Незваная кровь

Марьяна

Немного ранее

— Марьяна, ну пожалуйста, ну приезжай... Ну мы же уже не так часто устраиваем ночёвки! — говорит моя подруга Ульяна.

— Уля, я не знаю... Правда, я не знаю, как меня вообще выпустят.

— Хорошо, но мы с Николь будем ждать тебя. Позвони, пожалуйста. Завтра приезжай в восемь.

— Хорошо, Ульяш, я наберу, если что. Давай, пока, — прощаюсь я с подругой и кладу телефон.

Как же всё это сложно. Думаю, что отец вряд ли выпустит меня из дома хотя бы ещё неделю. Вчера я опоздала на полчаса — пробки, как назло. Ему это, конечно, не понравилось. Теперь я смотрю на себя в большое зеркало туалетного столика и вижу отпечатки на лице.

Он всегда был жестоким. Но только со мной и мамой. Его сын — золотой мальчик, лучший и умнейший, будто с пьедестала. Хотя этот Эдик тупее курицы, честное слово.

Я перевожу взгляд на балкон. Шторы колышутся от ветра, красиво, почти умиротворяюще.

Я не маленькая девочка. Я могу сама зарабатывать. Но отец каким-то образом сделал так, что мне приходит только половина моей стипендии. Будто она и так не мизерная. Всё под контролем великого Родионовского патриархата.

Стук в дверь. Не успеваю ничего сказать, как в комнату залетает мама:

— Марьяна! Ты ещё не собрана?! Я десять минут назад сказала, что к нам приезжает бабушка! Ты должна уже стоять и блистать, а не лежать, как тюлень, в своих мечтах!

— Ага, — это слово стало моим универсальным ответом. Уже несколько лет. Что бы мне ни сказали — всё равно услышат только его.

— Я сказала: быстро, мерзавка! — мама срывается. — Ты вчера отца вывела из себя. Опять хочешь, чтобы тебе досталось? Где ты вообще шлялась?

— Тебе какая разница, мамочка? — бросаю я, скидывая покрывало и направляясь в ванну, — Иди лучше мозги своему сыночке промывай.

Хлопаю дверью, снимаю пижаму и захожу в душ. Щека до сих пор горит. Вода жжёт, как напоминание.

Быстро мою голову, вытираюсь, выхожу в комнату. Пусто. Накидываю халат, сажусь перед зеркалом. Замазываю побои. Тональником, консилером, хоть цементом — всё равно все знают, что это было. Всего пару часов назад. Семейка играет в молчанку, но видела всё.

Слышу голоса снизу — громкие, оживлённые. Значит, бабушка приехала. Вся цирковая группа в сборе. А я не тороплюсь. Рисую стрелки — красивей, чем у всех этих клоунов.

Надеваю лёгкое платье и выхожу в коридор. Спускаюсь по лестнице, мимо персонала. Они улыбаются, но улыбки фальшивые. Их выдают глаза — усталые, чужие.

В холле вижу отца и брата. Прилипли к бабушке, как псы, облизать бы её с ног до головы. Мама стоит чуть в стороне — наблюдает, не вхожа в "элиту".

Я подхожу к ней:

— Что, семейка не включила тебя в свой клуб? Как жаль, — шепчу я, почти с усмешкой.

Мама напрягается.

— Зря ждёшь, — пожимаю плечами. Я направлюсь напитать свой желудок, а потом обратно в свою Нарнию. Там хотя бы тишина и никто не бьёт.

Я выхожу из холла и иду в столовую. Стол — как шведский праздник: миллион блюд. Набираю в тарелку всего и побольше, разворачиваюсь — и на кухню, туда, где всё ещё кипит и шипит.

— Доброе утро, — бросаю я.

Лида, наш повар, и Вера — моя бывшая няня, а теперь домработница — оборачиваются.

— Доброе утро, Марьяночка, — отвечают они почти хором.

— Как вы тут? — сажусь за маленький островок.

— Всё хорошо, готовим заготовки, — Лида мешает что-то в кастрюле.

— Вы сегодня что-то ели? — спрашиваю.

— Перекусили утром: сэндвич и чай, — отвечает Вера, чистя картошку.

"Перекусили"... У них утро начинается в шесть, а едят они после нас. Такой порядок у великого деспота — отца.

Я съедаю пару кусочков салата и оставляю остальное. Аппетита — ноль.

— Я как-то не голодна... Пойду, — улыбаюсь, встаю.

Им бы по две тарелки положить — я бы с радостью. Но не возьмут. Слишком правильно воспитаны. Слишком сломаны.

Почти выхожу из столовой, как передо мной вырастают бабушка и отец.

— Марьяна, — говорит бабушка. — Почему ты не спустилась ко мне?

— Я спала. И не хотела портить себе сон ради "особенной" встречи, — закатываю глаза.

Знаю, что резко. Но после всего, что они сделали... Мне их жалко ровно на ноль процентов.

— Мерзкая девчонка! Как ты разговариваешь со старшими?! Родион, как ты мог допустить такое воспитание? Это всё из-за этой! — кидает взгляд на маму.

Конечно. Эдик — её ангел. Мы — грязь под ногтями.

Отец садится во главу стола. Бабушка — на место матери, слева. Эдик — справа. А мы с мамой наблюдаем за этим.

— Чего стоите? Мама голодная! — рявкает отец.

Мама, опустив голову, садится рядом с Эдиком.

— Я не голодна, — бросаю я, разворачиваясь к выходу.

— Я сказал: села! — стук по столу. Прямо по мозгам.

Старый псих, тебе бы в клинику. Но я молчу. Если взбесится — из комнаты выйду фиолетовая.

Сажусь напротив отца. Он далеко, но его взгляд будто просверливает.

Я опираюсь на руку, беру нож. Блестит красиво, остро. Мысленно отрезаю ему язык.

Вера выходит из кухни, раздаёт еду. Все получают вилки и ножи. Но не я, не хочу быть как они. Просто начинаю есть руками — мясо, салат, пюре. Как свинья? Пусть так.

Погружена в мысли, не сразу понимаю, что за столом наступила тишина. Поднимаю взгляд. Три пары глаз смотрят на меня с отвращением. Только мама молча ковыряет тарелку. Ждёт, когда всё пройдёт.

Замерев с костью в руке, смотрю прямо в глаза отцу.

— Пошла вон, тварь! — орёт он.

Отодвигаю стул, он падает назад. Руки от еды отряхиваю о скатерть.

— Было ооочень вкусно. Особенно ваше, семейное, послевкусие, — натянуто улыбаюсь и выхожу. Быстро. По лестнице. В свою комнату.

***

Было смешно думать, что сегодняшний завтрак пройдёт мимо.

Теперь я лежу в полной темноте. Балкон открыт. Шторы колышутся от весеннего, чуть прохладного ветерка. В комнате пахнет пыльцой и... кровью.

Металлический привкус во рту. Губа разбита. Всё лицо жжёт, как будто кожа натянута и трескается. Руки болят, а на ногах, скорее всего, уже расползаются фиолетовые разводы — синяки вылезают, как грибы после дождя.

На туалетном столике лежит мазь — Вера оставила. Всегда оставляет. Молча. Как немая медсестра на войне, где бой идёт каждый день и всегда по одному сценарию.

Я поднимаюсь. Тело ломит, но иду. Сажусь на пуфик и включаю лампу. Картина, что открывается в зеркале, — хуже, чем я ожидала. Оказывается, и бровь рассечена. Кровь запеклась неровной коркой.

Поднимаюсь и плетусь в ванную. Открываю шкафчик — аптечка стоит на привычном месте. Припасённая, как будто побои — это сезонное заболевание. Для нашей семьи — да, так и есть.

Возвращаюсь к зеркалу. Обрабатываю всё: губу, бровь, лоб. Мажу мазью, стараясь не смотреть себе в глаза. Потому что страшно. Потому что там — злость, беспомощность и... жажда свободы.

Снимаю платье, снова надеваю мягкую, тёплую пижаму. Выключаю свет. Ложусь, сворачиваясь калачиком, прижимая колени к груди. Как в детстве. Как будто это снова поможет.

Гляжу на луну — она пробивается сквозь шторы, наливает комнату серебром. Такая далёкая. Такая свободная.

Как же я хочу сейчас оказаться среди моих подруг. Смех, чай, подушки, плед. Без крика. Без ударов. Без страха. Как бы я хотела завтра поехать к ним...

❗️ Ребятки, жду всех вас в своëм тг:
https://t.me/asyaaleksikova

Ася Алексикова в описание профиля есть ссылка на канал 😉(Там можно найти спойлеры к главам, а так же там будут выходить дополнительные главы)❗️

Спасибо за прочтение! Оставляйте комментарии и подписывайтесь💖(Если хотите, чтобы новые главы выходили как можно скорее, проявите активность, чтобы я знала, что вы ждёте )Также подписывайтесь на мой ТикТок аккаунт про книги: asxalexikov 💕