САКУРА

12 лет назад.

Вакаса стал чаще появляться в её жизни. Сначала это были редкие встречи — он забирал её после работы со своего же клуба, потом с рисовых полей, отвозил куда-нибудь на берег моря или в тихий парк, где они просто сидели в молчании. Он курил, она смотрела вдаль. Иногда он спрашивал о её семье, о бабушке, о младшей сестре, и тогда в его глазах мелькало что-то тёплое, почти человеческое. А потом протягивал конверт с деньгами.

— За что? — спрашивала Сакура в первый раз, сжимая конверт в руках.

— За твоё время.

Она хотела возражать, но знала — эти деньги спасают её семью.

Так прошло несколько недель.

И вот однажды вечером он позвонил ей. Голос был низким, хрипловатым от алкоголя.

— Выходи. Я у твоего дома, — прозвучал голос в телефонной трубке.

Сакура на цыпочках спустилась по лестнице, стараясь не разбудить бабушку и Аямэ. На улице стоял чёрный ауди, а водительское окно было опущено. Вакаса сидел за рулём, его пальцы сжимали сигарету, а взгляд был мутным.

— Садись.

Игава не спорила, только покорно села рядом с ним на пассажирское сиденье. Она всё ещё чувствовала неловкость рядом с мужчиной — каждый раз нервно сминая подол платья. Машина рванула с места. Тихая музыка в салоне расслабляла — Имауши любил слушать классический рок, и сама Сакура за собой заметила как начинает привыкать к подобной музыке. Он молчал, иногда осторожно касаясь её руки кончиками пальцев — нежно поглаживая выпирающие костяшки на них. Девушка чувствовала заботу и ласку, которой так не хватает, а он даёт её, даже простым поглаживанием руки.

Через полчаса они оказались перед его многоквартирном домом в Сибуя. Вакаса вёл её за руку, его шаги были неровными, а дыхание пахло виски.

— Господин, вы пьяны, — тихо сказала Сакура, но он лишь усмехнулся, открывая дверь в квартиру.

— И что?

Его квартира была огромной, холодной и почти пустой — как-будто здесь никто не жил. Только бар с коллекцией дорогого алкоголя да вид на ночной город за панорамными окнами. Вакаса сбросил накинутый пиджак с плеч на пол и подошёл к ней.

— Ты знаешь, зачем я тебя привёз сюда?

Сакура почувствовала, как сердце заколотилось так сильно, что, казалось, он слышит его стук.

— Нет.

Он медленно провёл пальцем по её щеке, потом опустил руку к шее, к ключицам.

— Я устал притворяться, что ты для меня просто… девочка, которой я плачу за молчание.

Его губы оказались в сантиметре от её уха.

— Я хочу, чтобы ты стала моей.

И тогда всё перевернулось. Сакура не сопротивлялась, когда он прижал её к стене. Его поцелуй был жадным, пьяным, полным той самой страсти, которую он так тщательно скрывал все эти недели. Руки Вакасы скользили по её талии, срывали с плеч тонкие бретели платья.

— Вы… вы уверены? — прошептала заикаясь она, чувствуя, как дрожит.

В ответ он лишь глухо засмеялся.

— Я не был уверен ни в чём с тех пор, как впервые увидел тебя в своём клубе.

И тогда она перестала думать. Вакаса спустил её платье, смотря как обнажается девичье тело. Сакура не моргая зацепилась глазами в одну точку, кажется, что даже дыхание прекратилось. Хлопковое бельё — такое непорочное, в нежно-голубом цвете, хрупкое тело и блондинистые волнистые волосы рассыпчатые по плечами.

— Ты… невероятно красивая, принцесса.

Игава сглотнула, встречаясь глазами с мужчиной, на что он улыбнулся уголками губ и снова поцеловал — нежно, без прошлой страсти. Язык скользнул в рот, лаская её собственный, зазывая в произвольный танец. Сакура поддавалась, запуская маленькие пальчики в густую шевелюру. Имауши наблюдал за ней из-под длинных ресниц, и сквозь поцелуй — улыбался, наслаждаясь их близостью. Его руки спустились на талию, и сжав, он понёс девушку в спальню не разрывая поцелуй.

Его постель была огромной, а прикосновения становились — грубыми, но в то же время бережными, будто он боялся её сломать. Он целовал её так, словно пытался заглушить что-то внутри себя — боль, одиночество, пустоту. А она в ответ лишь обнимала его крепче, позволяя ему терять контроль. Вакасе не составило труда расстегнуть бюстгальтер, на что Сакура смущённо потянула руки к груди.

— Не нужно, — остановил её движения он, — Я хочу смотреть на тебя.

— Г-господин. Я… Никогда…

— Я не сделаю тебе больно. Обещаю.

Вакаса приглушил свет, оставив лишь мягкое золотистое сияние ночного города за окном, отражающееся на их коже. Его пальцы скользнули по её обнажённым плечам, медленно, почти с благоговением, словно он боялся, что она рассыплется у него в руках.

— Тебе страшно? — прошептал он, и его голос звучал непривычно мягко, без привычной хрипотцы.

Сакура не ответила. Да и что она могла сказать? Её тело говорило за неё — учащённое дыхание, губы, слегка приоткрытые от волнения, пальцы, вцепившиеся в простыни.

Он наклонился, и его губы коснулись её шеи — сначала лёгкие, как перо, потом горячее, влажнее. Она вскрикнула, когда он добрался до чувствительного места у ключицы, и тут же закусила губу, смущённая собственной реакцией.

— Не нужно сдерживаться, — прошептал он, и его рука медленно опустилась ниже, скользя по её животу, к краю хлопкового белья. — Я хочу слышать тебя.

Сакура зажмурилась, когда его пальцы коснулись самого сокровенного. Она никогда не позволяла никому прикасаться к себе так, даже себе самой — это было стыдно, неправильно, но сейчас её тело будто горело, и каждый его прикосновение разливал по венам жидкий огонь.

— Расслабься… — целовал её снова он, глубже, отвлекая, пока его пальцы нежно исследовали её.

Ей было страшно. Страшно от того, что она не знает, что будет дальше. Страшно от того, что тело реагирует так, как она не ожидала. Но больше всего пугало то, что ей нравится.

— Господин… — дрожал её голос. — Я… я не знаю, что делать…

Вакаса приподнялся, его сиреневые глаза изучали её лицо.

— Ничего не нужно делать. Просто… доверься мне.

Вакаса начал раздеваться — медленно и плавно. Пальцы подцепили край чёрной однотонной футболки, обнажая высушенный пресс и татуировки на груди. Он продолжал смотреть на девушку, а одежды на нём становилось меньше. Затем он медленно снял с неё последнюю преграду. Сакура почувствовала, как её ноги раздвигаются, как его тело прижимается к ней, горячее и тяжёлое. Она зажмурилась, когда эрегированный член коснулся её там, где ещё никто не касался.

— Посмотри на меня, — приказал тихо он.

И она послушалась. В тот момент, когда он вошёл в неё, в его глазах не было ни пьяного тумана, ни привычной холодности. Только странная, почти болезненная нежность.

— Всё хорошо… — прошептал он, замирая, давая ей привыкнуть.

Боль была острой, но короткой. Потом его губы снова нашли её, а тело начало двигаться — сначала медленно, осторожно, потом всё увереннее.

И Сакура поняла, что больше не боится. Его руки держали её так крепко, словно он боялся, что она исчезнет. Его шёпот, смешанный с её прерывистыми вздохами, сливался в странную, интимную мелодию. Вакаса тяжело дышал в её шею, запуская вибрацию по девичьему организму. Так идеально. Словно сошлись недостающие детали пазла. Девушка не чувствовала боли — только тепло и приятное распирание внизу живота. Он двигался плавно и без грубости, но при этом осторожно ускоряя движения тазом. Его движения становились глубже, ритмичнее, но по-прежнему оставались удивительно бережными. Каждый толчок заставлял Сакуру тихо постанывать, её ногти впивались в его плечи, оставляя на коже бледные полумесяцы.

— Ты… такая тесная, — прошептал Вакаса, его голос звучал сдавленно, будто он с трудом сдерживал себя.

Она не ответила — не могла. Всё её существо было сосредоточено на том, что происходило между ними. На странном, почти болезненном удовольствии, которое росло с каждым движением его бёдер.

Его ладонь скользнула между их тел, коснувшись клитора.

— В-вакаса… — голос сорвался на высокую ноту, когда пальцы начали нежно ласкать её массирующими движениями.

— Я знаю, — он прижал лоб к её плечу, его дыхание стало прерывистым. — Я чувствую, как ты сжимаешься вокруг меня…

Сакура закинула голову назад, когда волна нарастающего удовольствия накрыла её с новой силой. Она не понимала, что с ней происходит, но тело будто жило своей жизнью — изгибалось, дрожало, отвечало на каждое его прикосновение.

— Я не… — её пальцы вцепились в простыни, когда внутри всё сжалось в один тугой узел.

— Тише, — он ускорил движения, его голос стал низким, хриплым. — Отпусти себя…

И она отпустила.

Взрыв белого света, дрожь, волнами пробегающая по телу, тихий крик, который она не смогла сдержать. Вакаса не останавливался, продолжая двигаться, пока её тело не перестало содрогаться.

— С-сакура… — его пальцы впились в её бёдра, когда он наконец достиг своего предела.

Она почувствовала, как он выходит из неё, как его тело на мгновение напряглось, а затем обмякло, когда теплый оргазм излился на её плоский живот.

Тишина.

Вакаса не отпускал её даже после, прижимая к себе так, будто боялся, что если ослабит хватку — она растворится в полумраке спальни. Его пальцы вновь скользнули по её спине, но теперь уже нежно, почти лениво, будто запоминая каждый изгиб.

— Ты в порядке? — его голос был хриплым, но в нём не осталось и намёка на прежнюю холодность.

Сакура кивнула, пряча лицо в его шее. Её щёки горели, а в груди пульсировало что-то новое, странное и тёплое. Она не могла назвать это, но знала — что-то изменилось. Навсегда.

— Не прячься, — он приподнял её подбородок, заставляя встретиться с ним взглядом. — Ты прекрасна.

Его губы коснулись её лба, затем переносицы, уголков рта — будто он хотел запечатлеть каждую деталь. Сакура вздрогнула, когда его ладонь легла на её бедро, мягко поглаживая кожу.

— Так холодно… — прошептала она, хотя дрожь исходила не от температуры.

Вакаса натянул на неё одеяло, но не отстранился. Напротив — притянул ближе, так что её спина прижалась к его груди.

— Лучше?

Она снова кивнула. Его дыхание обжигало плечо, а рука, обвившая её талию, казалась одновременно и тяжёлой, и удивительно правильной.

— Почему… — начала Сакура, но тут же замялась.

— Почему ты? — угадал её вопрос он, и в его голосе прозвучала лёгкая усмешка. — Потому что ты единственная, кто заставил меня почувствовать что-то за последние годы.

Он перевернул её к себе, и в его глазах, обычно таких нечитаемых, теперь горел странный огонь.

— Ты смотрела на меня тогда в клубе… как-будто видела. Не мои деньги, не мою власть. Просто меня.

Сакура не знала, что ответить. Да и нужно ли? Его губы снова нашли её, но теперь поцелуй был другим — медленным, глубоким, словно он хотел передать то, что не мог выразить словами.

А когда его руки вновь начали исследовать её тело, она уже не сжималась от страха. Вместо этого — потянулась к нему, позволяя этому новому, жгучему чувству вести себя.

И город за окном, с его бесконечными огнями, на мгновение перестал существовать.

Утром Сакура проснулась от того, что Имауши сидел на краю кровати, курил и смотрел на неё.

— Ты пожалеешь об этом, — тихо сказал он.

Она села, натянув на голое тело одеяло.

— Нет.

Вакаса усмехнулся, но в его глазах не было насмешки.

— Тогда с сегодняшнего дня ты больше не работаешь в клубе.

— А что я буду делать?

Он потянулся к ней, прижал ладонь к её щеке.

— Просто будешь моей.

И в этом не было вопроса. Только факт.

Сакура поняла — с этой ночи её жизнь изменилась навсегда.

***

Токио. Район Гиндза. 2025 год.

Я раскрыла глаза. Солнечные лучи пробивались сквозь полупрозрачные шторы. В голове — туман. Тело болело в самых неожиданных местах. А яркие вспышки ночи заставляли внутри сжаться от абсурда происходящего. Вот, дура.

Я тихо выскользнула из огромной кровати, стараясь не разбудить спящего Рана. Его обнажённая спина, покрытая большой татуировкой и царапинами, некоторые из которых, кажется, оставила я. Медленно поднималась и опускалась в ритме дыхания.

Я тихо прошла в гостиную, где нашла свою одежду. Платье было слегка порвано у плеча — видимо, в пылу страсти, или… когда он прижимал меня к окну. Я резко отогнала воспоминание, чувствуя, как щёки пылают.

— Уходишь без завтрака?

Голос заставил меня вздрогнуть.

Ран стоял в дверном проёме гостиной, опираясь о косяк. На нём были только низко застёгнутые чёрные брюки, обнажая торс, покрытый татуировкой и… следами моих ногтей.

— Я… — мой голос звучал хрипло. — Мне нужно домой.

Пройдя в гостиную, он взял со стеклянного столика воду и сделал глоток, изучая меня взглядом, от которого кожа покрылась мурашками.

— Волнуешься?

— Я в порядке.

— Врёшь. Руки дрожат.

Ран поставил воду обратно на стол и подошёл ко мне. Его пальцы обхватили моё запястье — тёплые, с лёгкими шрамами на костяшках.

— Ты не из тех, кто сбегает на рассвете.

Я попыталась вырваться, но он лишь притянул меня ближе.

— Вчера было… ошибкой, — прошептала я.

— Ошибкой? — нахмурился он, и в его глазах мелькнуло что-то опасное. — Ты кричала моё имя так, что соседи снизу жаловались. Это не ошибка, Мари. Это судьба.

Я зажмурилась.

— Пожалуйста… отпусти.

Ран замер, потом резко разжал пальцы.

— Хорошо. Но сначала — кофе.

Он повернулся и направился к кухне, оставив меня стоять среди разбросанной одежды и собственных мыслей. Я машинально подняла платье, но тут же услышала его голос:

— Одеваться не обязательно.

Обернувшись, я увидела, как он стоит у окна, спиной ко мне, потягивая кофе. Город просыпался внизу, а его силуэт казался частью этого пейзажа — холодного, властного, недосягаемого.

— Почему ты так уверен, что это не ошибка? — спросила я, всё ещё сжимая платье в руках.

Ран обернулся. Солнце позолотило его фиолетовые пряди, а в глазах читалась странная смесь амбиций и чего-то ещё.

— Потому что я никогда не ошибаюсь.

Он подошёл ко мне, протянув вторую чашку.

— Выпей. Потом я отвезу тебя домой.

Я взяла кофе, наши пальцы соприкоснулись, и где-то глубоко внутри что-то ёкнуло.

— Не нужно, я доеду на такси, — я оглядела гостиную. — В… ты не видел мой телефон?

Ран хмыкнул, и достал из кармана брюк мой смартфон.

— Я отвезу тебя. Боюсь из-за твоей рассеянности, потеряешься где-нибудь.

Он ухмыльнулся, и протянул телефон. Я взяла его, стараясь не встречаться взглядом с Раном. Чувствую себя неловко из-за вчерашнего, но ещё больше переживаю за Аки. Как бы ему не влетело из-за меня.

— Одевайся пока, я тоже соберусь, — поставил он чашку с недопитым кофе на столик к воде, и скрылся в спальне.

Нет. Я не могу. Оставив чашку там же, я ещё раз взглянула на незакрытую дверь спальни, и быстро натянув платье вышла в коридор. Глаза бегали по полу в попытке найти туфлю, и когда послышались приближающиеся шаги, я быстро подхватила одну, и открыв замок — захлопнула дверь с обратной стороны.

Сердце билось где-то в горле, мне резко стало страшно. Я нажала кнопку лифта, периодически подглядывая на дверь, и когда наконец-то створки раскинулись передо мной — вошла. Лифт медленно спускался вниз, в это время я включила телефон, где тут же градом посыпались сообщения. Сначала от Аки, потом от Майко. Закрыв их, даже не прочитав, я зашла в приложение такси.

Лифт остановился на первом этаже и я вышла. На улице шёл дождь. Я стояла под ним, позволяя каплям смывать с меня следы прошлой ночи, запах Рана и волнение, что до сих пор присутствовало. Телефон завибрировал.

Сообщение от неизвестного номера:

«Ты забыла туфлю, Золушка.»

Прикреплено фото: моя чёрная лодочка на его ладони.

Я заблокировала телефон ничего не ответив. Это было больше, чем ошибка. Но раз он уже узнал мой номер телефона, боюсь, новая встреча неизбежна.