Глава 3. Неожиданная встреча
— Успокойся, их голоса не услышат на суше. Неужели ты не замечаешь? Они поют на другой лад. Это не призыв и не песня моряков. Так что просто дыши.
Лукас тоже сначала запаниковал, когда понял, что все дружно поют. Но эта песня отличалась и мелодией, и «волной».
Песни сирен и русалок имели три волны:
Первая волна — для избранных, тех, кто должен встретиться с Богиней. На этой волне могли петь только жрицы храма.
Вторая волна — для моряков, чей путь должен был закончиться в водах. Эту песню пели во время штормов, посланных Гидрогинией, чтобы моряки не могли избежать своей участи. Люди считали, что сирены забирают всех, кто попадается им на пути, и питаются душами бедных моряков. Но это было не так. Сирены лишь выполняли волю Богини и богов, провожая души в загробный мир. Это был дар, но людям эта истина была неведома, и они боялись, тихо ненавидя морских жителей.
Третья волна — для «своих». Это были песни, в которых дети Океана могли наслаждаться пением и делиться счастьем через свои волшебные голоса. Для чужих эти песни были непонятны и даже не слышны. Если бы сейчас на берегу появился человек, он бы подумал, что море разбушевалось, а чайки раскричались. Но он не услышал бы ни одного слова из песен собравшихся. Чистый голос сирен и русалок мог свести с ума обычного человека, и во время таких песнопений Океан усиливал свои звуки, скрывая радостные моменты своих детей.
Вы, наверное, думаете: в чем разница между сиренами и русалками? Почему их всегда упоминают отдельно?
Сирены были крупнее и сильнее русалок. Даже женские особи сирен обладали мощным телосложением и выглядели грубее. Если русалки напоминали нимф с нежными чертами лица, то сирены были похожи на крестьянок, которые работали в поле день и ночь. Их тела были приспособлены к тяжелому труду.
Именно сирены выполняли большую часть «тяжелой работы»: они утаскивали тела моряков к подводным храмам, готовили жертвенные алтари для «призванных дев» и чаще других находились на поверхности воды. Возможно, поэтому их одарили таким крепким телом.
Русалки же занимались более интеллектуальной и творческой работой. Они занимали политические и религиозные должности, писали песни для «Призыва Дев» и «Провода Душ». Если сравнить их социальную структуру с человеческой, то сирены были бы рабочим средним классом, а русалки — аристократией. Казалось бы, это неравноправие, но для самих морских жителей это было благословением. Так решила Богиня, и они, как ее дети, принимали ее волю.
Вернемся к нашим героям и бухте, где разворачивалась настоящая кислородная вечеринка морских жителей.
— Бёль, давай вернемся. Тут Ханыль и остальные. Не хотелось бы нарваться на проблемы.
Ханыль был сыном верховного жреца и священнослужителем храма. Остальные — его последователи и ученики, которые считали себя избранными и вели себя заносчиво. Особенно доставалось сиренам, помогавшим храму. А Ханыль питал личную неприязнь к Лукасу, так как с первых дней его появления в Глубинах к нему относились с особым вниманием.
— Ой, Лу, да ладно тебе. Ты же помнишь, что на поверхности мы лишаемся своей магии и физического превосходства. Богиня справедлива, что не дала нам пользоваться этим на суше. Представь, какие бы начались войны! — Бёль ужаснулась своей мысли и покачала головой, отчего ее аквамариновые волосы рассыпались по лицу. — Тьфу ты, почему мои волосы живут своей жизнью!
Лукас рассмеялся, глядя на подругу, которая недовольно откидывала волосы назад и пыталась их собрать. Бёль, похоже, была единственной русалкой, которая не умела красиво укладывать волосы. У других молодых русалок волосы были их гордостью: они могли менять их цвет, длину, делать изысканные прически. А Бёль, казалось, наплевала на это и каждый раз страдала, выплывая на поверхность.
— Дай помогу, — Лукас подплыл к ней сзади и завязал ее волосы в хвост. У него всегда были с собой ленты из ламинарии, которые спасали прическу подруги.
Решив вопрос с волосами, Лукас предложил:
— Давай поплывем в пещеру. Там тихо, и никто нас не побеспокоит.
Пещера, о которой он говорил, была местом, куда редко кто заплывал. По легенде, там обитал морской дракон или демон... точно никто не знал, но все считали это место опасным. Даже люди обходили его стороной, что говорило о многом.
— Обожаю это место, — прошептала Бёль, когда они заплыли внутрь. Здесь было темно, лучи солнца не пробивались даже ко входу, не говоря уже о глубине пещеры. Но для жителей глубин тьма не была проблемой. — Тут всегда тихо и спокойно, и ни один придурок сюда не приплывет.
Лукас выбрался из воды и растянулся на сырой земле. Шум воды, эхом разносившийся по пещере, напоминал ему о доме. Хотя там таких звуков не было.
Бёль плюхнулась рядом и тихо запела:
Давай, мой друг, споем с тобой
О жизни девы морской,
Которая любила рыбака!
Давай, мой друг, пройдем с тобой
На землю девы молодой,
Которая любила рыбака.
Мелодия была грустной. Если слушать ее во время ритуала призыва, можно было почувствовать боль всех «избранных», которые уходили в море, оставив свою жизнь на суше.
Лукас присоединился к пению:
Давай, мой друг, споем с тобой
О слезах девы морской,
Которую избрал Океан.
Давай, мой друг, помянем с тобой
Деву, ставшую нам сестрой,
Оставив жизнь старикам.
Эта песня всегда трогала его до глубины души. Ему казалось жестоким забирать дочерей из семей.
Они лежали и пели, не замечая, что к ним присоединился еще один голос. Голос человека, который тоже искал убежище в этой пещере. Человека, который потерял все. Человека, которого никто не ждал.
Давай, мой друг, споем с тобой
О рыбаке, что потерял
Любовь в пучине морской.
Давай, мой друг, споем с тобой
О рыбаке, что искал
Деву свою во мгле ночной.
Лаки, сидевший в глубине пещеры, услышал пение и тихо пробрался к выходу. Там, где океан находил пристанище, лежали двое морских жителей: русалка с волосами цвета морской волны в полнолуние и сирена с волосами, напоминающими цвет молодой луны. Их голоса были чарующими. Лаки знал, что смертные не могут понять песен детей Океана, если только не пришло их время.
Но странным образом он понимал эту песню и даже знал ее слова. Сам того не замечая, он начал петь. Сначала в унисон с морскими жителями, а потом продолжил самостоятельно, хотя не понимал, откуда знал слова.
Лукас и Бёль встрепенулись, услышав чужой голос. Они нырнули в воду и смотрели на мужчину, который пел. Тот сидел, вытирая слезы. Видимо, история, о которой пелось, тронула его до глубины души.
— Стойте, не уплывайте! — он запнулся, посмотрев на воду. — Я не причиню вам вреда. Я не хотел пугать вас, но ваша песня... она была такой грустной и чарующей, что я не заметил, как вышел к вам. Меня зовут Лаки. Я местный рыбак. — Он присел на край выступа и протянул руку к воде.