный вечер, – господи, не помню, когда я звучал так беспомощно в последний раз… сейчас он решит, что лучше не связываться с таким жалким типом!.. Но, подняв глаза, я встретил весёлую ободряющую улыбку: Курта моя болезненная застенчивость, похоже, только позабавила. И я осмелел: – А тебе… ты не отказался бы встретиться со мной ещё… как-нибудь, – «Мямля!» – дал я себе мысленно подзатыльник.

– Мне тоже понравилось… думаю, было заметно! – усмехнулся Курт. – И нет, я бы не отказался встретиться ещё, – ура! У меня был шанс! Да, у меня-Дэвона… а как же Блейн?..

***

… А как же Блейн?..

----------------------------------------------------------------

* бабочка, полюбившаяся Курту: http://imgdepo.ru/id/i6847251