Way home

Яркий свет больно ударил по глазам. В комнате было тихо, голова раскалывалась, будто по ней проехались катком несколько раз. Такими темпами, парень может заново паковать вещи и прикидывать своё новое место на кладбище. Он чувствовал себя заболевшим, когда вокруг все затихает, а внутри так больно и пусто, что слышно как глухо отбивает сердечный ритм.

Теперь он отчётливо понимал это: его жизнь изменилась — без предупреждений, без обсуждения деталей, резко и в корне. Это был дом, о котором люди умалчивают. Сюда не приглашают на чашку чая, а зайти дальше порога равносильно тому, что собственноручно подписать себе смертный приговор. Если спросить подробности у соседей, то они будут лишь неловко усмехаться, и скажут, что не знают истории дома. Просто дом, каких тут сотни — о простых домах ведь никто не говорит?

Когда его будут сносить, люди соберутся вокруг и будут рыдать от радости.

Страшнее этих стен был только тот, кто здесь обитал. Беспрекословное, чистое зло — это история о мёртвом парне, но не покойном. О том, кто не выходит из головы и не даёт самого покоя. О том, как чьë-то прошлое с лёгкостью разрушит будущее, ведь его нельзя истребить или забыть; эти стены — его истоки, они пропитанные насквозь этим ужасом. Это напоминает шрамы, которые продолжают болеть даже тогда, когда раны давно зажили и их след удалили хирургическим путём. Рано или поздно, им придется встретиться лицом к лицу. Он не станет спрашивать о твоей готовности и не назначит дату встречи, он придёт ради твоей мучительной смерти.

Ещё давно, когда существование нечисти можно было наблюдать только в фильмах или в абсурдных новостях под категорией «Необъяснимое», Бомгю читал что-то подобное этому. Например? О мире, который незримый для человека, но всегда находящийся рядом. Это был мир, которому были неподвластны ни время, ни пространство, где не существовало начала и не будет конца. О злых духах, об опасных существах, которые мстят за свою смерть, о потерянных душах, которым не суждено перейти реку Сандзу и томно ожидать своего перерождения. Верить в это или нет — совсем без разницы.

Читать такое, конечно, интересно и увлекательно. Разные теории и предположения, споры, вытянутые из пальца доказательства. Интерес заканчивается там, где ты встречаешься с этим вживую. Точнее, ты прекращаешь думать обо всём, что знал ранее: можно поспорить на десять долларов, что многие едва помнят своё имя, когда сталкиваются с чем-то поистине пугающим. И Чхве Бомгю столкнулся. Если можно было бы оценивать встречу с призраком как автомобильное ДТП, то это не просто столкновение — машина Бомгю, по ощущениям, несколько раз кувыркнулась и улетела в кювет. Не было сил ни думать, ни двигаться, ни даже дышать. Автолюбителем парень себя назвать не мог, но если хочешь выжить — следуй правилам.

Спит ли он или бредит, сколько прошло времени и что сейчас творится за окном, вопросы второстепенные. Его родители — доктора, они не допустят, чтобы их сын сейчас медленно погибал в своей постели, понятия не имея, что с ним такое. Скорее всего, они отвезли бы его в больницу, будь это запущенный случай. Это рациональные выводы. Логический принцип. Заблокировать влияние эмоций — главное условие выживания.

Видели ли они с полсотни птичьих трупов, валяющихся вокруг дома? Сгущались ли тучи над крышей, пока они мирно шли к дверям, возможно, смеясь или споря насчёт какого-то диагноза? Они не знают, что здесь происходит. Если знали — бежали бы отсюда, куда угодно, но только не здесь. Здесь каждый угол объят тьмой и болью, и с большой вероятностью, они не доживут даже до первого снега.

Уже к вечеру он узнал, что родители застали его без сознания на первом этаже, парня страшно лихорадило от высокой температуры — он заболел. Реакция организма на стрессовую обстановку и резкую смену температурного режима. Рекомендуется постельный режим, какая-нибудь микстура и отдых. Если к завтрашнему вечеру не станет лучше, то потребуется госпитализация. Такое чувство, будто он один из их пациентов. Ни больше, ни меньше.

***

В таком состоянии было легче всего принять происходящее за бред — тело безумно ломило, спёртое дыхание, стеклянные мысли. Можно поставить сверху ещё пять долларов, что так можно принять за призрака даже вазу с цветами. Сумеречный, блеклый свет, падающий из окна, каждый квадратный метр обнимает приближающаяся темнота. Он с каждой минутой сомневается в себе. Вопросы градом падают на голову с потолка, как мертвые птицы падают на порог дома. Может он это выдумал?

— Ты выглядишь не очень счастливым.

Нет ответа. Бомгю лежит с закрытыми глазами: спит или всем сердцем желает, чтобы всё-таки спал. Его грудь поднимается ровно, часто, холодным воздухом, что стоит в этой комнате, можно легко поперхнуться или порезаться.

— Обычно люди радуются переезду в новый дом. Смена обстановки, чистый лист жизни.

Голос Чхве Ёнджуна звучит мягко, увлекает, будто в одной из прошлых жизней он был сиреной, на чей голос шли гибнуть очарованные люди. Кажется, что в каждом своём перерождении он нёс в себе неминуемую опасность. Он стоит посреди комнаты, подчёркнуто, своей комнаты, где когда-то он жил, когда в его жилах стучала ещё теплая кровь. Теперь здесь нет ничего, что могло бы напомнить о тех днях. Он продолжает:

— Бомгю. Так странно, что ты ещё не поехал крышей. Но у нас много времени впереди. Чистый лист, который я испачкаю. Разорву на сотни кусочков, чтобы никому и никогда не пришло в голову всё склеить.

Он мог бы читать сказки на ночь, обволакивая голосом, как тёплое одеяло. Бомгю думает об этом: лучший способ сберечь разум — не поддаваться панике. Ему не спится, но даже если бы и спалось, то они бы всё равно встретились в его кошмаре. Он улавливает каждую ноту интонации, перематывает фразы от начала к концу, как любимый отрывок из песни.

Чхве Ёнджун застряет в голове, как горячий свинец по центру лба.

Внимание к деталям, как способ отвлечься. Бомгю не сможет сбежать, даже если в его комнате соберутся священник, экзорцист, учёный и даже Тэхён, которые общими усилиями докажут, что ничего паранормального не существует — Бомгю останется лежать в своей постели, как прикованный к ней, борясь со стёртыми границами между реальностью и выдумкой.

Внимание к деталям — от лихорадки мутнеет в голове, холод сводит желудок, заставляя хотеть вывернуть наружу горсть таблеток. Сухая оболочка на губах готова взорваться алым и измазать всё лицо. Парень не открывает глаз.

— Кто ты такой? — Тихо, почти неощутимо шевелит губами, будто нехотя. Бомгю не ждёт ответ, но обязательно докопается до истины, потому что в этом должна быть какая-то разгадка. Нельзя побороть то, чего сам не знаешь. Это правило далеко не первое, но особо важное.

— Это то, что люди зовут галлюцинацией или «мне просто показалось». Иллюзии. Но тело не может соврать, верно? Я знаю боль. Сначала кажется, что ты можешь её вынести, но это не так. Когда ты сдаешься, она не прекращается.

— Хватит.

Кровать прогибается сбоку под тяжестью чужого веса, говоря о том, что кто-то совсем рядом. Обжигающие слезы вырезают дорожки на щеках, они катятся медленно, что кажется, если температура упадёт ещё на несколько градусов, то капли воды замёрзнут прямо на лице. У Бомгю нет ни малейшего желания сопротивляться — он упадёт вниз, как только сделает пару лишних шагов, или попытается противостоять неизвестному созданию дома-монстра.

— Как можно быть таким скучным? — На долю секунды кажется, что Ёнджун повеселел, но его голос быстро приобретает ледяной тон, — Меня бесит, что ты такой.

Тишина.

— Я думал, что убью тебя сразу, как только встречу. Потом передумал. Убью твоих родителей прямо на твоих глазах, а потом тебя. Или наоборот. Но это так банально!

Его веселят чужие страдания.

— Скучно. Мне нравится играть с тобой. Ты так сильно боишься, но продолжаешь делать вид, что всё под контролем. — Холодные тонкие пальцы давят на солнечное сплетение лежащего парня, заставляя это место сильно жечь, словно над ним держат открытый огонь. Бомгю откашливается, продолжая дрожать от страха, едва всхлипывая, — Боль не похожа на иллюзию, понимаешь? Ты не прекращаешь медленно умирать, даже если станешь отчаянно верить в своё спасение, или там, в любую другую штуку, вроде отрицания происходящего. Разве это не забавно?

Смеётся, насмешливо и уверенно. Способ сбежать от реальности — нырнуть в себя. Чужие пальцы продолжают касаться люстры из рёбер, поглаживая их так, что кости разобьются, как кукольный фарфор, не прикладывая к этому особых усилий. Болезненные ощущения составляют от и до того, что Гю сейчас видит внутри себя. Хочется кричать: мне больно! мне больно! мне больно! Но в отместку Бомгю молчит, хрипло кашляя, вздрагивает и сжимает руками края тёплого одеяла, а чистое солёное озеро в глазах выливается наружу. Так надо. Нужно терпеть. Он сильнее, чем кажется.

— Жаль, что здесь не выдают премиум функции на чтение мыслей. Но я чувствую твоё отчаяние, Бомгю. — Пальцы, как наточенное лезвие, тянутся вверх по шее, легко касаясь. Он останавливается на его лице, размазывает слезы, словно втирая их в кожу, как увлажняющий крем — слезы самый худший механизм в стрессовой ситуации. Ёнджун ненавидит чужие рыдания; такие бессмысленные, мокрые попытки вызвать сострадание. Он чувствует тепло человеческого тела, горячие щеки несчастного парня, а на кончиках пальцев проходит невидимый ток ощущений. — Я сведу тебя с ума. Будешь ли ты бороться или сдашься, попытаешься сбежать или расскажешь хоть всему живому про то, что тебя терроризируют неизвестные силы — я никуда не исчезну. Я залезу к тебе глубоко под кожу, пронизывая насквозь чернотой и безысходностью.

«Ты уже поселился где-то внутри», — ударяют мысли. От враждебных прикосновений вибрирует кожа, покрываясь мурашками, а по венам растекается вязкая чёрная смоль, настоящая тьма — то, что нельзя смыть под горячей водой и удалить скальпелем. Он доберётся до самого сердца Бомгю, вырвет прямо из груди, как приз за собственную победу. Хищник, который никогда не оставляет свою жертву в живых, готовый ждать часами, без сна и пищи, он выжидает момент, чтобы напасть. Попробуй быть смелым, когда ты под прицелом. Беги из укрытия, если хочешь умереть прямо сейчас. Он не прикидывается волком в чужой шкуре и не прячется за темнотой сумерек — это не его стиль.

Запомни, Чхве Бомгю. Правило первое: сохрани трезвый рассудок любой ценой. Пустить монстра к себе в голову означает конец игры. Это не книга — здесь нет героев, которые в конце-концов побеждают зло при любых обстоятельствах, это не фильм, где кошмар закончится по истечении двух часов. Не потерять себя.

Он открывает глаза, врезаясь мутным взглядом в пустоту. На втором этаже слышны шаги и чей-то шёпот, кажется, это родители. Жизнь снова продолжается. Но долго ли продлится очередное затишье?