Глава 12. | Униженная.
Унижает тот, кто низок сам.
(c) Антуан де Сент-Экзюпери
На следующий день.
Я растягивалась на теплой кровати в позе звездочки и предавалась сладким, фантазийным снам, пока их не прервал громкий будильник. Я перекатилась со спины на живот, спустила правую руку на пол и нащупала вибрирующий телефон.
Я нажала на кнопку регулировки громкости, и сама того не понимая, выключила будильник, посчитав, что дополнительные пять минут не станут лишними.
Пролежав примерно десять минут, я всё же решила — пора встать. Я подняла с пола потухший телефон и обомлела.
7:42
Десятиминутный отдых превратился в сорокаминутный! Я вскочила с кровати и впопыхах начала приводить себя в порядок.
Так как автобус я проспала, мною было принято незамедлительное решение вызвать такси, что через пятнадцать минут подъехал к дому.
Несмотря на то, что бабушка была на пенсии, она никогда не упускала возможность заработать. По сей причине в это утро её не было дома.
8:32
Я выбежала из такси и, попутно снимая верхнюю одежду, зашагала к главному входу. Я бросила куртку в заполненную гардеробную и устремилась на второй этаж. Преодолев лестницу, я завернула за угол и прошла вдоль пустующего коридора, но миновать уборную, я не сумела.
Безызвестная «личность» — если её можно было так назвать, схватила меня за темный рюкзак и затащила вовнутрь. Меня толкнули в конец душного помещения, и я узнала в лицах недоброжелателей нелицеприятную компанию.
— Какого хера? — Возмутилась я.
— К тебе тот же вопрос! — С нескрываемой ненавистью ответила Марина. — Я же тебя предупреждала. Чё-ж ты не послушала? А?
— Да кто ты такая, чтоб я тебя слушала?
Марина склонила голову и на её смазливом лице показался злобный оскал.
— Соня! Закрой дверь. — Крикнула она.
Блондинка, что стояла неподалеку, схватила деревянную швабру, что стояла в углу, и заблокировала выход.
— Спрашиваешь, кто я? — Подступила Марина. — Твой ночной кошмар, что стоило слушать.
В спертом помещении витала всепоглощающая ненависть, что вылилась в хлёсткий удар, нанесенный в живот. Я болезненно скрючилась, схватившись за пострадавшую часть тела.
— Ой ... А что такое? — Её голос был как никогда мерзким. — Больно, да?
Да, было больно. Но по сравнению со следующим ударом, это было неприятно.
Резкая, бездонная боль ощутилась под ребрами, принуждая меня повалиться на плиточный пол. Я пыталась перевести сбитое дыхание, но все, что у меня получилось, так это хрипеть.
Я начала откашливаться, доставляя этим Марине с её «шестерками» неистовое удовольствие.
Но я не распускала сопли и продолжала терпеть.
Я хотела наброситься на Резникову. Выдрать её нечёсаные патлы и избить мразь до потери сознания. Но я не могла. Их было троя, не считая ту, что стояла у двери. А я одна.
Я забилась в угол и пыталась отдышаться, но новая, изнуряющая порция боли оказалась помехой в налаживание критического состояния. Меня начали избивать. Ногами и руками. Толкали об стену, вызывая кошмарную боль, в силу которой я вздохнуть толком не могла. И когда я выдохлась, «нелюди» — ибо по другому я не могу их назвать, начали издеваться не физически, а морально.
Поодаль от нас находилось небольшое, зеленое ведро, внутри которого была использованная вода. В мутной жидкости плавал мусор и разной длины щепки. Я надеялась, что услышанное было шуткой, но нет. Марина приказала окатить меня грязной водой. И да — они это сделали.
И самым отвратительным во всем этом было то, что это было только начало.
Настоящий «пиздец» начался тогда, когда Марине пришла в голову гениальная идея. Как жаль, что в её сознании, гениальность выражалась лишь в оскорбительных поступках.
Она решила обмакнуть меня головой в унитаз и записать акт унижения на видео. Сказать, что это было отвратительно — это ничего не сказать.
Я понимала, что вода была чиста, но осознавая сколько школьниц испражнялось и мочеиспускалось в этот керамический «трон» — становилось тошно. Я старалась не думать об этом и просто дожидалась конца, сдерживая эмоции, что отчаянно вырывались наружу.
Кстати о конце, мы подобрались к заключительному аккорду. По окончанию, Марине было недостаточно.
Она была ненасытным ребёнком, что требовал больше:
Чтобы сполна потешить своё самолюбие, Резникова решилась на поступок аналогично предыдущему. Она отрезала мне волосы и оставила длину под каре.
Я была похожа на домовенка, которого изгваздали ради веселья. Ради веселья, что прослеживалось в их безудержном смехе.
Как только со мной стало скучно, будто я — игрушка с которой хозяин устал играть, компания скрылась, оставив меня в полном одиночестве. Посреди грязной лужи, что пропитала мои отрезанные, рыжие пряди.