Эффект искажения.

Прошла мучительная неделя. Мучительной и, честно говоря, долгой она была почти для всех героев. Рэн волновалась, как и другие за отца, предчувствуя что-то не хорошее.
 
Чонгук и компания... Что ж, за эту неделю не мало изменений произошло и у этих ребят. Юноше пришлось сделать немаловажный выбор в своей дальнейшей жизни, который, как ни странно, оказался правильным в каком-то смысле. Парни, пришедшие однажды в жизни Чон Чонгука ещё не раз повлияют на его жизнь, но об этом позже.

– Может быть, он уехал, Рэн, – проговорил Ё Вон, накидывая на плечи внучки твидовую куртку.

Хосок усмехнулся, сидя за деревянной стойкой. Он опустошил уже полбутылки рисовой водки и был немного на веселе.

– Ага, это как старые животные, которые предчувствуют свою смерть, – кивнул парень, поднося стакан к губам.

Ё Вон нахмурился и покачал головой, обращаясь к госпоже Ли, которая смотрела на Хосока:

– Убери это чёртово пойло, сейчас же, а то ему и так плохо.

– По крайней мере, мне лучше, чем отцу, господин Сон, – повернулся к нему Хосок, сверкнув горящими глазами.

Рэн резко встала с места, сбросив с плеч куртку и подошла к парню, хватая его за воротник куртки:

– Зачем ты это говоришь, а?! Это не тебя бросили на многие годы, а потом вспомнили только из-за мук совести! Не будь жалок! – выпалила Рэн.

Её глаза заблестели от слёз, а на бледных щеках выступили красные пятна.

Этого она никогда не понимала. Почему Хосок ведёт себя так по отношению к отцу. Ей было неприятно слышать его язвительные словечки, потому что ей самой казалось, что он лишь строит из себя обиженного судьбой.

Хосок усмехнулся, оттолкнув Рэн от себя:

– Зачем я это говорю? Что ж, может, потому, что он все это время доводил мою мать до истерик своей холодностью? Она умная женщина, сразу поняла, что прежнюю любовь не вернуть, однако... Она была с ним ради меня, – он с грустью улыбнулся. – Думала, что моя жизнь будет намного круче, если в ней будет отец. А зачем мне такой отец, а?

Сим замолчала и села рядом с ним, выставив острые локти в стол, она запустила пальцы в свои волосы и заплакала.

– Боже, вам нужно поговорить, – вдруг сказал Ё Вон и встал со своего места. – Так долго не может продолжаться, ребята. Я пойду в полицию и напишу заявления о том, что Жиголо пропал, а вы без всяких истерик поговорите, ясно?

– Я с тобой, дедушка, – всхлипнула Рэн, поворачиваясь к нему.

– Неа, ты останешься здесь, – покачал головой Ё Вон и направился на выход, оставляя этих двоих в пабе.

Дверь закрылась за стариком и в пабе повисло молчание. Госпожа Ли гремела посудой на кухне, а Рэн и Хосок смотрели на шкаф с выпивкой.

– Ладно, хватит нагнетать мрак, – тихо проговорил Хосок, придвигая Рэн ещё один стакан. Он перегнулся через стойку и достал бутылку соджу.

Рэн с мокрыми глазами глядела на него. Он разлил крепкий напиток по стаканам и слегка улыбнулся.

– Разговор пойдёт лучше, поверь, – сказал Хосок и поднял свой стакан, смотря через него на девушку.

– Угу, а потом я, как Чонгук проколю себе ухо и разобью окно, – припомнила Рэн и ухмыльнулась, беря в руки стакан.

– Это уже на твоё усмотрение, – пожал плечами Хосок и пригубил соджу из стакана, жмурясь от горького напитка.

Рэн проделала то же самое и закашлялсь от непривычной горечи и крепости.

– Какой ужас! – покраснела девушка, отодвигая от себя стакан. – Отвратительное пойло!

Хосок засмеялся.

– Ещё один стакан и я буду разговаривать с тобой на равных, Сим Рэн, – предупредил Хосок, подливая в её стакан соджу.

Рэн поморщилась, беря в свои тонкие пальцы стакан.

– Мне кажется, что даже армия сирот тебя не смягчит, – фыркнула Рэн,смело смотря на него.

– Если эти сироты будут просить у меня выпивку или что? Ты ещё совсем глупая девчонка, Рэн, – пренебрежительно ухмыльнулся Хосок.

– Ты знаешь, что я хотела сказать, – буркнула Рэн, немного расслабляясь.

– Примерно знаю, – кивнул Хосок. – Но давай всё-таки поговорим о Мун Сэ.

Рэн отвернулась и кивнула, спокойно слушая Хосока.

– Надеюсь, ты в курсе, кто такая Мать Тереза? – немного помолчав, спросил Хосок.

– Не делай из меня дуру, – посмотрела на него Рэн, подливая себе соджу. – Я знаю намного больше, чем ты думаешь, Хосок.

– Не ворчи, – насмешливо поморщился Хосок. – Она как-то сказала одну знаменитую фразу: «Что вы можете сделать для укрепления мира во всем мире? Пойти домой и любить свою семью». Ни у тебя, ни у меня, не было нормальной семьи, – проговорил Хосок.

– Но...

– Ты жила с дедом, а я в той семье, где истерик было больше, чем радостных моментов, – перебил её парень. – Это неправильно, Рэн. Ты никогда не думала: как бы устроилась твоя жизнь, останься Мун Сэ здесь?

Его ясные глаза смотрели на Рэн и она покраснела ещё больше, пригубив соджу.

– Честно? Я часто об этом думала. Моя мать умерла, поэтому я совсем ничего о ней не знаю, кроме рассказов дедушки, а отец, то есть Мун Сэ... я все эти годы считала его предателем, и когда дед произносил «Жиголо», сразу думала о нём. Может быть, если бы он остался, то мама была бы жива и у нас была бы семья. Но та ли семья счастливая, где есть все родные, Хосок?

Хосок поставил стакан на стол и серьёзно взглянул на неё.

– Прости, Рэн, – тихо сказал парень. – Я считал не позволительным свою мягкость к человеку, который... который буквально все годы ломал мою семью.

– Хосок, тебе видней, ты прожил с ним больше, чем я, – пожала плечами Рэн. – Может, выпьем ещё? – спросила она и парень повернул голову к ней.

– Твой дедушка меня убьет, – слегка улыбнулся Хосок, протягивая руку к бутылке.

Небольшая комната. Старые стены, обклеенные красотками из «Play boy». Пожелтевшая занавеска в  цветочек закрывала единственное окно. Две кровати около стен и тумбочки. Общежитие при институте «Тотайдзи» не блистало, однако тут жили одни парни, поэтому блистать оно и не должно...

Намджун насвистывал весёлую мелодию, которую сегодня услышал в баре, сидя за рабочим столом в общежитие. Ким готовился к экзамену, а его сосед, долговязый парень лежал на кровати, листая журнал.

– Джун, может сходим в столовку, а? Я с утра, кроме рамена ничего не ел, – проговорил долговязый сосед, отвлекая парня от работы.

– Не сейчас, – отмахнулся Намджун.

Вдруг деревянная дверь резко открылась, ударившись об стену. Джун тут же повернулся, сидя на стуле, а долговязый приподнялся на постели.

– Джун, мать его! – в дверях стоял потрепанный Юнги.

Он влетел в комнату под обалделый взгляд соседа и Кима.

– Эй, кислотник, мотай отсюда! – рявкнул Юнги, обращаясь к долговязому.

Парень тут же взглянул на Кима.

– Выйди, – тихо приказал Намджун и сосед поднялся с кровати, покидая комнату.

Когда он вышел, Джун заговорил, пристально оглядывая друга:

– Ты больной, что ли? Это общежитие! Как тебя сюда пустили?

Юнги уселся на кровать и встряхнул головой.

– Там сидел какой-то старик в затрапезном желтом свитере. Я сказал, что у него крутой свитер и он меня пустил, – намхурился Мин. – Тут, короче, кое-что случилось, только не кричи, хорошо?

Намджун захлопнул учебник по экономике и поджал губы, склав руки на груди.

– Если ты сейчас же не скажешь в чем, мать твою, дело, я обещаю, что буду орать по-круче Селин Дион, – нахмурившись проговорил Джун.

Юнги нервно засмеялся, почесав затылок.

– Даже не знаю с чего начать... – сконфузился Мин.

– Начни с начала, Юнги, – подсказал Намджун, беря толстенький учебник в руки.

– Короче, Чонгук случайно попробовал товар и... его забрали с собой плохие ребята, которым он это впаривал. Я, конечно же, выбежал в тот момент, когда машина уже уезжала. В общем, его вернули через два часа... и... – Мин ещё сильнее сконфузился, помня, что должен был следить за младшим.

Намджун уже приоткрыл рот, не зная что делать.

– Юнги, твою мать! Что дальше?! – заорал Джун.

– Чонгук обдолбанный вдрызг отдал всю партию этим ублюдкам, но это не всё... Они его хорошенько избили, однако он это ещё не понял. Я, конечно, не врач, но, кажется, у него сломано пару рёбер, Джун.

Ким начал сквозь зубы матерится и от злости кинул учебник прямо в голову Юнги.

– Ты что, издеваешься?! Юнги! Ты опять спал или что?!

– Я просто ходил вниз за сигаретами! Кто же мог подумать, что он вляпается в такое дерьмо! – ответил Мин.

– Ты говоришь он под этим дерьмом? – более спокойно спросил Джун.

– Да, и сейчас ему весело, поэтому боли он не чувствует, – кивнул Юнги.

– В таком случае, нам срочно нужен левый врач, ведь в больницу мы не пойдём, – выдохнул Джун.

– Верно, – кивнул Юнги и Намджун прищурился, хватая со стола деревянный стакан. Он бросил его в Мина, закричав:

– Что, мать его, верно?! Я тебя убью, честно. Я сяду за тебя в тюрьму, понял? А потом мы встретимся в аду и там я тебя тоже убью, – выпалил Джун.

– Не убьешь ты меня там, – хмыкнул Юнги, разглядывая брошенный в него стакан.

– Это почему же?

– Сатану нельзя убить, – пожал плечами Мин.

– Зато козла-сатира можно, коим ты и будешь, Мин Юнги.