Глава 8
Когда уже невозможно отступить
С каждым днём Огнезвёзд всё меньше мог думать о чём-то, кроме неё.
Он знал каждый её шаг.
Он знал, с кем она охотилась, в каком патруле была, когда возвращалась и когда выходила одна.
Он знал её привычки — как она перебирает траву в шерсти после купания, как неохотно засыпает в палатке, как отворачивает взгляд, если встречает его глаза.
Он знал её лучше, чем кого-либо. И это сводило его с ума.
Он преследовал её каждый раз, когда она оставалась одна.
На охоте. На границе. В лагере, когда все уже спали.
Он шёл следом.
Иногда молча, иногда подходил — и снова говорил:
— Я не отступлюсь.
— Я не могу жить, будто тебя нет.
— Я тебя люблю, слышишь?
Она отстранялась. Молчала. Иногда смотрела с тревогой. Но ничего не говорила — как будто слова закончились.
Она пыталась отдалиться. Ускользнуть. Перемещалась между патрулями, старалась быть с другими. Но он всё равно находил её.
И тогда случилось то, чего никто не ожидал.
Это был вечер. Бледница возвращалась одна с охоты.
Огнезвёзд, как всегда, шёл следом — на расстоянии.
Но из леса вышел воин из другого патруля. Мрачный, раздражённый.
— Ты опять одна? — спросил он подозрительно. — Не надоело лазать без спросу?
Бледница напряглась. Отступила назад.
И — резко повернувшись — бросилась в сторону.
Но трава была скользкой от дождя.
Она споткнулась — и упала прямо на Огнезвезда, который уже был рядом.
Они оба рухнули на землю. Лапы сплелись. Морды рядом. Сердца колотились.
Он почувствовал её дыхание. Её дрожь. Её запах.
Она попыталась встать — но он не отпустил.
— Посмотри на меня, — прошептал он. — Просто посмотри.
Она подняла глаза.
В них была растерянность. Страх. И что-то ещё — запретное, но живое.
— Зачем ты делаешь это? — прошептала она.
— Потому что ты моя, — сказал он. — Потому что я не могу иначе.
— И никогда не смогу. Ни с кем. Ни с Песчаной Бурей. Ни с кем.
Он хотел сказать ещё. Всё.
Но в кустах раздался звук. Кто-то приближался. Патруль.
Она резко вывернулась и убежала прочь, оставив его лежать на холодной земле.
Огнезвёзд остался один.
> Он чувствовал, что теряет всё.
Но в то же время — всё ближе.
Огнезвёзд вскочил на лапы и метнулся за ней, сердце грохотало в груди.
Она неслась сквозь кусты, точно ветер, но он был быстрее. Он не мог позволить ей уйти. Не снова. Не теперь.
— Подожди! — выдохнул он, догоняя.
Она обернулась — и в ту же секунду он оказался рядом, соскользнув вперёд и загородив ей путь.
Он прижал её к земле, не грубо — но крепко, чтобы она не сбежала. Его грудь тяжело вздымалась. Их взгляды встретились.
— Хватит... — прошептал он. — Сколько ты ещё будешь от меня убегать?
Она дрожала. Не от страха — от того, что не знала, что сказать.
Огнезвёзд вдыхал её запах, близость опьяняла.
— Я тебя люблю, — сказал он тихо, голос срывался. — Я не могу иначе. Я просто... не могу без тебя.
Бледница отвернулась, пытаясь отстраниться.
— Признай... — прошептал он. — Признай, что чувствуешь хоть что-то. Я вижу это в тебе.
Он не угрожал, не давил когтями — но в его голосе была одержимость. Болезненная, жгучая.
И в этой тишине леса, между их дыханием, между их взглядами — что-то треснуло.
— Ты ошибаешься, — прошептала она наконец. — Это не любовь. Это боль. Твоя.
Он отпрянул. Лёгкая дрожь прошла по его телу.
Она встала. Посмотрела на него снизу вверх.
— Ты не знаешь, кто я, — сказала она. — И если бы знал... ты бы испугался самого себя.
И ушла.
Огнезвезд догнал её. Сердце бешено колотилось. Он не слышал ничего — ни шороха листвы, ни гулкого стука в ушах. Только её дыхание. Только её взгляд.
— С меня хватит, — прохрипел он. Голос был чужим. Хриплым. Ломким. — Я устал бегать за тобой, как потерянный ученик.
Бледница шагнула назад, но он перегородил путь.
— Ты не понимаешь? — прошипел он. — Ты не оставляешь мне выбора. С этого дня... ты обязана быть со мной.
Её глаза расширились.
— Что?..
— Это приказ предводителя, — сказал он с глухой решимостью. — Закон племени ясен. Все подчиняются воле предводителя. Все.
Тишина.
Даже птицы перестали петь.
Она смотрела на него так, будто видела впервые. Не предводителя. Не героя. А чужого. Опасного.
— Тогда ты уже не тот, кого я уважала, — прошептала она. — Ты теперь Звездоцап.
Её слова ударили больнее когтей. Его зрачки сузились. Он отшатнулся. Точно кто-то плеснул в лицо ледяной водой.
Она молча ушла. Не убегала. Просто шла. Словно из пепла, по обломкам чего-то святого.
— Я не Звездоцап! — рявкнул Огнезвёзд, шагнув вперёд. Его голос эхом отдался в деревьях. — Откуда ты вообще знаешь это имя?
Бледница отшатнулась. В глазах мелькнул страх.
— Постой... — он сузил глаза. — Ты что, разговариваешь со Звёздным племенем? Как целительница?
— Нет, — выдохнула она. — Я не целитель.
Он смотрел в её лицо, пытаясь найти ответ в её чертах, в каждом изгибе, в каждом движении ушей, в мерцании глаз. Она была... так похожа.
— Может, ты переродилась?.. — прошептал он. — В кого-то, кого я когда-то любил?
— Нет, — твёрдо ответила Бледница. — Я — это я.
Огнезвёзд сглотнул. Воздух казался тяжёлым, как мокрый мох. Он шагнул ближе, не мигая, не отворачиваясь.
— Тогда ты должна полюбить меня, — сказал он глухо. — Ты обязана. Ты чувствуешь это… это между нами. Это не просто так. Это судьба.
Бледница застыла.
— Покажи мне. — Его голос стал чуть тише, почти дрожал. — Покажи, что ты тоже это чувствуешь. Просто... прижмись ко мне. Скажи, что ты хочешь быть рядом. Что любишь меня. Только это.
Молчание.
Огнезвёзд смотрел на неё, как утопающий, цепляясь за взгляд. Но она стояла неподвижно. Словно ветер выдул из неё слова, дыхание, волю.
— Я не могу, — наконец прошептала она, еле слышно. — Я не чувствую того, что чувствуешь ты…
Его мир дрогнул. Как сухой лист в лапах пламени.
Огнезвёзд скалил зубы, глаза потемнели, в них вспыхнули тени боли и ярости.
— Тогда пеняй на себя, — процедил он сквозь стиснутые клыки. — Если ты сама ко мне не придёшь... я приду к тебе. И не один.
Он шагнул ближе. Бледница инстинктивно попятилась.
— Я знаю, кто ты. И кто с тобой. Твой брат. Твоя сестра. — Его голос стал вязким, как смола. — Если ты уйдёшь от меня... если отвергнешь — я… не знаю, что сделаю.
Он задохнулся от собственного дыхания — горячего, рваного, как у зверя, загнанного в угол.
— Я тебя люблю. — Он посмотрел на неё почти умоляюще. — Ты должна быть рядом. Прямо сейчас. Ты же чувствуешь это… Это сильнее нас обоих.
Он остановился в нескольких шагах, грудь тяжело вздымалась. Его сердце, казалось, колотилось прямо в ушах.
Бледница стояла, будто приросла к земле. В её взгляде не было ненависти — только ужас и глубокое, тихое сострадание.
— Огнезвёзд… — прошептала она, почти беззвучно. — Это не любовь. Это... рана, которая не хочет заживать.
Он дернулся, как будто её слова были когтями. На миг в его взгляде мелькнула растерянность — щель, сквозь которую вырывались страдание и одиночество.
— Уходи, — сказала она, мягко, но твёрдо. — Пока ты ещё помнишь, кто ты на самом деле.
— Уходи, — повторила Бледница. Голос её дрожал, но в глазах блестела решимость.
Огнезвёзд сделал ещё шаг. Его уши прижались к голове, когти выскользнули из подушечек. Он больше не слышал леса, не чувствовал земли под лапами — только пульсирующее «ты должна быть рядом» стучало в голове.
В этот момент сквозь кусты вылетела чья-то фигура.
— Отойди от неё! — заорал молодой кот, влетая между ними. Его мех стоял дыбом, глаза метались между сестрой и Огнезвёздом. — Что ты с ней сделал?!
— Это не твоё дело, — прошипел Огнезвёзд.
— Она боится тебя! — кот встал перед сестрой, дрожа, но не отступая. — Убирайся!
Огнезвёзд зарычал. Взгляд вспыхнул — и он метнулся вперёд, быстрее молнии. Бледница вскрикнула.
Раздался глухой удар. Брат отлетел в сторону, ударившись о корень дерева. Он попытался подняться, но снова рухнул, лапы подломились.
— А-а... — простонал он, скрутившись, — дыхание вырвано, тело содрогалось от боли. Он смотрел на сестру, глаза полные страха — и вины.
— Прости... — прошептал он. — Я… не смог...
— Нет! — Бледница метнулась к нему, встав между ним и Огнезвёздом. — Хватит! Посмотри, что ты делаешь! Это не ты! Это не любовь!
Огнезвёзд остановился, словно наткнулся на стену. Он тяжело дышал, когти дрожали. В глазах металась буря.
— Я… я не хотел… — прошептал он. — Это всё… из-за тебя. Ты сводишь меня с ума…
Он посмотрел на брата, на то, как тот корчится у её лап, и вдруг отшатнулся, будто в него ударила молния.
— Что я… что я сделал?..