-11-
Выносить это было невозможно. Невозможно было выносить Пэнси, что готова была залезть Драко на шею. Она не отходила от него ни на шаг, а его учили не грубить и не обижать девочек. Но в конце концов Драко сдался и ушел из зала, даже не оглядываясь.
Его трясло, как ненормального, когда он снова и снова вспоминал, как Крам кружил Гермиону в танце, поднимал в воздух, держа за тонкую талию, а она смеялась, держась за его плечи. Невозможно было не думать об этом, не сжимать зубы и кулаки от злости. Этого не должно было быть.
Драко пнул носком туфель колонну, а изо рта вырвался какой-то странный звук, похожий на рычание. Как он мог все испортить?
— Идиот, — прошипел себе под нос Малфой, прикрывая глаза от застилающей их злости.Тишину коридора и гул мыслей в его голове перебил девичий всхлип откуда-то сбоку.
Драко закрутился в поисках источника звука и сразу же замер на месте. Его глаза округлились, а рот приоткрылся, отчего весь воздух из легких сразу же вышел.
— Гермиона, — Драко рванул к ней, чуть ли не падая на колени перед сидящей на ступенях девушкой, — что случилось?
Он забыл обо всем, что было. О Краме, его поцелуях и его руках на талии Гермионе, о Пэнси и дружках Грейнджер, об их молчании и избегании. Все это было неважно сейчас.
— Уходи, — отмахнулась Гермиона, пряча лицо в ладонях, не желая показывать ему свои слезы. Сейчас она точно не хотела, чтобы он был здесь.
— Я никуда не уйду, — Драко осторожно коснулся руками ее локтей, будто приобнимая, и все-таки опустился на колени.
Сейчас было все равно, увидят ли их, скажут ли что-то после. Ему хотелось знать, что произошло и найти виновника, того, кто заставил его девочку плакать.
— Почему ты плачешь? — не унимался Драко, а Гермиона не поднимала на него глаза, — я не уйду отсюда, пока ты не скажешь, что произошло. Это Поттер и Уизли?
Гермиона лишь покачала головой и зарыдала еще сильнее. Ее уже почти трясло, и Драко не знал, что ему делать. Если это не ее дружки, то это точно был ублюдок Крам.
— Что он сделал? — задал вопрос Драко, уже чувствуя, как закипает внутри кровь, состоящая из злости и ревности. Его гнев сочился рекой, — Гермиона, я еще раз спрашиваю. Что. Он. Сделал?
От тона Драко девушке стало страшно, и она подняла на него глаза. Ни разу не видела его таким, не слышала такой тон его голоса, и сейчас казалось, будто он злится на нее.
— Я... — ее продолжало трясти, но серые радужки, что были наконец-то так близко, кружили ей голову, заставляя успокаиваться, — он хотел поцеловать меня. И я... я отвернулась. Тогда он сказал... что он уже взрослый, и ему неинтересно ходить за ручки и улыбаться друг другу.
Гермиона зажмурилась, ожидая, что сейчас случится что-то непоправимое. Что Драко уйдет, скажет ей что-то в том же духе, тоже обидит. Обвинит, что она сама виновата.
— Я его убью, — только и услышала Гермиона, прежде чем руки Малфоя не сильно сжались на ее локтях, а после — исчезли.
Она открыла глаза и увидела, что Драко встал на ноги и начал отходить назад, смотря прямо ей в глаза. Столько гнева, злости и ненависти в его глазах она не видела никогда.
Она вообще ничего из этого не видела никогда в нем, не рядом с ней.
А сейчас ей стало действительно страшно, все внутренности внутри скрутило, казалось, что вот-вот стошнит. Но что-то, похожее на трепет, вдруг разбило это беспокойство внутри.
Взгляд Драко на секунду изменился. Стал таким, каким любила его видеть Гермиона: теплым, нежным, блестящим. Таким, который только для нее.
Малфой минуту смотрел на Грейнджер, прежде чем наконец развернуться и убежать прочь. Он и правда найдет этого урода и убьет его. А потом обязательно найдет свою девочку снова и успокоит.