Имунн:Искупление через лабиринт

Снег, словно пелена отчаяния, окутывал город весь день. Внезапный ледяной плен заморозков сковал улицы, а в мире творились необъяснимые погодные аномалии, словно сама природа сошла с ума. С наступлением вечера жители, объятые страхом, стихийно собрались вместе, словно ища спасения друг в друге. Каждый родитель, движимый инстинктом, отчаянно пытался защитить свое дитя.

Женщина, чье лицо омывали слезы, подобно рекам скорби, отчаянно пробивалась сквозь плотную, дрожащую от ужаса толпу. В ее объятиях трепетал маленький мальчик, прильнувший к матери, словно к последней надежде. Она расталкивала всех вокруг, словно одержимая, в безумной гонке со временем и неизбежностью.

Мальчик, испуганный и дезориентированный, беспомощно озирался, не в силах осознать происходящее. Страх парализовал его, лишив воли и разума, оставалось лишь отчаянно цепляться за мать. Краем глаза он видел людей в зловещих костюмах химзащиты. Все, как один, вооруженные, скрывающие лица за стеклами противогазов, они казались безликими предвестниками беды. В глазах других людей он читал лишь один животный ужас, а лица искажали мокрые дорожки слез.

– Запомни... Я люблю тебя... — прошептала женщина, опустив сына на землю и заглянув ему в глаза. Сердце ее разрывалось от боли, а слезы не переставали литься, — Я люблю тебя, Томас... — эхом отдавалось в голове мальчика каждое ее слово.

И вдруг он почувствовал... Ощутил пронзительную боль, невыносимую тяжесть в груди. Он понял, пусть и детским разумом, что, возможно, это их последняя встреча, но отчаянно отказывался верить в это.

Женщина, с трудом сдерживая рыдания, держала его за плечи и пыталась улыбаться, желая вселить в Томаса надежду, которой у нее самой почти не осталось. Она понимала, что ей не выжить, но мечтала лишь об одном: чтобы ее сын остался жив.

Один из солдат, безжалостный и бесстрастный, приблизился и грубо схватил мальчика, вырвав его из рук матери. Она до последнего тянула руки к сыну, словно пытаясь удержать ускользающее счастье. В этот момент она почувствовала, будто из ее груди вырвали сердце, оставив лишь зияющую пустоту. Она потеряла самое ценное, что у нее было – своего сына.

– Мам... — отчаянно закричал Томас, извиваясь и тянувшись к матери, но бесчувственный солдат уносил его все дальше и дальше, в неизвестность.

Томаса посадили в поезд. Вокруг него сидели другие дети, осиротевшие и потерянные, с потухшими взглядами, устремленными в никуда.

– Томас, все будет хорошо, — пыталась успокоить его женщина с белыми, как снег, волосами.

Но не успело пройти и мгновения с тех пор, как он сидел в поезде, совсем маленький и испуганный, как внезапная тьма поглотила его, и он снова оказался в этом проклятом лифте. Паника захлестнула его. Он не хотел верить, что снова возвращается в лабиринт, в этот кошмар без конца. Знакомый голос пробивался сквозь пелену ужаса, хотя рядом никого не было. Но он слышал, чувствовал, что кто-то рядом.

– Томас, проснись! — отчаянно кричал Минхо, пытаясь разбудить друга, — Нужно идти!

Томас распахнул глаза. Он слышал крики товарища и оглушительный гул вертолетов. Он понял, что это был всего лишь сон, мучительное воспоминание, всплывшее после того, как он сам себя ужалил.

Военные вытаскивали Томаса из вертолета, подталкивая к остальным, но он, словно завороженный, крутил головой, пытаясь прийти в себя.

– Парень, беги отсюда! — кричал один из солдат, подталкивая его вперед, — Здесь зараженные!

Очнувшись, он рванулся вперед, за своими друзьями. Позади грохотали выстрелы и крики военных, а впереди возвышалась огромная, хорошо охраняемая база.

Едва он успел забежать внутрь, как массивные двери с грохотом захлопнулись. Ребята замерли, оглядываясь вокруг. Внутри царила суматоха: вооруженные люди бегали туда-сюда, излучая нервозность и напряжение. Один из них подошел к ним.

– За мной, —грубо приказал он.

– Кто вы? Что это за место? — дрожащим голосом спросила Тереза.

– За мной, — повторил он, не собираясь отвечать на вопросы.

Они понимали, что у них нет выбора, но никто не решался сделать первый шаг в неизвестность, в этот зловещий лабиринт. Ньют встретился взглядом с Минхо и понял, что даже бесстрашный лидер бегунов, всегда готовый к опасности, сейчас в замешательстве, что страх сковал их всех, словно невидимые цепи. Тогда Ньют, в глубине души надеясь найти Элину там, куда их ведут, сделал шаг вперед и последовал за охранником, словно идя на эшафот. Остальные, повинуясь его примеру, пошли за ним, словно стадо обреченных.

Их привели в комнату, в центре которой стоял огромный стол, ломившийся от еды, словно насмешка над их голодом. Мужчина жестом показал, что все это для них, и они, позабыв обо всем, набросились на пищу, словно дикие звери, выпущенные из клетки. Они были голодны, как волки, и измучены скудным рационом лабиринта, измучены страхом и неизвестностью.
Они были счастливы, как дети, которым подарили долгожданную игрушку. Казалось бы, просто еда, но сколько радости и облегчения она им принесла, сколько надежды на то, что все еще может быть хорошо.

Пока они жадно поглощали пищу, в комнату вошел мужчина в строгом костюме, с усталым, но внимательным взглядом, словно у мудрого старца, повидавшего многое на своем веку. Он окинул их оценивающим взглядом, задержав внимание на каждом по отдельности, словно пытаясь разгадать их тайны.

– Как жизнь, ребята? — спокойно произнес он, его голос звучал мягко и успокаивающе. Все сразу встали с мест и ринулись к нему, словно к спасителю, — Простите за суматоху, вы столкнулись с зараженными.

– Кто вы? — взволнованно спросил Томас, в его голосе звучала надежда и страх.

– Тот, благодаря кому вы еще живы, — сказал он, раскинув руки в стороны, словно принимая их в свои объятия, — Пройдемте за мной, нужно привести вас в порядок, — сказав это, он развернулся и пошел вперед, словно звал за собой в светлое будущее.

– Постойте! — громко закричал Ньют, после чего мужчина вновь повернулся к ним, — С нами была девушка, Элина, где она? — он не мог успокоиться, чувство опасности не оставляло его ни на секунду, словно зловещий колокол звонил в его голове.

– Не переживай, — уверенно отвечал тот, его голос звучал успокаивающе, но в глазах промелькнула тень, — Она в мед блоке, как только поправится, вернем её к вам, — с улыбкой на лице продолжил он, словно пытаясь их успокоить, — Идем?

Они слушали, но в глазах каждого читалось сомнение, словно недоверие прочно поселилось в их сердцах. Слишком много лжи и предательств они уже повидали, слишком часто их обманывали. Но усталость брала свое, словно тяжелый груз давила на плечи. Постепенно они успокоились, чувствуя, как тепло и мягкий свет комнаты обволакивают их, даря забытое чувство покоя, словно после бури наступил штиль. Возможно, впервые за долгое время, они могли позволить себе поверить в надежду, в то, что все еще может быть хорошо. Все пошли дальше, доверившись этому мужчине, словно слепые котята.

– Так кто же вы? — голос Минхо эхом отдавался в темных коридорах, пока они шли вперед, поглощаемые мраком, словно тени в ночи.

– Можете звать меня Мистер Дженсон. Я здесь главный, — вещал он, увлекая их все дальше по темным коридорам, словно заманивая в ловушку. Ребята ловили каждое его слово, словно тонущие хватаются за спасательный круг, словно пытаясь разгадать его истинные намерения. — Мы отправим вас туда, где П.О.Р.О.К не сможет до вас дотянуться.

В глазах каждого вспыхнула искра надежды, озаряя лица в полумраке, словно звезды в темном небе, словно призрачный свет, указывающий путь к спасению.

Дженсон остановился у двери, ведущей в просторную комнату, оборудованную душевыми кабинками и шкафчиками.

– Приведите себя в порядок, переоденьтесь, — сказал он, с отеческой улыбкой глядя на подростков.

Ребята, не сговариваясь, принялись смывать с себя грязь и копоть пережитых испытаний. Под струями горячей воды страх и усталость постепенно отступали, уступая место приятной истоме. Они чувствовали себя заново рожденными, словно сбросили старую, грязную кожу и облачились в новую, чистую. Выйдя из душевых, ребята надели чистую одежду, сложенную в шкафчиках. Ощущение свежести и комфорта приятно контрастировало с недавними ужасами. Они переглядывались, словно заново узнавая друг друга, освобожденные от налета страха и грязи.

                                           ***

Когда она очнулась, то вокруг все было размыто. Она не понимала, где находится. Пахло медикаментами и чем-то неприятно сладковатым, от чего подступала тошнота. Голова раскалывалась на части, словно в ней взорвалась бомба.

Где она? Что произошло? Последнее, что она помнила – хаос, крики, мелькающие лица перепуганных ребят, бездыханное тело Галли,и... Ньют. Где Ньют? Сердце болезненно сжалось.

С трудом приподнявшись на локте, Элина огляделась. Белые стены, тусклый свет, капельницы и аппараты, назначение которых ей было неведомо. Комната казалась стерильной и пустой. Никого. Паника начала подступать волнами. Она соскочила с койки, едва не упав от слабости. Ноги подкашивались, но она должна была все узнать.

Сделав два шага, она замерла. Боль? Странно, но нога не болела. Словно сон, или она уже по ту сторону? Взгляд, мечущийся в смятении, скользнул по ноге. Она была идеально перебинтована белоснежными бинтами. Куда исчезла грязная, окровавленная ткань, что стягивала её до этого? И почему не было боли?

Элина окинула себя взглядом. На ней была лишь белая футболка, длинная, как ночная сорочка. Из руки, зафиксированный бинтом, торчал катетер. Липкий страх и густое непонимание с каждой секундой окутывали её все сильнее.

– Ты чего это подскочила, дорогуша! — окликнула её медсестра, входя в палату. — Понимаю, обезболивающее помогло, но не стоит так сразу нагружать ногу. — Она мягко взяла Элину за плечи и уложила обратно на койку. — Как себя чувствуешь? Голова кружится? Сейчас посмотрим, что тут у нас... — Не дожидаясь ответа, медсестра принялась регулировать капельницу и что-то помечать в своем блокноте. Лицо её излучало доброту и участие, но Элине это не приносило облегчения. Слишком много вопросов роилось в голове.

– Где я? Где остальные? — выпалила она, перебивая медсестру.

Медсестра оторвалась от записей и посмотрела на нее с сочувственной грустью.

– Ты в безопасном месте, милая. Тебя вылечили. Твои друзья в порядке, отдыхают.

– Что за безопасное место?! — Элина нахмурилась, сжимая пальцы в кулак.

– Тебе нужно отдохнуть, — вздохнула медсестра, повторив как заклинание. — Все остальное потом. Сейчас главное восстановить силы. Твои друзья скоро тебя навестят.

Страх, ледяной волной, окатил ее с головой. Она чувствовала – ей что-то недоговаривают, что-то скрывают за этой показной заботой. Она должна узнать правду, любой ценой. Элина ощущала, как лекарство из капельницы вливается в кровь, растекаясь по венам тягучим теплом. Вмиг глаза отяжелели, в голове словно распустился туман.

– Что... Что ты сделала со мной? — прошептала она едва слышно.

– Спи, милая, спи, — тихо и огорченно проговорила медсестра, нежно поглаживая Элину по голове.

Элина отчаянно пыталась сопротивляться, но усталость и действие лекарства неумолимо брали свое. Веки наливались свинцом, тело теряло упругость. Последнее, что она увидела, – встревоженное лицо медсестры, склонившееся над ней в полумраке. А затем – лишь бездонная, всепоглощающая темнота.

– Уснула? — с вопросом в палату ворвался Дженсон.

– Да...  — в голосе медсестры звучала неприкрытая грусть.

– Клариса, не начинай, — недовольно цокнул тот, — Я знаю, что она твоя подруга, но так нужно.

– Надеюсь, она одумается и останется с нами, когда все вспомнит, — более разочарованно произнесла она.

– Она и Треза сделают правильный выбор, не сомневайся, — на лице Дженсона засияла самодовольная улыбка, — Ты вернешь своих подруг.

                                         ***

Ньют сидел, вжавшись в кресло. Рядом, словно призрак успокоения, возвышалась фигура мужчины в безупречно белом халате. В его руках поблескивал шприц, наполняемый какой-то зловещей жидкостью.

– Что это? — спросил Ньют, настороженно наблюдая за каждым движением врача, готовившегося ввести иглу.

– Сладкий коктейль с витаминами, — прозвучал в ответ бодрый голос, а на лице доктора расцвела успокаивающая улыбка.

Ньют смотрел на него с недоверием, словно сквозь пелену тумана. Слова доктора казались нереальными, призрачными обещаниями безопасности. Он все еще не мог поверить в то, что кошмар закончился, что впереди ждет свет. И эта вера не вернется, пока он не убедится, что с его девушкой все в порядке, что она тоже спасена от этой тьмы.

Ньют закрыл глаза. Он устал бороться, устал сомневаться. Ему просто хотелось, чтобы все это закончилось. Он позволил врачу приблизить шприц. Холод металла коснулся его кожи. Он почувствовал легкий укол и медленное распространение жидкости по венам. Странное тепло начало разливаться по телу, успокаивая нервы, принося долгожданное облегчение. Ньют почувствовал, как напряжение постепенно покидает его, как мышцы расслабляются. Он открыл глаза и посмотрел на врача. В его глазах больше не было страха, только усталость и тихая надежда.

– Где Тереза?Куда вы её увели?! — крики Томаса вернули Ньюта в реальность,где все не так гладко.

– Она в мед блоке с вашей второй девчонкой,Томас,успокойся! — громко говорил Дженсон.

– Почему они обе там,а нам туда нельзя? — подскочив со своего места, в разговор вмешался Ньют.

Дженсон обвел взглядом собравшихся, словно оценивая степень их обеспокоенности. В его глазах мелькнула тень раздражения, быстро сменившаяся маской профессионального спокойствия.

– Тереза и Элина проходят стандартные обследования. Ничего необычного,просто они девочки,поймите вы, — заверил он. — Вам же, молодые люди, необходимо отдохнуть и восстановить силы. Вы прошли через многое.

Но Ньют не верил ни единому его слову. Что-то было не так. Слишком гладко, слишком успокаивающе. Инстинкт самосохранения, обострившийся до предела, кричал об опасности. Он чувствовал, что Терезе и Элине угрожает что-то большее, чем просто "обследование".

– Мы хотим видеть их, — твердо произнес Ньют, поднимаясь с кресла. Его тело все еще было слабым, но решимость в голосе звучала непоколебимо. — Сейчас же.

Томас кивнул, поддерживая Ньюта. Вместе они двинулись к выходу, полные решимости прорваться сквозь завесу лжи и узнать правду о том, что происходит с их подругами. Дженсон попытался остановить их, но в их глазах он увидел не только страх, но и непоколебимую волю, с которой невозможно было спорить.

– Ладно, я тебя проведу,Ньют,— раскинув руки произнес Дженсон, — А ты Томас подождешь,Тереза прямо сейчас у врача.

-Ладно, — огорчено ответил Томас.

Дженсон повел Ньюта по стерильным коридорам, где каждый шаг отдавался холодным эхом. Белые стены, словно надгробные плиты, давили своей безликостью, а бесконечные повороты коридора казались лабиринтом отчаяния. Тревога Ньюта росла с каждой секундой. Уверения Дженсона о "стандартной проверке" звучали все более фальшиво, а улыбка напоминала приклеенную маску лжеца. Неотвязное чувство ловушки сдавливало грудь.

Они остановились у двери, на которой чернела табличка: "Медблок. Вход воспрещен". Дженсон замялся, словно перед пропастью.

– Подожди здесь, — пробормотал он, — Мне нужно предупредить Кларису.

Ньют скрестил руки на груди, преграждая ему путь, словно живой барьер.

– Я иду с вами.Хочу сам убедиться, что с ней все в порядке.

Дженсон попытался возразить, но наткнулся на стальной взгляд Ньюта. В этих глазах пылала решимость, не знающая компромиссов. Бесполезно спорить. Тяжело вздохнув, он открыл дверь.

– Только тише, она спит и набирается сил.Травма все-таки тяжелая.

– Пошлите уже, – прорычал Ньют, нетерпеливо дернув плечом.

Ньют шагнул в палату, и его тут же обдало удушливым запахом медикаментов и стерильности. Мягкий, приглушенный свет рассеивал полумрак. В центре комнаты стояла койка, вокруг которой хлопотала медсестра, что-то записывая в медицинской карте. Ньют перевел взгляд на кровать и замер, словно громом пораженный. Там лежала Элина, опутанная проводами датчиков и капельниц, словно бабочка в паутине. Бледная, измученная, но, на первый взгляд, невредимая. Волна облегчения, смешанного с ледяной тревогой, пронзила его насквозь. Осторожно, словно боясь спугнуть, он подошел к кровати. Ее дыхание было ровным и тихим, а лицо хранило печать болезненного умиротворения. Он протянул руку и легонько коснулся ее щеки, ощущая под пальцами прохладную, шелковистую кожу.

– Как она? — прошептал Ньют, не отрывая взгляда от Элины.

Клариса оторвалась от записей и повернулась к нему с усталой, но ободряющей улыбкой.

– Состояние стабильное, но тяжелое. Она получила серьезные травмы, но мы делаем все возможное. Ей нужен покой и время, чтобы восстановиться.

Ньют кивнул, не находя слов. Слова утешения казались пустыми и жалкими в этой стерильной обители боли. Он чувствовал себя беспомощным, словно наблюдая за тем, как жизнь утекает сквозь пальцы. Он взял ее руку в свою. Холодная, слабая. Он осторожно сжал ее ладонь, пытаясь передать ей свою силу, свою любовь, свою защиту, словно талисман.

– Ей нужен полный покой, — произнесла Клариса, деликатно намекая Ньюту, что ему пора уйти.

Ньют, казалось, не слышал ее слов. Он продолжал держать руку Элины, словно боясь отпустить ее в этот темный, безмолвный мир болезни и восстановления. Его взгляд был прикован к ее лицу, выискивая признаки жизни, надежды, хоть малейший намек на ее скорое возвращение.

– Ньют, – более настойчиво произнес Дженсон.

– Да... Я ухожу...

Ньют неохотно выпустил ладонь Элины, словно отрывая часть себя. Он окинул взглядом палату, задержавшись на лице Дженсона, в котором читалось неприкрытое нетерпение. Медсестра Клариса тоже, казалось, ждала его ухода.

Он медленно развернулся, направляясь к выходу. В дверях он обернулся, еще раз взглянув на Элину. Ее бледное лицо, окруженное белоснежными подушками, казалось хрупким и беззащитным, словно цветок под снегом. Ньют невольно сжал кулаки. Он поклялся себе, что найдет тех, кто причинил ей это, и заставит их заплатить по счетам сполна.

Выйдя из палаты, Ньют столкнулся с выжидающим взглядом Дженсона.

– Теперь ты доволен? — спросил Дженсон, стараясь скрыть раздражение в голосе.

Ньют промолчал, проходя мимо него. Ему было плевать на его недовольство. Сейчас его мысли были поглощены лишь одним – Элиной.

Они молча шли по коридору, пока не достигли лифта. Ньют почувствовал облегчение, пусть и слабое. Теперь он знает, что она здесь, жива. Ему больше нечего бояться. Теперь он будет только ждать и надеяться, что его девушка скоро поправится и вернется к нему.

В лифте повисла тишина, нарушаемая лишь тихим гудением механизмов. Дженсон нервно переминался с ноги на ногу, избегая взгляда Ньюта. Тот, казалось, не замечал его присутствия, погруженный в пучину собственных мыслей. Когда двери лифта открылись, Ньют решительно направился обратно к друзьям, оставив Дженсона позади, словно ненужную вещь.

Он шел по коридорам, как будто в трансе, не обращая внимания на окружающих, словно призрак. В голове пульсировали обрывки воспоминаний об Элине: ее смех, звонкий и чистый, как горный ручей; ее прикосновения, нежные, словно крылья бабочки; ее глаза, полные жизни и любви, словно два сияющих солнца. Эти воспоминания, словно лучи света, пробивались сквозь мрак тревоги и отчаяния, даря ему слабую, но живительную надежду, словно маяк в бушующем море.

////////////////////////////////////////////////

у меня еще тик ток есть...@aiwarses