Way home

Снаружи дом выглядел вполне себе обычно: классический светлый коттедж, какие были популярны с десяток лет назад, небольшой дворик и уже истоптанная временем дорожка, ведущая ко входным дверям. Лет пятнадцать назад этот дом точно мог бы претендовать на один из самых красивых в этом районе, но в современных реалиях он явно уступал новым постройкам или тем же квартирам.

Насколько было известно из обрывков диалогов, родители рассматривали ещё несколько вариантов поблизости, но этот домик оказался победителем по всем параметрам — его стоимость не разорила семью Чхве, у него хорошее расположение и представитель агенства по недвижимости то и дело отпускал свои рекомендации с поводу и без. Но только для самого Бомгю это было странно: договор был подписан достаточно быстро и от всех упомянутых роскошных условий у дома не толпилась очередь покупателей. Парень, конечно, мог иногда пошутить, что он дурачок, но глупым себя не считал — кое-что тоже задерживалось в его голове и обсуждалось там за так называемым «круглым столом», подбирая различные аргументы и факты. Может быть, с домом что-то не так? Допустим, зимой они узнают, что здесь нерабочее отопление и будут вынуждены греться чем попало? Или, может, ненормальные соседи? Такие тоже попадаются, ничего уж не поделать.

«Какие вообще могут быть проблемы с домами?» — он прокручивал у себя в голове варианты, пока направлялся вслед за родителями ко входу. Было уже достаточно мрачно вокруг, чтобы детальнее рассмотреть участок, но единственный вывод, в котором парень был уверен, так это: «дом давно пустовал или им попросту никто не занимался». Так оно и было.

Родители приезжали сюда уже несколько раз и, видимо, успели навести немного порядка, но время никогда и ничего не щадит — эти последствия может решить лишь капитальный ремонт, хотя необходимости в нём пока ещё не предвиделось.

— Боми-и, — протяжно обратилась мама, вырывая парня из собственной цепочки размышлений, — твоя комната будет на втором этаже. Вещи уже там, можешь располагаться.

Вот именно на это моменте можно полностью откинуть все мысли о том, что это временно. Больше нет никакого «поживем, увидим, если что, вернёмся обратно», есть только этот дом и его новая комната на втором этаже. На лице мамы сияет улыбка, но взгляд по-прежнему кажется обеспокоенным: то ли по поводу погоды, то ли её действительно волнует реакция сына.

— Хорошо, да. Супер. Я устал в дороге, как раз хочу отдохнуть.

Легко поклонившись, Бомгю быстро проходит вглубь коридора, направляясь к ведущей наверх лестнице, и слышит вслед, что его будут ждать внизу к ужину, когда приедет заказ из доставки еды. Обрывки дальнейшего разговора пролетают мимо, а мозг продолжает полностью игнорировать требования организма хотя бы чем-нибудь перекусить.

Осмотр дома парень откладывает на завтра, хотя учитывая сколько свободного времени ему посчастливилось разблокировать, он с лёгкостью может каждый день совершать обход по всем комнатам. На завтрак, обед и ужин. И не вставать с постели утром, пока спина не начнет ныть от лежачего положения, а голова не расколется от постоянного сна. А ещё можно слушать музыку на весь дом. Или наконец-то освоить скейт, что до этого пылился в комнате для антуража. К большому (не) удивлению, он снова целиком предоставлен сам себе. И остаток лета он потратит так, будто победил в номинации «трачу время совершенно бесполезно и мне не стыдно». А может, он вообще начнет книги читать или займется какой-нибудь научной деятельностью? Кто его знает, чем занимаются подростки, находясь на ладони у собственного одиночества и скуки. А уже дальше его ждёт новая школа, все эти утомительные знакомства и наплыв чужих людей, экзамены. Замкнутый круг. Обещают, что лучшие времена впереди, но никто не предупреждал, что и худшие тоже всегда близко.

После того, как Бомгю вошёл в комнату, в честь чего шумно хлопая дверьми, обездвиженная тень, что стояла в самом конце небольшого коридора, шелохнулась.

Обычная комната, которой явно не хватало уюта и ощущения жизни в ней. Ремонт, конечно, был явно староват, и на миг стало казаться, что он кардинально и не менялся после предыдущих хозяев. Но, по предположениям Бомгю, риелторы всё-таки подготовили дом к продаже — от старых жильцов здесь не осталось ровным счётом ничего, кроме самого факта их существования в прошлом. Здесь было достаточно просторно благодаря минимальному набору мебели: большая кровать и одна прикроватная тумба с небольшими часами, обычный рабочий стол из дерева, такой же стул и пара полочек над ними, а так же шкаф с одеждой, рядом было зеркало, обрамленное в темную рамку, мягкое кресло темно-синего цвета в самом углу. Ворсистый коврик, что ласково врезался в ноги, окутывая их. Из дополнительного света только парочка комнатных ламп. Рядом с креслом красовалась его любимая гитара — главное утешение этой комнаты. Судя по выходящему внутрь двора окну, парень определил, что это не солнечная сторона дома, скорее всего. Вторая дверь вела из комнаты в поменьше по размерам, но очень светлую, ванную комнату. Это можно засчитать за очевидное преимущество. Значит, теперь это его собственная ванная, хотя такое планирование дома его даже немного удивило. Чего же ещё интересного преподнесет это место?

В глаза бросились некоторые не разобранные сумки и комплект спального белья, лежащий на кровати. Осталось чуть-чуть обжить это место и, в принципе, ничего так. Не то, чтобы Чхве был таким капризным, но его обстановка на ближайшее будущее могла бы быть и чуть получше.

В висках все ещё пульсировал неприятный спазм после поездки, поэтому Бомгю лениво принялся стелить кровать, чтобы привести её в адекватный вид и наконец прилечь отдохнуть.

***

Широко распахнув глаза, Бомгю оборачивается по сторонам. Он стоит под душем в ванной, от резких движений начинает немного мутить. По темно-коричневым волосам, что всегда немного завивались на концах, бьют капли холодной воды, стекая вниз по одежде. Дышать с каждым разом тяжелее, будто на грудь уронили гирю или лёгкие по технической ошибке заполнили горячей смолой. Удар от каждой капли по коже ощущается наравне разряду тока. Внутри разрастается первобытный страх, но он не может ни закричать, ни сдвинуться с места. С губ лишь срываются обрывистые хриплые вздохи.

— Я могу превратить воду в кровь. Воду в твою кровь.

Тихо шепчет чей-то голос, от которого холодеет в жилах, но он остаётся невидимым. Этот голос словно в его голове. Он чувствует его страх. Чхве с застывшим ужасом переводит взгляд на закрытую дверь, но та остаётся неподвижной. Вода остаётся водой. Он стоит так же, как и стоял, ощущая, как вся одежда становится невыносимо тяжёлой от воды.

— Ты же не думал, что это произойдет прямо сейчас? Настоящий кошмар наступает тогда, когда ты меньше всего ждёшь.

Пауза.

— И как только ты забываешь свою боль, она возвращается вновь и вновь. Но уже в другом облике.

Снова этот назойливый шепот — слова едва уловимые, но мозг лихорадочно пролистывает эти фразы, как в заевшей пластинке. Бомгю слышит, как он насмехается. Как он играется, наслаждаясь происходящим. Голос, что на вкус, как самое жуткое воспоминание, самое тёмное, что скрыто от человеческих глаз. Голос, который копается внутри тебя, как раскалённый нож. Тень за дверью словно сгущается, свет в единственной лампочке тускнеет. Сейчас или это непонятное нечто его убьет, либо он сам упадёт от ужаса. Третьего не дано. Вода в ванной стремительно набирается через край, проливаясь на пол. Бомгю чувствует на себе тот самый взгляд — жуткий, изучающий, будто пронизывающий его насквозь. Тот самый взгляд, который он чувствовал сегодня перед входом в дом. Это невозможно спутать, нет. Смех становится всё громче, врезаясь с болью в голову, лампочка лопается от давления, разлетаясь на сотни осколков. Глаза застилает пелена то ли от слёз, то ли его зрение решило не травмироваться так сильно и заранее прекратило функционировать, не давая возможности рассмотреть ближе приближающуюся к ней тёмную фигуру. Из горла вырывается истошный крик.

Парень просыпается, жадно глотая воздух. Это не более, чем сон. Часы показывают всего лишь половину десятого, но по ощущениям, будто это длилось вечность. Мелкие капли постукивают по окну, говоря о том, что на улицу вернулся дождь, а вместе с ним город окутала ночь. В теле чувствуется сильная слабость, как будто он только что пробежал целый кросс.

— Всего лишь сон.

Тихо бормоча себе под нос, парень скидывает с себя одеяло и ставит ноги на холодный пол, с большим усилием поднимается. Тяжёлое дыхание прерывает лишь громко гудящий телевизор в каком-то крыле доме, вероятно, благодаря этому родители не отозвались на его крик. Кричал ли он вообще или это вновь плод безумного сна? Без малейшего понятия, что это сейчас было, но разбираться в этом никакого желания не было. Единственное утешение Бомгю хочет найти в ужине, если он его ещё не проспал.

«Уверен ли ты, что это только сон?» — промелькнуло в голове парня, что стоял прямо за дверью, ведущей в ванную комнату. Давненько в его доме не было гостей, а он так старательно за ними наблюдал все это время. Не терпится познакомиться поближе.

Внутри продолжал кипеть необъяснимый гнев. Тень начала приобретать отчётливые черты фигуры высокого парня, а потом целиком приняла свой настоящий облик. Для него давно остановилось время, его черты лица нисколько не изменились с того злополучного дня, оставив в напоминание лишь глубокие раны на теле. Мягкие чёрные волосы, цвета вороньего крыла, что были поделены ровным пробором надвое и спадали на лоб. Карие глаза, будто два тёмных озера, обрамляющие его острый взгляд. Они немного покраснели, будто от слёз, но по-прежнему были полны смертельной опасности.

На теле была все та же одежда, — тёмная футболка и такие же спортивные штаны, — пропитанные его кровью. На груди остались следы от множества ножевых ранений, переходящих в область шеи, порез на правой щеке и контрольный удар в сердце, который парень уже не застал живым. Раны, которым будто никогда не суждено зажить. Чувствует ли он боль? Слишком эфемерное понятие, как для мертвого парня, у которого вместо пульса свистит ветер, а на месте сердца — сгусток разрастающейся ненависти. Он знал одно точно: кем бы то ни были эти люди, в ближайшее время они либо сойдут с ума и сбегут, либо захлебнутся собственной кровью. Он уж точно приложит все усилия для этого.

Всех, кому удавалось пересечь порог дома, ждал один сценарий. Ëнджуну нравилось играть, нравились поглощающие чувства страха и отчаяния, нравилось слышать крики и мольбы о помощи. Этот дом входил в число тех, которые снятся риелторам в страшных снах. Тот, который невозможно продать, кто бы за него не взялся. Никому из местных ещё не приходило в голову кинуться грудью на амбразуру и окунуться головой в настоящий кошмар вместе с покупкой этого дома. Неожиданный, а главное, бесплатный сюрприз. Но с тех пор прошло уже достаточно времени. Много ли людей осталось в ближайших кругах, кому пришлось застать тот день вживую?

Ëнджун помнил те времена, когда его история была на ушах всего района, как группа каких-то городских работников приводила в порядок место их жестокого убийства, затирая следы, как ни в чем не бывало, и как местные вскоре окрестили его дом пугающим и странным. Тогда ещё встречались смельчаки, что время от времени пробирались сюда, несмотря на крепкий замок, сковывающий ворота. До чего же доводит дурацкий максимализм или желание показаться бесстрашным, чтобы заслужить доверие сверстников? Ëнджун не убивал таких детей — они оставались детьми даже в самые безрассудные моменты, когда не ручались за происходящее под действием восторженности. Не убивал, но напугать до смерти ему удавалось без труда. Они должны были зарубить себе на носу, что в следующий раз вернутся домой в катафалке, если посмеют сюда вернуться. Он точно знал, что это сработает, но в том же время это занятие доставляло неплохое удовольствие. Чужой страх такой сладкий. Веселит.

Все эти жалкие и трусливые «разрушители мифов» всего-навсего подпитывали легенды, иногда становившиеся предметом обсуждения в разговорах под градусом или в детских страшилках. Но поколения продолжают сменять друг друга, вчерашние дети становятся взрослыми, а история этого дома навсегда забывается по истечению времени. Это похоже на пугающую тайну, что уходит в могилу вместе с теми, кто её знал.

Но на это плевать. Абсолютно. Ничего из этого не имело значения ни тогда, ни сейчас. Это место принадлежит только ему, а все, кому хватило мужества (или дурости?) поселиться здесь — его мишень.

***

Бомгю немедленно покинул свою комнату и спустился вниз. Живот одобрительно отозвался урчанием, напоминая, что он не против наконец-то наесться.

— Вы в порядке? — Его голос слегка дрогнул, привлекая внимание родителей к себе.

— А должно быть иначе? — мистер Чхве вскинул бровь, а потом по-доброму усмехнулся. — Гю, нам с твоей мамой завтра утром надо будет выйти на работу, решить возникшие вопросы. Надеюсь, ты найдешь чем заняться.

— М, вы говорили что-то про выходной день.

«А чему, собственно, ты удивляешься?» — укол навязчивых мыслей у него в голове. Парень давно перестал по поводу этого расстраиваться, но послевкусие последнего дня сильно давило. Да, его ожидает увлекательный день, проведённый в осознанном заточении, да ещё и с больным сном накануне. Жизнь бьёт ключом. Возможно, даже гаечным?

— Не будь маленьким мальчиком, который капризничает по поводу и без. Мы же никуда не исчезаем, завтра вечером проведем время вместе сполна. Ужин на кухне, покушай хоть, раз спустился.

Морально есть не хотелось, а физические потребности брали вверх. Еда была уже остывшей, но принесла хоть немного удовольствия. Бомгю пожелал родителям доброй ночи и вернулся в свою комнату.

За окном все ещё шёл мелкий дождь, улица была объята тусклым огоньком фонарей, а где-то недалеко были звуки ночных сверчков. От порывов ветра прохладный воздух проникал вглубь дома, вытесняя все глупые мысли и тот плохой сон, что сейчас казался лишь нездоровой фантазией.

Спать не хотелось. Парень принялся раскладывать некоторые вещи на полку, когда позади себя почувствовал движение, что отдалось зябким холодком по спине. Похоже на сквозняк, но почему тело неосознанно бросает в дрожь? Подавляя в себе любопытство повернуться, он продолжил заниматься своими делами, подумывая о том, что стал слишком нервным.

— Даже не поздороваешься? — Тихий шепот, такой знакомый, жуткий. Книга с грохотом вываливается из рук, а сердце сокращается в катастрофическом ритме. Он не успевает даже открыть рот, чтобы закричать, как горло сдавливают с такой силой, что невозможно и вдохнуть. Чхве Ëнджун нетерпелив, когда дело касается его развлечений. Зачем томить себя ожиданиями или подходящими моментами?

— Закричишь и я вырву твою глотку. Ты ведь не хочешь так быстро закончить наше знакомство? — Он звучал тихо и сладко, словно мурчал, но это сводило с ума. Тонкие пальцы Бомгю тянулись к его ледяным рукам, а глаза мгновенно наполнялись жгучими слезами, стекающими вниз по щекам. Первый раз, когда он не хочет верить своим глазам. Впервые, когда он чувствует себя таким слабым и незащищенным. Пожалуйста, пусть это окажется шуткой.

Ëнджун ослабил хватку на шее, позволяя ему глотнуть воздуха и свалиться на пол, кажется, уже без сознания. Быстро он, конечно, сдался. У настоящего хозяина дома была возможность рассмотреть его так близко, чтобы ощутить слабое дыхание, услышать как громко бьётся его сердце. Звук бешеного сердцебиения, о котором он уже позабыл.

«Бомгю», кажется, он носит такое имя. Он был немного ниже, чем сам Ëнджун, и более хрупкой комплекции, от чего казалось, что достаточно просто надавить пальцем и он разобьется, как хрусталь. Орехового цвета волосы забавно завивались, придавая ему более плюшевый вид, а на лице виднелись солёные мокрые дорожки после слёз. У него были глаза с особым блеском, которые ещё несколько минут назад со страхом вглядывались в его, умоляли оставить и притвориться, что это вновь ночной кошмар. Глаза, как у Бэмби. Его приоткрытые губы все ещё выпускали неровные вздохи, хватаясь за воздух, как за спасательный круг.

Он выглядел так очаровательно, от чего Ëнджуну хотелось ещё сильнее разорвать, наполнить до самых краёв его сердце тьмой, растягивая это удовольствие часами. Он хочет видеть, как его внутренности сжимаются от отчаяния и ужаса, как кровь по венам летит, словно на американских горках. Притронуться к каждой косточке до хруста, стать главным героем всех ночных кошмаров, которые он будет транслировать, как второсортные ужасы по ТВ после полуночи. Наблюдать шаг за шагом за тревогой и попытками бегства от своей жизни. Бомгю. Чхве Бомгю. Его имя вертится на языке со сладким послевкусием, такой уж милый медвежонок в лапах темного зверя.

Так жаль, что ты оказался в этой ловушке. Нам предстоит хорошо провести время, верно?