Глава 5
Я просыпаюсь в незнакомой кровати, и это мне не нравится. Нет, не кровать, которая просто фантастическая: в меру мягкая, с гладкими простынями, совсем не похожими на грубые тряпки, на которых я спала раньше, если мне вообще удавалось уснуть в постели. Потому что миллионы раз это были просто нейлоновые спальные мешки, которые со временем начинали вонять.
Эта же кровать пахнет медом и лавандой.
Но окружающие меня роскошь и удобство пугают, потому что по собственному опыту я знаю, что красота обычно скрывает нечто гадкое. Как-то раз мама вернулась с работы и объявила, что мы переезжаем в местечко получше. За нами приехал высокий худой мужчина, помог собрать пожитки, и спустя несколько часов мы уже располагались в его маленьком жилище - милейшем домике с клетчатыми занавесками на окнах, где мне выделили собственную спальню.
Но той же ночью я проснулась от криков и звона стекла. В мою комнату влетела мама, вытащила меня из кровати, и мы выскочили из этого дома. И только когда через пару кварталов мы остановились, я увидела, что у нее разбита скула.
Так что за милым фасадом не всегда живут милые люди.
Я сажусь и оглядываюсь по сторонам. Эту комнату будто готовили для принцессы - причем маленькой. Так много розового цвета и рюшей, что тошнит. Не хватает только постеров из мультиков Диснея, но, наверное, постеры - это для низших слоев, они бы сюда не вписались, как и мой дешевенький рюкзак, валяющийся на полу у двери.
В голове вспыхивают воспоминания о вчерашних событиях и останавливаются на пачке стодолларовых купюр. Я вскакиваю с кровати и хватаю рюкзак. Рывком открыв его, облегченно вздыхаю - деньги на месте. Я провожу большим пальцем по пачке и слушаю этот прелестный звук шороха банкнот, нарушивший тишину комнаты. Я могла бы взять их и уйти прямо сейчас. Десяти штук баксов мне хватило бы надолго.
Но... Чон Хосок обещал мне еще больше, если я останусь. Кровать, своя комната, десять тысяч каждый месяц до тех пор, пока я не окончу школу... и только за то, что я буду ходить на учебу? Жить в особняке? Водить собственную машину?
Я запихиваю деньги в потаенный кармашек на дне рюкзака. Подожду пока. Ничто не помешает мне уехать завтра или через месяц, или еще через месяц. В любую минуту, когда что-то пойдет не так, я смогу свалить.
Теперь, когда деньги надежно спрятаны, я вываливаю содержимое рюкзака на кровать и критически осматриваю вещи. Из одежды у меня две пары джинсов-скинни и пара широких, которые я надевала, чтобы незамеченной уйти из стрип-клуба домой; пять футболок, пять трусиков, один лифчик; корсет, стринги и туфли на высоченных каблуках, в которых я танцевала прошлой ночью. И еще красивое платье, которое когда-то принадлежало маме. Оно черное, короткое, и в нем моя грудь кажется больше. В чемоданчике для макияжа большей частью тоже те средства, которыми пользовалась мама, но есть несколько, доставшихся от стриптизерш, с которыми мы познакомились. Содержимое этого чемоданчика само по себе потянет на штуку баксов.
Еще у меня есть сборник стихов Одена- наверное, самая романтичная и бессмысленная вещь среди моих пожитков. Я нашла эту книгу на столике в одной из кофеен; посвящение, написанное автором, слово в слово совпадало с гравировкой на моих часах. Я не могла ее не взять. Это была судьба, хотя, в общем-то, я не особо верю в эту фигню. Судьба для слабаков - тех, у кого нет достаточной власти над жизнью или нет желания сделать ее такой, какой они сами хотят. Я пока немного прошла по этой дороге. У меня нет власти, но когда-нибудь будет.
Я провожу рукой по обложке книги. Может, мне удастся найти работу на неполный день и подрабатывать официанткой. Круто, если это окажется стейк-хаус. Тогда у меня будут деньги на карманные расходы, и мне не придется ничего брать из этих десяти тысяч, тем более что для меня они уже стали неприкосновенными.
Меня пугает стук в дверь.
- Хосок ? - спрашиваю я.
- Нет, это Чонгук. Открывай.
Я опускаю глаза на свою огромных размеров футболку, в прошлом принадлежавшую одному из маминых дружков. Она почти полностью скрывает все, что должно быть скрыто, но я не собираюсь стоять под осуждающим и яростным взглядом одного из братьев Чон, пока не буду полностью готова. А это означает, мне нужно одеться и накраситься в стиле «плохой девочки».
- Я в неподобающем виде.
- Да плевать я хотел. У тебя есть пять секунд, а потом я вхожу. - Его слова звучат категорично и резко.
Придурок. Я не сомневаюсь, что с такими бицепсами этот парень с легкостью вынесет мою дверь.
Я топаю к ней и рывком открываю.
- Чего тебе?
Он бесцеремонно окидывает меня взглядом с головы до ног, и, хотя край моей футболки свисает почти до колен, у меня такое ощущение, будто я стою перед ним голая. Меня это жутко раздражает, и зародившееся вчера недоверие перерастает в искреннюю неприязнь.
- Я хочу знать, что за игру ты ведешь. - Парень делает шаг вперед, и я понимаю - это специально, чтобы выбить меня из колеи. Такие, как он, используют свое тело и как оружие, и как приманку.
- По-моему, тебе лучше поговорить со своим отцом. Это он похитил меня и притащил сюда.
Чонгук делает еще один шаг, и теперь мы стоим так близко друг к другу, что при каждом вдохе наши тела соприкасаются.
Он так сногсшибательно красив, что у меня пересыхает во рту и начинает покалывать в тех местах, которые, мне всегда хотелось в это верить, никогда не смогли бы отреагировать на такого придурка. Но благодаря маме я узнала одну истину - твоему телу могут нравиться вещи, которые ненавидит твой мозг. Поэтому голова должна все контролировать. Это было одним из маминых наставлений в духе «делай, как я говорю, а не как я делаю».
«Этот придурок хочет тебя обидеть!» - кричу я своему телу. Но, несмотря на это, мои соски встают торчком.
- А ты очень сопротивлялась, да? - Он с презрением смотрит вниз, на выпирающие из-под тонкой материи футболки пики.
Мне ничего не остается, кроме как сделать вид, будто мои соски всегда так топорщатся.
- Еще раз повторяю, тебе лучше поговорить с твоим отцом.
Я разворачиваюсь и притворяюсь, словно Чон Чонгук не заставляет искриться каждое нервное окончание в моем теле. Я медленно подхожу к кровати и беру пару трусиков. Затем, словно мне плевать на весь мир, скидываю с себя вчерашние и оставляю их лежать на кремовом ковре.
За моей спиной раздается судорожный вдох. Один-ноль в пользу команды гостей.
Изо всех сил стараясь сохранять невозмутимый вид, я натягиваю свежее белье, неспешно поднимая трусики по ногам под длинный подол футболки. Я физически ощущаю на себе его взгляд, как если бы он касался меня.
- Предупреждаю, какую бы игру ты ни вела, тебе не выиграть. Против нас всех - точно нет. - Его голос стал ниже и грубее. Мое маленькое шоу подействовало на него. Два-ноль. Но я рада, что стою к нему спиной и парень не видит, что его голос и взгляд тоже на меня подействовали. - Если ты уедешь сейчас, тебя никто не тронет. Мы позволим тебе взять все, что дал тебе отец, и никто из нас тебе не помешает. Но если ты останешься, мы тебя сломаем, и тебе придется уползать отсюда.
Я натягиваю джинсы, а затем, по-прежнему не поворачиваясь к нему, начинаю снимать футболку.
Чонгук рипло усмехается, а потом я слышу звук быстрых шагов. Его рука сжимает мое плечо, оставляя футболку на месте. Парень разворачивает меня лицом к себе. А потом наклоняется, так близко, что его губы оказываются всего в нескольких миллиметрах от моего уха.
- Хочу тебе сказать: можешь раздеваться передо мной хоть каждый день, но я все равно не захочу тебя, усекла? Пусть мой отец увивается за твоей малолетней задницей, мы-то тебя раскусили.
Горячее дыхание Чонгука опаляет мою шею, и мне приходится использовать всю свою силу воли, чтобы не задрожать. Напугана ли я? Возбуждена? Черт его знает. Но мое тело сейчас в замешательстве. Дерьмо. Я дочь своей матери, не правда ли? Потому что любить мужиков, которые плохо с тобой обращаются, - это, черт побери, было отличительной чертой Соён Манобан.
- Отпусти меня, - холодно говорю я.
Его пальцы еще сильнее сжимаются на моем плече, но через секунду Чонгук уже отталкивает меня. Я чуть не падаю вперед и хватаюсь за кровать.
- Мы не спустим с тебя глаз, - угрожающе говорит парень и выходит из комнаты.
Трясущимися руками я заканчиваю одеваться. Начиная с этого момента, я всегда буду одета в этом доме, даже в собственной комнате. Ни за что больше не позволю этому козлу Чонгуку снова застать меня врасплох.
- Лалиса ?
Я подпрыгиваю от неожиданности и, развернувшись, вижу в проеме открытой двери Хосока .
- Хосок , вы напугали меня, - прижав руку к бешено колотящемуся сердцу, пищу я.
- Прости. - Он входит в комнату, держа в руках потрепанный лист бумаги. - Твое письмо.
Мой удивленный взгляд встречается с его глазами.
- Я, э-э-э... спасибо.
- Не думала, что я действительно отдам его тебе, да?
Я морщусь.
- Честно? Я сомневалась в его существовании.
- Я никогда не обману тебя, Лиса. У меня много недостатков. Перечисляя их, мои сыновья смогли бы написать книгу потолще «Войны и мира», но ложь в этот перечень не входит. И я не буду просить от тебя большего, чем просто дать мне шанс. - Мужчина вкладывает письмо в мою ладонь. - Когда закончишь, спускайся вниз позавтракать. В конце коридора есть лестница, она ведет прямо в кухню. Так что приходи, как только будешь готова.
- Спасибо, я спущусь.
Хосок тепло улыбается мне.
- Я так рад, что ты здесь. Какое-то время я даже думал, что мне никогда не отыскать тебя.
- Я... я не знаю, что сказать. - Если бы дело было лишь в Хосоке и во мне, не исключено, что я с облегчением согласилась бы жить здесь. Даже с благодарностью. Но после стычки с Чонгуком я невероятно напугана.
- Ничего страшного. Скоро ты привыкнешь. Поверь. - Подмигнув мне, словно это должно каким-то образом меня приободрить, мужчина исчезает.
Я опускаюсь на кровать и дрожащими пальцами разворачиваю письмо.
Дорогой Намджун ,
Не знаю, получишь ли ты когда-нибудь это письмо и поверишь ли в то, что здесь написано. Я посылаю его на адрес морской базы в Литтл-Крике с указанием твоего личного номера. Ты выронил клочок бумаги с этими данными, как и свои часы. Я их сохранила. И каким-то чудом запомнила чертов номер.
Ладно, перейду сразу к делу: после той безумной ночи - через месяц ты отбыл Бог знает куда, я забеременела. Когда это обнаружилось, ты был уже далеко. Парни, твои сослуживцы, не захотели слушать мою историю. Подозреваю, что и ты не очень хочешь ее знать.
Но если тебе не все равно, приезжай. У меня рак. Он уничтожает мой кишечник. Клянусь, я прямо-таки чувствую его внутри, этого паразита. Моя малышка останется одна. Она жизнерадостная. Но жесткая. Жестче, чем я. Я люблю ее. Смерть мне не страшна, я боюсь лишь того, что она останется в одиночестве.
Я понимаю, что между нами был просто бешеный секс, но мы породили самое лучшее существо на свете, черт побери! Ты возненавидишь себя, если хотя бы не познакомишься с ней.
Лалиса Манобан . Я назвала ее в честь той дешевой музыкальной шкатулки, которую ты выиграл для меня в Атлантик-Сити. Подумала, тебе было бы приятно.
Надеюсь, что ты получишь это письмо вовремя. Она не знает о тебе, но носит твои часы и у нее твои глаза. Ты сразу же узнаешь ее, как только увидишь.
Искренне твоя,
Соён Манобан
Я влетаю в свою ванную комнату - тоже ярко-розовую - и прижимаю к лицу полотенце. Не плачь, Лиса. Слезами делу не поможешь. Наклонившись над раковиной, я брызгаю водой на лицо, пытаясь убедить себя, что капли, стекающие в фарфоровую чашу с моего лица, - это лишь вода из-под крана, а не мои слезы.
Взяв себя в руки, я провожу щеткой по волосам и затягиваю их в высокий хвост. Затем наношу на лицо немного тонального крема, чтобы глаза были не такими красными, и все, я готова.
Но прежде чем выйти из комнаты, я запихиваю все вещи в рюкзак и накидываю лямку на плечо. Он будет со мной везде, пока я не найду место, где можно будет его спрятать.
Я прохожу мимо четырех дверей, и вот она, лестница. Коридор, куда выходит дверь моей комнаты, такой широкий, что по нему можно прокатиться на одной из машин Хосока. Точно говорю, это место когда-то было гостиницей, потому что в голове не укладывается, как у одной семьи может быть такой огромный дом.
Кухня, куда спускается лестница, кажется необъятной. Две плиты, островок с мраморной столешницей, нескончаемый ряд белых шкафчиков. Я замечаю раковину, а вот холодильник и посудомоечную машину не вижу. Наверное, в недрах дома есть еще одна кухня, и меня все-таки, несмотря на заверения Хосока , отошлют туда скрести полы. Вообще-то, я не против. Мне будет куда спокойнее, если я буду получать деньги за настоящую работу, а не за то, чтобы ходить в школу и быть нормальным подростком. Ну вот кто получает деньги за то, что нормально себя ведет? Никто.
В дальнем конце кухни стоит массивный стол, прямо у окон, то же от пола до потолка, из которых открывается вид на океан. На четырех из шести стульев сидят братья Чоны. В школьной форме - белые рубашки навыпуск и прямые брюки цвета хаки. Синие пиджаки висят на спинках стульев. И каждому из парней удается выглядеть сногсшибательно, но с налетом грубой мужественности.
Это место похоже на Райский сад. Прекрасный, но полный опасности.
- Как тебе приготовить яйца? - спрашивает меня Хосок .
Он стоит у плиты, в одной руке лопатка, во второй - два яйца. Поза у него не очень уверенная. Быстрый взгляд на братьев подтверждает мои подозрения. Хосок не часто готовит.
- Яичница-болтунья будет в самый раз. - Никто не сможет испортить яичницу.
Он кивает и показывает лопаткой на большую дверцу рядом с собой.
- В холодильнике есть фрукты и йогурт, а булочки вот тут, прямо за мной.
Я подхожу к шкафу и открываю его, преследуемая гнетущими, злыми взглядами четырех пар глаз. Это как первый день в новой школе - когда все решают, что будут ненавидеть новенькую, без всякой причины, просто так. Включается свет, и мне в лицо ударяет холодный воздух. Скрытые холодильники. Конечно, зачем кому-то знать, что у вас есть холодильник? Бред какой-то.
Я вытаскиваю контейнер с клубникой и ставлю его на столешницу.
Чонгук бросает салфетку на стол.
- Я все. Кого подвезти?
Близнецы отодвигают свои стулья, но еще один брат - должно быть, Тэхён - качает головой.
- Сегодня я забираю Юн Хи.
- Мальчики, - предупреждающе произносит их отец.
- Все нормально. - Я не хочу становиться источником ссоры или напряжения между Хосоком и его сыновьями.
- Все нормально, папа, - язвительно говорит Чонгук и поворачивается к своим братьям. - Через десять минут уезжаем.
Они дружно выходят за ним, как стайка утят. Или, правильнее, как рота солдат.
- Прости. - Хосок тяжело вздыхает. - Не знаю, что их так расстраивает. Но я все равно хотел отвезти тебя в школу сам. Хотя надеялся, что сыновья будут более... приветливыми.
Запах гари заставляет нас обоих развернуться в сторону плиты.
- Вот дерьмо! - ругается Хосок .
Я подхожу к нему и вижу черную свернувшуюся массу. Мужчина печально улыбается.
- Я никогда не готовил, но решил, что с яйцами точно смогу справиться. Похоже, ошибался.
Значит, он ни разу в жизни не готовил, но решился на это из-за какой-то незнакомой девчонки, которую привел в свой дом? Теперь понятно, откуда такая неприязнь.
- Вы сильно хотите есть? Потому что я вполне обойдусь фруктами с йогуртом. - Свежие фрукты мне доводилось есть не часто. Да и вообще, свежие продукты - это привилегия богатых.
- Если честно - умираю с голоду. - Мужчина жалобно смотрит на меня.
- Я смогу приготовить яйца... - и прежде чем я успеваю закончить фразу, Хосок достает упаковку бекона, - с беконом, если он у вас есть.
Пока я готовлю, Хосок стоит, привалившись к столешнице.
- Пятеро мальчишек, значит? Настоящая головная боль.
- Их мать умерла два года назад. Они пока так и не пришли в себя. Никто в нашей семье еще не смирился с этой утратой. Су Джин была связующим звеном между всеми нами. - Он проводит рукой по волосам. - Я редко бывал дома до того, как она умерла. «Атлантик Авиэйшн» переживала не лучшие времена, и я мотался по всему миру, заключая сделки. -Хосок прерывисто вздыхает. - С бизнесом мне удалось все уладить... а вот с семьей все еще в процессе.
Судя по всему, процесс сильно затянулся, но кто я такая, чтобы критиковать воспитательные навыки Хосока . Я издаю неразборчивый гортанный звук, который Хосок воспринимает как знак продолжать дальше.
- Чимин - самый старший. Сейчас он учится в колледже, но на выходные приезжает домой. Мне кажется, он встречается с какой-то девушкой из города, но я не знаю, с кем. Сегодня вечером вы познакомитесь.
Круто, нечего сказать.
- Здорово. - Ага, так же здорово, как получить клизму.
- Я хочу отвезти тебя в школу, чтобы ты увидела, что к чему. Ну а когда мы все там уладим, Миён, моя девушка, предложила отвезти тебя за покупками. Я так понимаю, в школу ты начнешь ходить с понедельника.
- Как сильно я отстаю?
- Занятия начались две недели назад. Я видел твои оценки, так что, думаю, все будет в порядке, - уверяет он меня.
- У вас хорошие ищейки, раз вы раздобыли даже мое школьное дело. - Я хмуро смотрю на яйца.
- Ты часто переезжала, но да, когда я вычислил полное имя твоей матери, стало несложно тебя отследить и получить всю нужную информацию.
- Мама делала все возможное, чтобы мне было хорошо. - Я вскидываю подбородок.
- Она была стриптизершей. И тебя заставила этим заниматься, да? - со злостью спрашивает Хосок.
- Нет, я сама так решила. - Я перекладываю яичницу на тарелку. Свой чертов бекон пусть готовит сам! Никто не посмеет говорить плохо о моей матери мне в лицо.
Хосок берет меня за руку.
- Послушай, я...
- Я вам не помешал? - доносится со стороны двери холодный голос.
Я разворачиваюсь и вижу Чонгука. В его голосе лед, но в глазах полыхает огонь. Ему не нравится, что я стою так близко к его отцу. Да, это настоящее свинство, но что-то заставляет меня переместиться еще ближе к Хосоку, почти под его руку. Хосок сосредоточен только на своем сыне и даже не осознает, что я стою почти вплотную к нему. Но прищуренные глаза Чонгука говорят мне, что он-то все понимает.
Я поднимаю руку и кладу ее на плечо Хосока.
- Нет, я просто готовлю завтрак твоему отцу. - Я сладко улыбаюсь.
Лицо Чонгука мрачнеет еще больше, если такое вообще возможно.
- Я забыл свой пиджак. - Он подходит к столу и сдергивает пиджак со стула.
- Увидимся в школе, Чонгук , - поддеваю я его.
Он пронзает меня взглядом, затем разворачивается и уходит. Я опускаю руку. Хосок озадаченно смотрит на меня.
- Ты играешь с огнем.
Я пожимаю плечами.
- Он первый зажег спичку.
Хосок качает головой.
- А мне казалось, что растить пятерых сыновей - это рискованное приключение. Похоже, я еще ничего не видел, да?