Где любовь - преступление

---

Коридор на уровне Бета. Поздний вечер.

Сынмин стоял, прижавшись лопатками к холодной стене. Серый металл казался ледяным, словно сам Элизиум дышал в затылок. Воздух был насыщен сухим озоном от дронов, чей патрульный свет дрожал за углом. Он чувствовал, как ладони покрываются потом, как сердце бьётся слишком громко, будто его стук может выдать.

Минхо шагнул ближе. Его лицо было в полумраке, тени ложились на резкие скулы и уголки глаз. Взгляд — прямой, опасный. Такой же, как всегда, но с оттенком того, что Сынмин никогда не умел прочитать — то ли жадность, то ли злость, то ли желание разорвать мир на части.

— Ты снова смотришь вниз, — тихо сказал Минхо, почти касаясь его. — Это раздражает. Подними глаза.

Сынмин поднял. И застрял в этих тёмных зрачках. Он ненавидел этот взгляд — потому что в нём было слишком много власти, слишком много правды. И слишком много того, что было запретным.

— Минхо, не надо, — выдохнул он. Голос дрогнул. — Камеры…

— Камеры? — Минхо усмехнулся, наклоняясь. — Пусть смотрят. Пусть видят, что я не кукла.

Его ладонь легла на стену возле лица Сынмина, перекрыв путь к отступлению. Второй рукой он медленно скользнул по его талии, чувствуя тепло сквозь тонкую ткань рубашки. Сынмин попытался отодвинуться, но уперся в сталь стены. Ноги будто приросли к полу.

— Минхо…

— Замолчи.

И он поцеловал его. Не мягко. Не осторожно. Поцелуй был резким, как вызов, с привкусом гнева. Губы Минхо прижались к его губам так, что у Сынмина перехватило дыхание. Пальцы Минхо сжали его талию, словно проверяя — живой ли он. Сынмин застонал от неожиданности, но не оттолкнул. Наоборот — его руки, дрожащие, потянулись к груди Минхо, сжались в ткань его чёрной куртки. Он отвечал на этот поцелуй — робко, почти больно, словно боясь позволить себе слишком много.

Минхо почувствовал, как Сынмин открылся, и углубил поцелуй. Его язык проскользнул внутрь, нахально и уверенно, исследуя каждое движение, каждую дрожь. Сынмин чуть изогнулся, и по спине побежал жаркий холодок. Все запреты, все страхи растворились в этом ощущении.

Минхо оторвался только тогда, когда они оба почти задохнулись. Он провёл большим пальцем по губам Сынмина — влажным, покрасневшим, дрожащим.

— Вот так, — сказал он хрипло. — Теперь ты смотришь на меня.

Сынмин молчал. Он смотрел. Его взгляд был смешением страха и чего-то ещё. Минхо понимал — что-то сломалось. Или наоборот — починилось.

Кабинет Хёнджина.

Хёнджин сидел за столом, его глаза были холодными, но пальцы нервно перебирали карту башни на голографическом проекторе. Он планировал. Скрытно, методично. Всё чаще он стал ловить себя на мысли: Каллен — не бог, а старый, больной хищник, которого можно свергнуть. И если кто-то способен это сделать — это он сам.

Дверь приоткрылась. Вошёл Феликс — растрёпанный, в своей вечной толстовке, с капюшоном на затылке.

— Ты звал? — его голос был тихим, но в нём слышалась тревога.

— Закрой дверь, — Хёнджин даже не поднял взгляд.

Феликс подчинился, чувствуя, как воздух в комнате густеет.

— Система дала сбой. Камеры на Бета-гамме погасли на сорок секунд. Минхо снова лезет куда-то. — Хёнджин щёлкнул пальцами, увеличивая карту. — Если он доведёт Каллена до ярости, конец будет всем.

— И что мы делаем? — Феликс подошёл ближе, заглядывая через плечо. От него пахло кофе и пылью от серверной.

— Мы? — Хёнджин впервые посмотрел на него. — Мы — ничего. Я делаю.

Феликс нахмурился. — Ты хочешь убрать Каллена? Ты же… он же почти бог для верхних уровней.

— Бог? — Хёнджин усмехнулся. — Он — лишь старый палач. И знаешь, что я понял? Система держится не на железе, а на страхе. А страх можно разрушить.

Феликс сделал шаг ближе. — Ты хочешь… переворот?

Их взгляды встретились. Взгляд Феликса — горящий, не по годам мудрый. Взгляд Хёнджина — холодный, но сейчас в нём вспыхнула искра. Что-то дрогнуло в этом напряжении. Мгновение — и оба были слишком близко.

Хёнджин наклонился к проектору. Феликс — тоже. Их головы столкнулись почти нос к носу. И вдруг — их губы задели друг друга.

— Чёрт, — выдохнул Феликс, отпрянув, но Хёнджин поймал его за запястье.

— Ты… — он не договорил. Просто притянул его обратно.

Второй поцелуй был уже не случайным. Быстрым, грубым. Феликс замер от шока, но потом ответил. И понял, что мир можно потерять даже без системы, если на секунду забыть, кто ты. Вкус у Хёнджина был металлический — как кровь. Он чувствовал холод стали, но в этом поцелуе было что-то странно живое.

— Это… ошибка, — сказал Хёнджин, отрываясь.

— Возможно, — Феликс провёл рукой по губам. — Но из ошибок иногда рождается свобода.

Нижние уровни.

Сынмин шёл рядом с Минхо, всё ещё ощущая вкус его губ. Он не знал, куда они идут, не понимал, зачем, но впервые за долгое время не боялся. Потому что в нём что-то изменилось — этот поцелуй стал символом. Не просто страсть, а что-то, что нельзя было отобрать ни одним приказом Системы.

Минхо остановился и посмотрел на него.

— Ты жалеешь? — спросил он.

Сынмин качнул головой. — Нет.

Минхо кивнул. — Тогда держись за меня. Дальше будет сложнее.