Глава 9
301 год. Академия Золотого Дракона на острове Сарто
До обеда Рин не объявился, вдобавок, пропал Джаспер Морнингстар, и Сиэс с деканом Умравилем и мастером Баласаром в худших своих подозрениях влетели в спальню Рина. Там они застали Мири – рассерженную и наэлектризованную.
Она даже не повернула головы, хотя дверь громыхнула о стену, когда распахнулась. Миримэ была занята тем, что методично выворачивала все из ящиков письменного стола, выбрасывала на пол бумажки, перья, какие-то раскрошившиеся сушеные травы, склянки, засахаренные орешки, украшения и прочую ерунду. Она даже запыхалась от старания, но явно не собиралась прекращать.
– Баттьяни-Пальфи! – первым опомнился, как ни странно, Сиэс. – Что ты творишь?!
Мири не отвечала ему, пока он не подскочил к ней в один прыжок и не схватил ее за плечо.
– Я ищу Рина, – огрызнулась она по-настоящему зло, – а ты мне мешаешь! И делаешь больно.
Сиэс лишь немного ослабил хватку.
– И как потрошение его стола тебе в этом помогает?
– Больше, чем вы все!
Было видно, что руки у Мири дрожат. Но тем не менее она не разжала пальцы, в которых как раз держала стопку написанных мелким убористым почерком писем. Этот почерк она знала – почерк своего брата – и нарочно старалась не выхватить взглядом со страниц даже пары слов, чтобы ненароком не вторгнуться в то немногое личное, что было у Рина, пусть он никогда и не делал из этого секрет.
В ответ на грубость Сиэс шумно выдохнул, декан Умравиль уже начал было открывать рот, чтобы или выдворить потерявшую совесть студентку, или сразу откусить ей голову, но ситуацию спас Сар. Он был единственный, кто сохранял самообладание сейчас, и у него достало уверенности в своих силах, чтобы опустить по руке на плечи и Сиэсу, и декану. Выглядел он при этом едва ли не умиротворенно.
– Миримэ явно знает, что делать, – пророкотал он успокаивающе, – предоставьте ей такую возможность. В конце концов, Миэтилю до сих пор удавалось избегать крупных неприятностей именно благодаря ей.
Мири благодарно засопела и, едва Сиэс быстро, будто боялся передумать, отпрянул, кинулась к ящикам снова. А тот сложил руки на груди и спросил, пропустив пару ударов сердца:
– И что ты ищешь? – это прозвучало, пожалуй, бесцветно.
Миримэ поморщилась, раскрывая один из множества их секретов:
– Записку. Он всегда пишет, куда уходит. Или о своих подозрениях.
– Какой смысл, когда можно просто сказать? Разве не логично было бы, ну...
– Если записки не пригождаются, мы их сжигаем, – буркнула Мири. – Ты, Рин-два, – она ткнула в сторону Сиэса новеньким пером, которое как раз вытащила из ящика с тетрадями, – вообще слышал про частную жизнь? Думаешь, мне интересно знать, где у него очередное свидание?
– Она же не Мебиус, – вполголоса хмыкнул Умравиль, и в его тоне неожиданно сквозило одобрение. – Это разумно. Более разумно, чем я ожидал. И ты, Феррерс, тоже, признай.
Мири одарила их колючим взглядом, но ничего не сказала. В руке у нее была сложенная вдвое бумажка, подписанная узнаваемым почерком Рина и обозначенная сегодняшней датой.
"Доброе утро, Мири, – гласила она снаружи. – Кажется, я угодил в переделку."
ххх
Декан Умравиль до последнего оставался скептичен и строг. "Я не позволю вам подвергать моих студентов опасности, – говорил его взгляд, – но я прекрасно знаю, что они сами с этим отлично справляются". Но Сиэс так умоляюще смотрел на него и Сара, а Мири была так близко к истерике, что он дал им шанс решить этот вопрос самим. Только потому, что доверял каждому из них, и еще немного – потому что всегда в глубине души болел за отважных и безрассудных.
Едва Мири дочитала сухую записку – дуэль, Джаспер Морнингстар, подземелье. И они, переглянувшись, вчетвером бросились по многочисленным лестницам вниз.
– Если это то, о чем я думаю, – перескакивая через две ступеньки, пока рядом нет его студентов, которые могли бы это увидеть, басил Сар, – то ничего хорошего ни Миэтиля, ни Джаспера не ждет. Конечно, им будет полегче, чем некоторым, – он стрельнул глазами в Миримэ, – но все равно несладко.
– Почему? – бросила она
– Там по колено слез Ма'Ареи, жижи, которая блокирует любую магию, твою в том числе.
– Но подземелье рассчитано на студентов минимум пятого курса, – Сиэс сказал это и сам помрачнел, – вас бы это ждало только через год.
– Рин полон сюрпризов, – отозвалась Мири глухо.
"Надеюсь, с ним все в порядке" осталось висеть в воздухе неозвученным.
И когда Кетра Блаунт, как на зло, попалась им во дворе, Мири, наскоро прикинув что-то в уме, даже не стала сверяться с реакцией Сиэса и драконов – просто устремилась к ней.
Кетра сидела на низком подоконнике открытой галереи, что-то увлеченно рисовала в раскрытой и перевернутой вверх ногами тетради. От усердия она высунула кончик языка, а солнце подсвечивало ее волосы, делая их почти медными. Зеленая форма факультета инженеров заставляла прищуренные глаза чуть ли не светиться изумрудным.
– Кетра! – на этот раз Мири сыграла приветливость просто идеально. – Как я рада тебя видеть!
Изобретательница оторвалась от тетради и с первого раза нашла ее взглядом. Помахала, не выпуская карандаша из рук.
– Миримэ! А ты снова...
И Кетра запнулась на полуслове, увидев за спиной Мири сразу трех преподавателей, каких-то напряженных и очень серьезных. Вдобавок, одним из них был Сиэс Феррерс, слишком красивый, чтобы рядом с ним можно было спокойно существовать.
– Нет времени объяснять, просто послушай, – Мири схватила Кетру за руку, не давая ей унестись в мир своих волшебных фантазий, – мне сейчас очень, очень нужна твоя помощь. И не только мне, но еще Рину, Джасперу и профессорам.
– О!..
– Я потом отвечу на все твои вопросы, обещаю! А сейчас скажи: ты можешь чувствовать, где твои изобретения? Можешь найти их, если не ставила маячки?
– Я всегда ставлю маячки, – оторопевшая Кетра ответила ей скорее по инерции. Она никогда еще за недолгое время их знакомства не видела, чтобы Мири была так взволнована и взвинчена. Казалось, тронешь ее не так, и она взорвется, а всех свидетелей заберет с собой в небытие.
На эти ее слова Мири раздраженно дернула плечом, и в ее голосе отчетливо проскользнули истеричные нотки:
– Значит, он его снял и выкинул. Надо искать не по маячку, а по изобретению. Сможешь?
– Ну... да, смогу, но...
– Ищи, умоляю! Срочно, сейчас!
Кетра покосилась на маячащих неподалеку Умравиля, Баласара и Сиэса. Сглотнула и закрыла тетрадь.
– Хорошо, хорошо, ладно. Подыши пока, я поищу.
И она повернула какую-то шестеренку на ремешке, которую носила на запястье вместо часов. Сложили ладони вместе и, прислушиваясь к чему-то, что могла уловить только она одна, закрыла глаза для большей концентрации.
Академия загудела в ее мыслях, и далеко за стенами, за каменной кладкой и мраморными монолитами завибрировали крошечные точки результатов ее трудов. Бегали, бросаясь на стволы деревьев, по-прежнему живые часы, которые она втихаря выпустила в лабиринт в углу сада. Тихонько дрожала недособранная основа для новой пушки, отложенная на верхнюю полку в мастерской. Едва не светилась ровным сиянием готовая работа, которую она в конце прошлого года сдала декану в качестве аттестации за пройденный курс. Рамка для картины, издающая звуки, починенная табуретка, помогающие списывать сережки, самопишущее перо у соседки, шестеренки, впаянные в чужой механизм...
Вот оно!
Кетра сосредоточилась на этом чувстве, на ощущении, как поворачиваются колесики, касаясь чего-то чужого, горячего, будто кузница, и полного... любви? Ее изобретение аккуратно окружало источник этого и вело себя тихо, готовое снова ожить по первому слову его владельца.
Стоп, снова?
– Он там! – выпалила Кетра, дернув головой в сторону тренировочного плаца. – И он уже пользовался моим артефактом. Вроде бы, все прошло хорошо, но почему-то он не спешит активировать его снова...
Сиэс и Сар, которые прекрасно слышали каждое ее слово, обеспокоенно переглянулись. Декан Умравиль нахмурился, а Мири с трудом поборола желание кинуться к ней и встряхнуть изобретательницу за плечи.
– Можешь почувствовать, насколько он глубоко? Рядом есть магия? Воздух? Он в безопасности?
– Тшшш! Ничего не слышно!
Мири зажала себе рот ладонью и молча воззрилась на Кетру. В ее глазах нетерпение мешалось с чем-то очень колючим и злым, хорошо знакомым всем, кто хоть раз видел Мири в беде. Кетра же этого не замечала – ее взгляд все еще был устремлен на поиски наручей Рина.
– Я поняла! – выдохнула она наконец. – О, он близко, даже слишком близко! Почти прямо под нами. Как это возможно?..
Мири больше ее не слушала – выхватила кинжал-фокусировку и упала на колени.
– Баттьяни-Пальфи, вы умеете открывать ворота? – с запоздалым любопытством поинтересовался декан Умравиль.
Ворота в подземелье не были обыкновенными дверями, и их могла открыть только мощная магия, подпитанная личной печатью кого-нибудь от ответственных преподавателей. Дело принимало интересный оборото.
– Забудьте все, что видели, – серьезно и доверительно отозвалась она. – Сиэс?
Он кивнул и вытащил из кармана золотую монетку. Прошептал что-то, активируя голосовым компонентом заклинание, и с легкостью сломал монетку напополам, будто она была сделана из завернутого в фольгу шоколада.
Мерцающее алое сияние с легким мелодичным перезвоном накрыло их пятерых куполом, уходящим куда-то в землю. Сиэс не обладал врожденной магией, даже те крохи, которыми пользовался Рин, были ему недоступны. Но так уж повелось, что при себе он всегда держал пару заколдованных, но для невооруженного глаза не привлекающих никакого ненужного внимания монет: купол Покрова, происходящее под которым нельзя подсмотреть или подслушать, уже не раз его выручал. Это научил его, а после настоял отец – и сегодня был тот редкий момент, когда Сиэс был по-настоящему ему благодарен.
Мири кивнула самой себе и, хорошенько размахнувшись, всадила фокусировочный кинжал в каменные плиты плаца. Она сделала это быстро, но Сар все равно успел заметить натренированным взглядом, как сильно у нее дрожали руки.
Нехотя, будто с ленцой, но голубая искра побежала по камням, очерчивая пространство для спуска вниз. Когда она замкнулась сама на себе, пройдя по всем граням квадрата размером в насколько широких шагов, оставленная искрой линия вспыхнула, и что-то заворочалось и заскрежетало под плитами. Потом плац вздрогнул, будто кто-то вырвал засов из пазов – и ворота стали медленно медленно открываться.
Декан Умравиль хмыкнул, но ничего не сказал, по-прежнему стоя со сложенными на груди руками в шаге от них. Сиэс положил руку на эфес меча, Сар только выпустил из носа горячий пар. А Кетра, переставшая понимать хоть что-нибудь, просто широко распахнула глаза и уставилась на открывшийся под руками Мири проход.
– Минута, – прохрипела та. – Дольше не удержу.
Сар и Сиэс приготовились шагнуть в темноту – там было темно, потому что подземелье не освещалось и не активировалось без указания преподавателей – но Рин и Джаспер их опередили.
Сначала раздался кашель, надсадный и тяжелый. Потом за край плиты ухватилась рука, вся мелко исцарапанная и покрытая какой-то странной грязью. Через мгновение Рин Феррерс и Джаспер Морнингстар, все такие же грязные, ободранные и бледные, кашляя на два голоса и дрожа, вывалились из подземелья.
– Я ненавижу проклятые грибы, – глухо простонал Рин, перекатываясь на спину и бесцеремонно отпихивая Джаспера, чтобы было место для этого маневра, – ненавижу проклятое болото, ненавижу проклятые камни и еще более проклятую...
Сиэс шагнул к нему навстречу даже раньше, чем Мири успела подняться с колен. Порывисто наклонился к брату и что-то быстро прошептал ему на ухо, всего несколько слов, прежде чем отстранился и протянул руку, чтобы помочь ему, не обращая внимание на то, какой Рин грязный.
Рин захлопнул рот, хотя явно намеревался продолжить перечислять, что еще он ненавидит. Схватился за протянутую ладонь и поморщился, но сел. Тут же повернулся к Джасперу, и вернул наконец ему тот жест поддержки, который Джаспер сделал для него сегодня ночью, когда Рин влетел к нему и разнес его спальню.
В следующее мгновение Мири уже чуть снова не уронила Рина на землю – так спешно бросилась его обнимать. Вход в подземелье с оглушительным грохотом захлопнулся, каменные плиты стали возвращаться на свои места, а голубая рамка, вспыхнув на прощание, погасла.
Мири, по инерции после Рина, приобняла Джаспера и похлопала его по спине. Рин уже говорил что-то ехидное, Мири начала улыбаться, Джаспер закатил глаза, а растроганная Кетра, глядя на них, сморгнула что-то подозрительно похожее на слезу.
И при виде этого у Сиэса защемило в груди, тянуще и болезненно заныло, будто ему показали зеркало несбыточных мечт. Это был он, в точности он – и в то же время не он. Как будто Рин показал ему то, чего у него никогда больше не будет, и вместо зависти Сиэса окатило глухой тоской.
– Боги, вы целы?! – Кетра, шаря по карманам в поисках пузырька с лекарством, присела рядом с ними на корточки. – Как вас вообще туда занесло?
Через ее плечо Рин поймал взгляд Сиэса – предупреждающий и встревоженный одновременно.
"Блаунты охотятся за химерой, и, кажется, она зачем-то им очень нужна, – прошептал Сиэс, когда к нему наклонился. – Это сказал мне старший брат твоей подруги. Будь осторожнее".
Рин моргнул. Его голубые глаза не выражали решительно ничего, а губы растянулись в извиняющейся улыбке.
– А, да как-то так само вышло, – он скорчил забавную моську и коротко хохотнул, – у нас с Джаспером с первого курса что-то вроде затяжной дуэли, вот, не удержались.
Джаспер хмыкнул, но кивнул. Законы чести предписывают секундантам удостовериться, что договоренность, достигнутая по итогам дуэли, соблюдается обеими сторонами, и никто им не помешает.
И Сиэс бесшумно выдохнул с облегчением, потому что ненадолго, и пусть небольшую, но он все же смог сегодня отвести беду от того, кого всем сердцем любил. Это маленькая, но победа, ведь так? Значит, нельзя грустить.
ххх
301 год. Императорский Дворец
Тем временем Сулой в своей комнате в пристройке к императорскому дворцу торопливо схватила с подоконника фарфоровый чайник в золотой цветочек, пока в него не натекло дождевой воды.
И она уже намеревалась захлопнуть окно, но что-то заставило ее замереть. Взгляд Сулой остановился на льющихся с крыши струйках, на мокрых ветвях столетнего дуба и свинцово-темном небе. Она обняла чайник, будто баюкала ребенка на руках, и засмотрелась на пустоту, с легкой полуулыбкой на губах вспоминая и ту, которая ей его подарила, и замок на побережье, над которым гордо реяли знамена в лучах рассветного солнца...
Фаэлитин тогда хохотала над какой-то идиотской шуточкой Сара, и вряд ли удержалась бы на ногах, если бы Сиэс с ухмылкой не подхватил ее за талию и не прижал к себе. Потом он легко оторвал ее от земли и усадил на спинку кресла. Пьяная Литти завалилась на сторону, но уже через мгновение стало ясно, что не по недосмотру Сиэса, а преследуя определенную цель – она подхватила со стола чайник и, каким-то образом ухитрившись не уронить, сунула его Сулой.
– Это тебе, – еще смеясь, выдохнула Фаэлитин, – на память. Пей оттуда свое пиво и проводи время весело!
Она оказалась гораздо трезвее, чем Сулой думала... чем сама Сулой тоже, и намного. После в памяти осталась только картинка, как Баласар вышибает пробку из бутылки и льет вино в чайник, а потом – сильное плечо в дорогущей шелковой рубашке, свежей и аккуратной, несмотря на бурную ночь. И холодная рука, касающаяся ее лба, и голоса друзей, сливающиеся в неразборчивый гул...
Тогда на следующий день тоже шел дождь, теплый и летний, а Сар, преступно довольный для позднего утра после попойки, притащил ей завтрак прямо в комнату.
Казалось, чайник до сих пор хранил тепло их рук – и запах того беззаботного лета.