Продолжаем топтаться
***
Колоча ложкой кофе, Даня временами кидал взгляд на метающегося туда-сюда по кухне Макса — тот был постоянно чем-то занят. То кота кормил, то время в телефоне двадцать раз проверял, хотя на стене и так висели настенные часы, то вдруг захотел стол протереть, хотя он и так был чистым.
— Ты сейчас портал откроешь в другое измерение, если продолжишь так ходить туда-сюда, — отхлебнув немного из чашки, Даня пытался слегка разрядить обстановку, видя, как тот беспокоится.
Макс попытался усмехнуться, но его улыбка получилась ломаной.
— Да я, честно говоря, был бы рад этому, — он остановился с тряпкой в руках и замолчал, переводя сонный взгляд на окно, где ярко светило солнце. — Ну хоть погода радует.
Даня отставил чашку, звонко стукнув ложкой об бортик.
— Как ты себя чувствуешь?
Макс устало выдохнул, кидая тряпку на стол, и всё же присел напротив рыжего, сложив руки на столе уткнувшись в них лбом.
— В физическом плане норм, но если быть до конца честным, морально я вообще не готов.
Даня натянул губы, глядя на друга. Он сам ощущал колючее чувство предстоящего события, да и наблюдать за нервным Максом было в тягость.
— Сходим в парк, по мороженке возьмём после того, как спровадим этого быдлана.
Даня отзеркалил позу Макса, но вместо лба положил подбородок, глядя на его кучерявую макушку.
Шатен удивлённо поднял голову, смотря на говорящего.
— Ты сейчас серьёзно? Осенью? Мороженое?
— А что такого?
Повисло неловкое молчание… только гудение холодильника продолжало жить своей жизнью. Даня уже успел пожалеть, что предложил вообще, а Макс попросту был не совсем в том настроении, чтобы думать о развлечениях. Глядя на всплывающие сомнения на лице Кашина, парень вздохнул.
— Ладно, хорошо. Я не против.
Выпрямившись, кудряш пододвинул к себе чашку с недопитым чужим кофе.
— Ты не будешь против, если я сделаю пару глотков? Я не особо выспался сегодня…
Потерев ладонью один глаз, Макс глянул на рыжего. Тот приподнял удивлённо бровь.
— Да… Пей, конечно.
Это озадачило немного Кашина. Нет, он не брезговал или что-то типа того, ему скорее стало просто любопытно. Он протянул руку к руке Макса, не касаясь её. Тот, заметив это, как и ожидалось, резко отдёрнулся, чуть не выронив чашку и поперхнувшись кофе.
Даня поднял руки перед собой, показывая, что не собирается ничего делать.
— Тиш-тиш! Макс… не повторяй сценарий, который был вчера. — В глазах ясно читалось открытое беспокойство.
Максим откашливался, держа руку в области шеи, поднявшись со стула, подошёл к раковине, кинув с грохотом чашку.
— Иди к чёрту.
Уперевшись руками по бокам раковины, Макс скрыл своё лицо, чувствуя, как сердце колотится с невероятной скоростью.
Рыжий снова словил себя на мысли, что слишком часто делает много разной херни, которую вообще не стоило бы делать.
— Просто… меня удивило, как спокойно ты мог взять чашку, которую держал я… Мне показалось, возможно, твоя паничка прошла, но…
— Поэтому, блять, это нужно было внезапно проверить самому, ничего не сказав мне?
Макс зло повернулся к Дане, буквально испепеляя его взглядом. Тот моментально замолк, снова удивляясь резкой смене настроения Максима, хотя это было не так уж и удивительно.
— Тебя нужно вытаскивать из этого состояния. К тому же ты мне ничего, блять, не рас…
Накаляющуюся перепалку прервал внезапный звонок в дверь, который эхом разнёсся по квартире. Макс вздрогнул, а Даня, напрягшись, бросил короткий взгляд на младшего, прежде чем медленно подняться со стула. Он направился к двери, скрипя полом, бросил напоследок предупреждающий взгляд и осторожно открыл её.
На пороге стоял Дмитрий Андреевич с недовольным выражением лица, которое лишь усиливало его раздражающий вид. Он едва заметно кивнул, глядя на рыжего в знак приветствия.
— Не ожидал тебя здесь увидеть, Кашин. — Скользнув взглядом на подошедшего сзади Макса, словно изучая его с привычным пренебрежением, физик прошёл в квартиру, осматривая всё вокруг оценивающим взглядом. Даня скривился при виде преподавателя.
— Я же говорил вам ранее, что МЫ будем вас ждать. — Облокотившись плечом о шкаф, Даня сложил руки на груди, специально закрывая Макса ещё больше. — Не думал, что у вас проблемы с памятью.
Максим нервно переводил взгляд с Дани на учителя. Этот накал с самого порога был не самым лучшим началом: каждое напряжённое мгновение, проведённое с этим человеком в классе, каждый укоризненный взгляд, каждое требование… И вот он здесь, в его собственном доме, смотрит прямо на него. Ну, пытается, по крайней мере.
Физик прервал тишину и произнёс с явно скрытым раздражением:
— Тарасенко, тебе бы стоило выбирать друзей получше. — Сняв обувь, преподаватель проигнорировал колкость Дани. Держа в руках какую-то папку, он без спроса прошёл в гостиную. Оба парня переглянулись и последовали за ним; Макс напрягся, опустив взгляд паралельно потирая руки. Угнетающая тишина давила, и он не находил в себе сил что-либо ответить.
— Ты что, один живёшь? — Преподаватель подошёл к столу, за которым, как и предполагалось, два ученика будут писать самостоятельную. Оглядывая новое окружение, Дмитрий Андреевич с любопытством бросил взгляд на Макса.
— Нет, не один, — отчеканил Даня, резко отодвигая стул, царапая ножками пол, и пригласительно указал на него рукой. — Садитесь, но будьте бдительны, ведь я могу его в любой момент убрать.
Преподаватель нахмурив брови скептически посмотрел на ученика, положил руку на другой конец спинки стула, крепко удерживая его, и всё-таки присел.
— Родители в отъезде просто... — Макс буквально выдавил из себя ответ, также опускаясь за стол и устраиваясь на самом краю, как можно дальше; он был словно тенью, хоть на него и пытаются всячески "посветить". Вся обстановка была слишком напряжённой.
Даня также сел за стол, находясь по центру, чуть ближе к Максу.
— Даже чай не предложите? — Открыв папку, физик начал пролистывать листы, периодически поглядывая на Макса. Тот только сильнее занервничал.
— Нет. Давайте свои тесты побыстрее, я не хочу торчать с вами три часа, и Макс тоже. — Даня облокотился локтем о стол, положив щёку на кулак тем самым преграждая видимость младшего.
Физик хмыкнул, достал, наконец, два листа с тестами и положил их на стол.
— У вас тридцать минут.
Рыжий приподнял бровь, забрал неохотно листы передавая один Максу, заодно внимательно оглядывая друга замечая его нешуточную нервозность.
Физик облокотился о спинку стула, сложа руки на груди он пристально наблюдал за учениками.
— Представляете, вчера домой пришёл, думаю: дай зайду к сыну, проведаю его и спрошу, почему его не было в школе… — преподаватель положил руки на стол, сцепив их в замок. — Захожу, а у него половина лица раскрашена, гематомами и синяками, представляете?
Максим, и так еле держащий ручку, расширил глаза от услышанного. Он приостановился в решении тестов и медленно перевёл взгляд на Даню. Тот же продолжал невозмутимо писать, делая вид, что вообще не приделах.
— Пришлось Семёну половину лица забинтовать, — учитель, заметив одиноко лежащую на полке ручку, взял её в руки и начал вертеть с наигранным интересом, проводя ногтями по шершавому пластику в виде зубчиков.
— Наконец-то мы узнали, как его, блять, зовут, — Даня перевернул лист, проверяя, есть ли задания на обратной стороне. Конечно же, они там были.
Макс не понимал, искренне не понимал, о чём сейчас идёт речь, а, возможно, просто в очерелной раз не хотел понимать. Его внимание сейчас было вовсе не на тесте; он постоянно кидал взгляд то на Даню, то на листок.
— Ты ведь понимаешь, Максим, что люди, с которыми ты общаешься, сильно на тебя влияют. Ты должен выбирать друзей более внимательно, — Дмитрий Андреевич положил ручку обратно. В голосе физика сквозил явный намёк, и Максим мгновенно почувствовал волну тревоги. Даня, не сдержавшись, цедит сквозь зубы:
— Возможно, тебе стоит лучше следить за своим сынком. — Он выпрямился, в его глазах читалась злоба, едва скрытая под маской спокойствия, но Максим этого не заметил, поглощённый собственными тревогами.
Препод делает вид, что не слышит реплику Дани. Лишь уклончиво улыбаясь, переводит взгляд обратно на Макса.
— Тарасенко, ты должен понимать, что агрессия ни к чему хорошему не приводит. Особенно дружба с такими далеко тебя не унесет.
Слова эти как будто проваливаются в пустоту. Максим не знает, о чем говорит физик, но его мозг уже рисует пугающие картины, и его напряжение усиливается. Он чувствует, как холодный пот проступает на его лбу. Его руки стали дрожать, и он с трудом удерживает ручку. Данин взгляд стремительно направлен на учителя. Он наполнен неподдельной яростью, пальцы руки с татуировкой начинают сжимать уголки листка так, что, кажется, кусочек уже оказался оторванным. Кашин сдерживается.
Макс всё же понял, что произошло, и теперь ему по-настоящему страшно. Тело скрутило, как железную палку, которую теперь не так просто выпрямить обратно.
Он смотрел на руки Дани: костяшки побелели от сжатия. Одна резко поднимается, хватая ту самую ручку, которую вертел физик в своих руках пару минут назад. Всё происходит мгновенно: теперь канцелярский предмет торчит из его шеи. Преподаватель в ужасе смотрит на Кашина. Тот вытаскивает ручку, и из отверстия хлещет кровь, которую невозможно остановить.
Максим моргает.
Дмитрий Андреевич всё так же сидит на своём месте, Даня продолжает писать самостоятельную, зло стуча пяткой об пол.
Максим чувствует на себе взгляд. Ему кажется, что каждый его ответ, каждая ошибка подстёгивает недовольство физика, словно ему хочется, чтобы Максим ошибся, чтобы всё пошло ещё хуже. Дрожь в руках усиливается, и он всё чаще бросает короткие, тревожные взгляды на Даню. Сейчас страшнее всего было именно за него.
Даня всё прекрасно подмечает; ему надоедает эта натянутость, и он не выдерживает, едко бросаясь новой колкостью:
— Люди постарше, в основном старпёры, иногда любят перекладывать свои проблемы на людей помладше. А бывает так, что они вообще ими не занимаются и вырастают потом моральные уроды. Как, например, ваш сынок. Кто там плохой пример — вопрос спорный, правда?
Его голос холоден и отчуждён. У него давно раскачана волна гнева, но она вечно разбивается о скалы в виде рядом сидящего Макса. Не хотелось как-либо перегибать перед ним палку, хотя она уже начинала трещать. Чувствуя, как в ответ на его слова физик хмурится, Даня отодвигает лист, кладя ручку со стуком и поворачиваясь к преподу лицом к лицу.
Максим тихо пробует вымолвить что-то вроде:
— Дань...
Но не решается развить мысль. Внутренний конфликт разрывает его изнутри: с одной стороны, ему хочется защитить его, нет, скорее — вовремя остановить. Максим был убеждён, что Дмитрий Андреевич так просто их теперь не оставит. Уже и Даня втянут... Это разъедало изнутри. Страх перед учителем парализует, не позволяя как-либо рационально мыслить.
Препод делает паузу, оценивающе смотря на Кашина. После выдыхает, натягивая ухмылку, откровенно начиная посмеиваться ученику в лицо.
— Кашин, ты сам из какого воспитания выросший?
Это треск можно сравнить с горящими дровами.
— У тебя же наверняка есть родители: мама, папа. Возможно, сестра или брат, мне почём знать.
Кажется, всё стихло.
— На днях, кстати, я был вынужден набрать твоей матери. Правда, только вот... единственное, что я услышал из внятного ответа, — это пьяное мычание.
Всё давно уже было поломано.
Шумный вдох, перемешанный с лёгким рыком. Кашин одним резким рывком отодвинулся на стуле, собираясь уже замахнувшийся рукой врезать физику по физиономии — давно кулаки чесались.
— Нет стой!!!
Макс судорожно схватил Даню за руку, которой тот замахнулся, оттягивая её на себя.
— Не делай глупостей!
Макс в панике и в полнейшем шоке. Сам не ожидая от себя подобных действий, он смотрел на Кашина, крепко сжимая его кулак. Пальцы дрожали, и тело вместе с сознанием начало бить тревогу: казалось, что на них всех сейчас свалится потолок или упадёт бетонная стена.
Даня буквально ахуел от того, что Макс его схватил, теряя былой пыл. Рыжий опустил руку, вопросительно теперь бегая по нему глазами. Эмоции просто шакалили.
— Что ж, вижу, вы закончили, — продолжая натягивать ухмылку, физик забрал листочки, поднимаясь со своего места. — Вам бы обоим стоило...
— Уходите, — нервно произнёс Макс, отрывая свои руки от Дани, цепляясь пальцами за края одежды, пытаясь их спрятать куда угодно, лишь бы перестать чувствовать это липкое ощущение прикосновений. Его выворачивало, но это чувство было вдвойне усилено от мысли, что он испытывает тревожность от касаний Дани. Снова.
— Тарасенко, ты парень смышлёный, подумай о том, что я тебе говорил. Слишком легко оказаться втянутым в чужие конфликты. Иногда мы платим за чужие ошибки. Понимаешь меня?
Максим молчит, борясь с нарастающим чувством подступающей тошноты; в животе будто комок иголок.
— У вас и со слухом проблемы? — Даня снова сжал кулаки, оборачиваясь к преподу, показывая взглядом, чтобы тот шёл прочь.
Физик прищуривается, но сохраняет безразличие, будто слова Дани не имеют никакого веса.
Максим пытается сосредоточиться, но внутри всё клокочет от напряжения, как будто его загнали в ловушку, из которой теперь нет выхода.
Дмитрий Андреевич ненадолго задерживает взгляд на каждом листке, подчёркивая, что он с нетерпением ждёт увидеть ошибки. Небрежно складывает тесты, бросая напоследок короткий взгляд на Максима. В этом взгляде нет ничего хорошего.
Развернувшись, физик направился к выходу. Кашин последовал за ним, чтобы точно убедиться, что тот уйдёт.
Как только за учителем закрылась дверь, а ключ замка повернулся, запирая её окончательно, Максим ещё несколько секунд стоит неподвижно, обдумывая, что только что вообще произошло. С возвратом Дани тот будто оживает.
— Зачем ты вообще полез на его сына и почему ты мне ничего не сказал? — резко спрашивает Макс, с трудом сдерживая поток мыслей и эмоций. — Ты правда его побил? Для чего, Дань?
— Тебя только это сейчас волнует? Я сделал это не просто так, — рявкнул Кашин, задвигая стулья.
— Это пиздец, Дань! — Макс резко поднял руки, катастрофично выпячивая пальцы. — Я не просил тебя лезть, я не хотел этого, понимаешь? Я не хотел тебя впутывать... Как ты вообще узнал, что это был он?
Руки Кашина напряглись.
— Хватит нести этот бред! — Расстояние между ними резко сократилось. — Когда я слышал у ворот школы, как этот еблан описывает по-героически свою расправу с тобой, мне нужно было просто мимо, что ли, пройти?
Злость, что была полностью направлена на физика, теперь острым копьём нависала над кучерявой головой, и Даня был этому совсем не рад, но его эмоции сейчас имели больше преимуществ.
— Да! — утвердительно ответил Макс, расстраивая брови, понимая, как это абсурдно и жалко звучит. Ответ не заставил себя долго ждать.
— Придурок.
— Да я за тебя беспокоюсь! — Макс слегка отступил, эмоционально жестикулируя объяснения. — Я не хочу, чтобы потом тебя кто-то покалечил, когда ты будешь куда-то идти, чтобы не напала какая-то сомнительная толпа или ещё чего похуже. Вдруг тебя вообще отчислят? Он... Мы ведь даже не знаем, подал ли он заявление в полицию или нет...
Паника захлёстывает, и как же трудно было контролировать это.
— Ты слишком загон...
— Нет! Ты не понимаешь!
— Хватит, Макс! Ты только больше бесишь меня своими воплями. Да даже и без них ты не поменяешь мою позицию и отношение к этим выродкам. Перестань их выгораживать и опять нести свою хуйню. Это тебе в полицию сходить надо и в больницу бы тоже, провериться, — последний пункт звучал неприятно.
Голос дрогнул, от подкатившего кома в горле, расширив глаза, сузив зрачки,
Максим яро посмотрел на рыжего:
— Тебя никто не просил помогать мне! — дёрнув головой и сжав кулаки, Макс сорвался на крик. — Ты сам за мной увязался!
Кашин, сцепив зубы, поднял руки перед собой, показывая тем самым, что он не хочет больше вести этот бессмысленный диалог.
— Ну и оставайся дальше жертвой, раз тебе так хочется.
Развернувшись, парень направился к выходу, отогнав Тигру от обуви. Он быстро обулся, закидывая лёгкую куртку на плечо, входная дверь с грохотом захлопнулась.
Больше можно не сдерживаться. Макс присел на край стула, облокотив локоть об стол, упирая лоб в ладонь, ощущая, как солёные дорожки непроизвольно скатываются одна за другой и капают на ткань штанов.
***
Звук домофона, захлопнутая железная дверь и куча бушующих гневных мыслей — всё, что осталось у Дани на данный момент. Он запутался и просто устал. Нужно было успокоиться и подумать обо всём. Просто подумать.
***
На улице уже вечерело, а Макс по-прежнему не мог найти себе места. Как бы он ни пытался отвлечься, ничего не получалось — больше всего его грызла совесть. Тигра грелся на подоконнике, глядя на своего беспокойного хозяина. Стены начинали давить, а соблазн взять телефон и напечатать сообщение становился всё сильнее.
Отложив ноутбук и подойдя к окну, кудряш устало выдохнул, опустив взгляд на лавочку у подъезда, на которой сидел Кашин, покуривая сигаретку. Глаза округлились, он быстро метнулся в сторону коридора, в попыхах заталкивая ступни в обувь и накидывая на себя куртку. Он не совсем понимал, что будет говорить и как будет оправдываться, когда выбежит как ошпаренный, возможно, будет выглядеть как какой-то идиот. Из мыслей его вытянул вопросительный взгляд старшего. Дверь подъезда закрылась, а ветер беспорядочно проникал под незастёгнутую куртку, вызывая тем самым мурашки. Макс не любил прохладу, но сейчас это было не так важно.
— Ты что ли всё это время тут сидел?
Даня кратко кивнул.
— Почти.
Младший, пытаясь подобрать правильные слова, обнял себя за локти, подходя немного ближе.
— Ты придурок?
Присаживаясь рядом, Макс облокотился об спинку лавки, укутываясь сильнее курткой, поджимая к груди колени и усаживаясь так, чтобы было удобно. Повисло уже привычное гнетущее молчание.
— Наверное, да, раз я всё ещё тут. Мы чем-то похожи.
Смотря куда-то прямо, Даня стукнул по сигарете, сбрасывая пепел. Макс только сейчас заметил, что на асфальте его было довольно много — видимо, это был не первый заход.
Кидая краткие взгляды на Кашина, будто пытаясь сделать какой-то отчаянный шаг, Макс только раскрыл рот, собираясь сказать свою блестящую речь, как Даня внезапно зашуршал карманами, доставая оттуда запакованное мороженое.
— Держи.
Младший уставился на это несчастное мороженое как на какой-то редкий артефакт. Ничего не отвечая, он взял его за другой конец упаковки, благодарно опуская голову.
— Спасибо...
Окунувшись снова в свои мысли, шатен только сейчас понял, что лакомство полностью растаяло.
— Три часа тебя ждало, но так и не дождалось.
Наконец, переводя взгляд с голого куста в местном палисаднике на Макса, Даня чуть усмехнулся, понимая всю несерьёзность ситуации.
Младший не смог скрыть взаимной улыбки, жмякая мягкую пачку мороженого, после чего пряча её в карман.
— Пошли в парк?
Поправив очки, Максим обхватил колени руками, кладя сверху подбородок.
Старший выдохнул последнюю затяжку, задумчиво смотря снова на голый куст.
— Пойдём.
Потушив курево, он отправил его в рядом стоящую урну.
Оба в тишине направились к местному парку. Даня был на удивление каким-то слишком молчаливым. Видимо, он всё ещё злился.
– Дань, это... – Макс, идя чуть позади, решился всё-таки поговорить более открыто.
– Да не злюсь я. – Приостановившись, рыжий поднял с дороги огромный оранжевый лист. – Не на тебя, по крайней мере.
Макс выдохнул – это его немного утешило, но в то же время и волновало.
– Послушай... – Подойдя чуть ближе и идя на одном уровне с Даней, Макс продолжил: – Не делай больше импульсивных действий, ладно? Ты, в первую очередь, не обязан это делать, и мне... Спокойней будет.
Макс спрятал руки в рукава, отводя взгляд в сторону смотря на уличных птиц.
– Ладно, – спокойно ответил рыжий, не выдавая абсолютно никаких эмоций, периодически собирая в руке полноценный букет из различных листьев. На улице было чересчур как-то хорошо, если учитывать прошедшие дни.
– Красивый, – оценивающе произнёс кудряш, окидывая взглядом букет.
– Собираю, чтоб метлу сделать, буду дворником, – гордо произнёс рыжий, осматривая свой букет.
Макс усмехнулся, заворачивая куда-то в сторону больших лесных деревьев.
– Ты куда? – Даня приостановился, оборачиваясь на Макса.
– Пойдём, тут недалеко есть речка, – уловив в небесных глазах любопытство, добавил: – Не бойся, я не буду тебя топить.
Кашин закатил глаза, натянув ухмылку.
– Конечно, не будешь, касаться-то мы боимся, – обогнав слегка младшего, Даня провёл листьями по кучерявым волосам. Макс приподнял плечи, уводя голову вниз.
– Ты специально, да? – Рыжий усмехнулся, подняв руки перед собой и продолжая идти в нужном направлении задом наперёд.
– Я не касался, это был веник.
Макс чуть приостановился, доставая из кармана телефон махая неловко рукой, наводя объектив камеры на Даню.
– Стой, можешь замереть? Хочу сфоткать тебя.
Улыбка с лица рыжего спала, он непонимающе уставился на Макса.
– Приподними немного руку с листьями. – Просит Максим, ему казалось атмосферным сделать пару снимков с Даней, на фоне осеннего леса.
Кашин нахмурился, но всё-таки сделал так, как тот просит.
– Что ты делаешь?
– Тихо, я говорю! – Открыв камеру, Макс навёл её на Даню. – Не шевелись...
– Убери! – Старший резко повернулся к Максу спиной, натягивая на голову капюшон и продолжая идти.
– Да блин, ну такой кадр бы вышел, всё смазалось! – зло возмущается Макс, догоняя тёмную макушку, шурша листьями, что валялись на земле.
– Когда дойдём до речки, я тебя там утоплю. – По лицу Дани было видно, что он вполне доволен.